сестра.
И поджимает коленки, желая отстраниться от меня, показывая, что ей становится тесно от моей близости.
– А у тебя? – Злюсь я.
– О чем ты? – Мариана опускает на меня гордый взгляд.
– Твой приятель-недомерок за глаза потешается над твоей наивностью.
Она не верит. Ее лицо напрягается, девчонка обиженно прикусывает губу.
– А тебе-то какое дело? – Бросает, с вызовом глядя мне в глаза.
– Просто предупреждаю, чтобы ты не тратила на него свое время.
– Да что ты. – Прищуривается Мариана.
Я вижу, как ее пальчики сжимаются в кулаки.
Меня это заводит.
– Он вообще по мальчикам, – откровенно смеюсь я, – а ты нужна ему в качестве ширмы. Прикрытие. В спорте жесткие порядки, и многие геи так делают.
– Это неправда. – Не очень-то уверенно просит она.
– А еще он занудный. – Усмехаюсь я. – Столько ходит за тобой, а до сих пор не трахнул. – По ее вытянувшемуся лицу понимаю, что угадал, и меня настигает облегчение. – Я ведь прав?
Мариана тянет ртом воздух так растерянно и напряженно, будто только что вынырнула из воды. Я ожидаю как минимум пощечины, но почему-то она не спешит меня ею обрадовать.
– Может, ты ревнуешь? – Спрашивает сводная сестра.
И у меня пересыхает в горле. Впервые я не могу прочесть ее истинных эмоций: девчонка то ли издевается, то ли надеется, что я соглашусь.
– Я не испытываю чувств. – Отвечаю тихо. – Только злость.
Я вру, глядя ей прямо в глаза.
То, что сжигает меня изнутри, вряд ли, называется именно этим словом. Мне отчаянно, болезненно нужна взаимность от этой девушки. Того, что происходит между нами сейчас, мне мало. И всегда будет мало лишь этого. Мне нужно больше. Гораздо больше. Я почти задыхаюсь, когда думаю о том, что прикоснусь к ней. Все тело сводит от мысли о близости с Марианой.
Не знаю, что это, но явно не злость.
– Твои гости расходятся. – Вдруг замечает она.
Я ждал всего, чего угодно, только не этой фразы. И снова ощущаю растерянность, не понимая, рада ли Мариана тому, что мы остаемся в доме одни, или хочет, чтобы я ушел.
– Пусть катятся. – Отзываюсь холодно.
Звуки внизу затихают, а мы так и сидим в полутьме, не в силах разорвать этот зрительный контакт. Меня разрывает от желания прикоснуться к своему наваждению, но мозг каждую секунду предупреждает: эта девушка словно наркотик, стоит один раз попробовать, и понадобится новая доза. А потом еще одна, и еще, и еще…
– Небо перед грозой. – Отрывисто говорю я, когда в доме становится совсем тихо.
– Что? – Мариана бросает взгляд за окно, а затем возвращает на меня.
– Твои глаза. – Приходится объяснить мне. – Иногда они прозрачные, а иногда такие как сейчас. Синевато-серые. Таким бывает небо перед грозой.
Вместо ответа девушка поднимает руку и касается моего лица.
Я закрываю веки, когда подушечки ее пальцев начинают медленно скользить по моей коже от щеки к подбородку. Меня колотит от этого простого прикосновения. Я чувствую, как плавки натягиваются спереди сильнее.
– Что ты делаешь? – Спрашиваю я, шумно выдыхая, когда ее пальцы опускаются ниже, скользят по шее, забираются под рубашку и очерчивают мои ключицы.
– Узнаю тебя. – Шепчет Мариана.
– Так меня не узнать.
От болезненного спазма дергается кадык. Мне не хватает воздуха. Какого черта происходит?
– Ты мне нравишься. – Говорит она, когда ее пальчик останавливается на ямке между моих ключиц.
– Замолчи. – Я перехватываю ее запястье и впиваюсь взглядом в испуганные глаза. – Не говори так!
Девушка на мгновение застывает, а затем, несмотря на страх, подается вперед и целует меня. Лихорадочно, неумело. Я вздрагиваю от ее горячего дыхания, а затем обрушиваюсь на нее словно тайфун: мои губы атакуют ее губы – быстро и жестко. Пробуют, сминают, жалят. Ранят.
Мои зубы кусают ее губы.
А язык проникает в ее рот, заглушая стоны протеста.
Это схватка.
Я отвечаю на нежный, неловкий девичий поцелуй точно варвар – грубо и агрессивно. Делаю это, надеясь, что это отрезвит ее, отпугнет, позволит опомниться.
Но Мариана решает подчиниться.
Подстраивается под темп и отвечает мне с тем же жаром. Прижимается. Позволяет мне почувствовать ее всем телом.
Я приподнимаюсь, сдирая с нее кардиган. А затем бросаю девушку на кровать и опускаюсь сверху. Терзаю ее рот яростными поцелуями, а она вместо сопротивления помогает мне снять с меня рубашку.
Мой мозг отключается.
Я пытаюсь думать, но не могу. Ее запах, ее стоны, жар ее тела сводят меня с ума. Я вжимаю Мариану в кровать, покрываю жадными поцелуями ее шею, и она закрывает глаза, отдаваясь чувствам. От ее тихих всхлипов у меня буквально срывает башню.
Боже. Я ее целую. Я делаю это!
– Кай, – девушка помогает мне расстегивать свою блузку.
Нетерпеливо рвет в стороны ткань, и пуговицы летят в разные стороны. Она совсем забылась, потеряла контроль.
«Твою мать! – стучит у меня в висках. – Что же ты делаешь, сукин сын?»
А Мариана в это время крепче сжимает вокруг меня свои ноги, и давление в моих плавках возрастает. Я грубо сдираю с нее бюстгальтер, сминаю пальцами ее нежные груди и ласкаю языком соски.
– Кай, – задыхаясь, шепчет девушка.
Словно напоминает, почему мы должны остановиться.
Почему нам не стоит делать этого.
Только сейчас я не в силах этого вспомнить. Желание обладать ею сильнее. Мои пальцы забираются Мариане под юбку, впиваются в ягодицы, а затем нащупывают кружево нижнего белья. Я подцепляю его, тяну вниз и вдруг останавливаюсь.
Меня словно окатывает ледяной водой.
Я сажусь на постели, пытаясь перевести дыхание.
Мариана приподнимается и прикрывает руками грудь. В ее глазах вспыхивают удивление и испуг.
– Ты похожа на одного человека. – Говорю я, не дожидаясь, пока она спросит.
– На кого? – Девушка вжимается в изголовье кровати.
На нее тоже словно обрушивается понимание того, что мы только что чуть не сделали.
– На мою одноклассницу. – Тяжело произношу я. – Мне всегда казалось, что она притворяется, будто чище нас всех, и я ужасно хотел доказать всем вокруг, что святых не бывает. Что все мы одинаковые, и мысли у нас похожие. Черные. – Мне хочется курить, и я глотаю вязкий ком слюны. – Оливия умерла. Скоро два года, как ее нет.
Глаза Марианы округляются.
– Что… что с ней случилось?
В этом растрепанном виде, с припухшими от поцелуев губами, в попытке стыдливо прикрыться ладонями девушка выглядит еще сексуальнее.
– Я ее убил. – Признаюсь я.
Все, чего я касаюсь, умирает, портится, превращается в грязь. Это правда.
Мариана перестает дышать. Смотрит на меня и будто не хочет верить. Видимо, я высказался не достаточно убедительно.
– Ты
