5. Вооруженная борьба. Первые репрессии большевиков
В развернувшейся сразу после Октябрьского переворота борьбе с Советами, как уже отмечалось, петроградский Комитет спасения не делал основной ставки на вооруженное сопротивление, предпочитая дождаться Керенского, который, вместе с генералом Красновым, вел в город «верные» войска с фронта. Тем не менее, из состава Комитета была выделена военная организация для подготовки вооруженного выступления. Из ее числа была сформирована делегация в составе эсеров А. Гоца, В. Зензинова, А. Чернова и др., которая была направлена навстречу Керенскому для координации действий.
Заговорщики были задержаны красногвардейцами на выезде из Петрограда. Однако их практически сразу отпустили, кроме Гоца, у которого были обнаружены документы, проливающие свет на цели поездки. Он был под конвоем доставлен в Смольный, откуда выпущен после краткой беседы — под честное слово явиться на завтра для более обстоятельного разговора. Вместо этого он скрылся [1].
Между тем, военная организация Комитета спасения продолжала подготовку. Нужно, однако, упомянуть, что первенство в подготовке вооруженного выступления против большевиков впоследствии оспаривалось — эсеры утверждали, что главная роль в подготовке юнкерского восстания принадлежала именно их партии.
«ЦК (партии эсеров — Д. Л.) в те дни дал мне определенное полномочие организовать вооруженное сопротивление перевороту большевиков, — вспоминал впоследствии член ЦК ПСР А. Гоц. — Если я счел более целесообразным в данном случае действовать не от имени ЦК, а от имени Комитета спасения Родины и революции, и не только я, но и все мои друзья, которые принимали участие в организации контратаки на большевиков в октябрьские дни, то это объяснялось тем обстоятельством, что Комитет спасения Родины и революции в то время был наиболее авторитетной, наиболее крупной, наиболее влиятельной демократической и социалистической организацией… которая объединяла… в своих рядах все демократические, все социалистические, все профессиональные рабочие организации, все демократические органы самоуправления, не стоявшие на большевистской точке зрения» [2].
Председателем военной комиссии Центрального комитета с.р. был член ЦК партии Герштейн, секретарем — Ракитин‑Броун. Позже Ракитин‑Броун сообщал об этой подготовке «Я, Краковецкий и Брудерер созвали заседание военной комиссии, на котором было решено выступить, как только войска Керенского подойдут близко к Петрограду. Соответственно этому мы укрепили те связи с эсеровскими ячейками, которые имелись во всех юнкерских частях. Связь хорошая была с Константиновским артиллерийским училищем, с Михайловским артиллерийским, Павловским, Владимирским пехотными и Николаевским инженерным. Завели хотя и слабую связь с Николаевским кавалерийским. 8, 9, 10 ноября (нового стиля — Д. Л.) от этих училищ у нас дежурили представители. 10 ноября я был на свидании с Гоцем. Гоц заявил, что Комитет спасения родины и революции назначил в качестве руководителя восстания полковника Полковникова, бывшего командующего войсками… округа» [3].
28 октября (10 ноября) состоялось совещание военной комиссии Комитета спасения родины и революции и военной комиссии Центрального комитета партии эсеров. В связи с приближением Керенского к Петрограду, было принято решение выступить немедленно. Заседание определило план восстания. О нем позже рассказывал один из участников совещания: «Сначала мы захватываем телефонную станцию, Михайловский манеж, где стояли броневики, и начинаем восстание в Николаевском инженерном замке. Другой центр восстания на Васильевском острове: владимирцы и павловцы, которые соединяются и захватывают Петропавловскую крепость, где у нас были связи с самокатчиками (в реальности самокатчики не выступили — Д. Л.) Затем мы соединяемся и общими силами занимаем Смольный.
Нам был известен пароль караула на телефонной станции, и мы имели пропуска для свободного движения по городу, мы имели также связь с Михайловским броневым манежем, в котором имелись машины, и где были свои люди» [4].
Восстание началось в ночь на 29 октября (11 ноября). Юнкерами был без сопротивления занят Михайловский броневой манеж и телефонная станция. Все телефоны Смольного были выключены.
Одновременно Полковников издал приказ N1 войскам петроградского гарнизона: «Петроград 29 октября, 2 часа утра. По поручению Всероссийского комитета спасения родины и революции я вступил в командование войсками спасения. Приказываю: во‑первых, никаких приказаний Военно–революционного комитета большевиков не исполнять; во‑вторых, комиссаров Военно–революционного комитета во всех частях гарнизона арестовать и направить в пункт, который будет указан дополнительно; в- третьих, немедленно прислать от каждой отдельной части одного представителя в Николаевское военно–инженерное училище (Николаевский инженерный замок). Все не исполнившие этот приказ будут считаться изменниками революции, изменниками родины. Командующий войсками Комитета спасения генерального штаба полковник Полковников. Полковник Халтулари» [5].
Отдельно отметим свойственную моменту риторику большевиков и их оппонентов. Сторонники Ленина грозили объявить не подчинившихся распоряжениям СНК саботажников врагами народа (с мерой воздействия — общественный бойкот), заговорщики — изменниками Родины.
От имени Комитета спасения было опубликовано следующее воззвание: «Петроград, 29 октября. Войсками Комитета спасения родины и революции освобождены все юнкерские училища и казачьи части. Занят Михайловский дворец. Захвачены броневые и орудийные автомобили. Занята телефонная станция, и стягиваются силы для занятия оказавшихся, благодаря принятым мерам, совершенно изолированными Петропавловской крепости и Смольного института, — последних убежищ большевиков» [6].
В свою очередь уже освобожденный к тому времени большевиками из Петропавловской крепости министр внутренних дел Временного правительства Никитин разослал циркулярно, «всем, всем», телеграмму: «Петроград. 29 октября… События в Петрограде развиваются благополучно. Керенский с войсками приближается к Петрограду. В петроградских войсках колебание; телефонная станция занята юнкерами. В городе происходят стычки. Население относится к большевикам с ненавистью. Комитет спасения принимает энергичные меры к изолированию большевиков. Временное правительство принимает необходимые меры к восстановлению деятельности всего правительственного аппарата при полной поддержке служащих. Министр внутренних дел Никитин» [7].
Однако события развивались вовсе не так радужно, как рисовали себе заговорщики. Смольный на тот момент уже имел полный план восстания. Случилось это так: правый эсер А. Брудерер был задержан по пути во Владимирское училище, комендантом которого он был назначен [8]. При нем обнаружились документы о дислокации сил восставших, подробный план выступления, а также приказы «владимирцам». Интересно, что сразу после подавления юнкерского мятежа Брудерер был отпущен на свободу.
Благодаря полученным сведениям, СНК удалось в кратчайшие сроки блокировать основные юнкерские подразделения. Попытки заговорщиков прислать им на помощь броневики из Михайловского манежа натолкнулись на саботаж водителей, объявивших свои машины неисправными. В разных частях города произошли вооруженные столкновения, не переросшие, однако, в уличную войну.
К 4 часам дня восстание было ликвидировано. Комитет спасения Родины и революции распорядился прекратить дальнейшее сопротивление. Сдавшихся юнкеров под конвоем доставили в Петропавловскую крепость. Многие из них участвовали в обороне Зимнего и были отпущены 25 октября (7 ноября) под честное слово. Настроение среди юнкеров было подавленное. Они были уверены, что вот теперь‑то их точно расстреляют.
Восстание началось 29 октября по старому стилю. В первых числах ноября юнкера были выпущены на свободу. Также на свободе оказались и руководители мятежа. Полковников уехал на Дон к Каледину, Краковецкий в Сибирь, где руководил позже иркутским юнкерским восстанием. Центральный комитет партии эсеров и Комитет спасения Родины и революции продолжали существовать легально.
Организации–антагонисты Советской власти ощутили давление со стороны СНК лишь 10(23) ноября, да и то лишь административное. В этот день увидело свет постановление о роспуске Комитета спасения родины и революции как контрреволюционной организации. Поводом стала очередная публикация в газете «Народное слово» с призывом к неподчинению и свержению Советской власти.
