– Ну, добро так добро, – как-то печально и мудро улыбнулась Аня. – Нас это все равно не касается.
– Это как? – тут же не преминул спросить Валерка Стихарь.
– Не знаю, – вздохнула Анна. – Только кажется мне, что скоро нам расставаться навсегда. Темно впереди, и не вижу я нас вместе.
– Ты мне, Анна, давай людей не расхолаживай, – остановил девушку Велга. – Мы потом с тобой на эту тему поговорим. А сейчас давайте лучше обсудим материально-техническое обеспечение нашей экспедиции. Нам нужен доступ к складам стрелкового оружия, боеприпасов, продовольствия и снаряжения. То, чем мы на данный момент располагаем….
… А потом они блаженно валялись на мелком и сухом, прогретом солнцем песке и старались ни о чем не думать.
Это было хорошо.
Это было прекрасно.
Это было как в далеком полузабытом довоенном детстве.
– Эх, – выбираясь из прибоя и заваливаясь на песок, – выдохнул Валерка Стихарь, – и хороша же водичка! И на вкус, и на запах, и на ощупь – хороша!
– Жалко только мало, – отозвался Руди Майер. – Денек бы здесь полежать. Или два.
– Солдату полезно лежать только в двух случаях, – наставительно заметил Дитц. – Если он спит или находится под огнем противника. Во всех остальных ситуациях солдату полезно стоять, ходить или бегать. В крайнем случае, сидеть.
– А как же… – начал было, ухмыльнувшись, Шнайдер, но, глянув на Аню, вовремя осекся.
– Разрешите спросить, товарищ лейтенант, – приподнялся на локте Сергей Вешняк. – У Ани.
– Что это ты, Сережа, так официально? – удивилась девушка.
– Да уж больно вопрос… того… серьезный, – объяснил сержант, закуривая сигарету.
– Серьезные вопросы девушкам следует задавать наедине, – не остался в стороне Стихарь. – И вообще, Серега, я бы на твоем месте поостерегся. Миша у нас парень здоровый и ревнивый. Не ровен час, не понравится ему твой вопрос….
– Балаболка, – усмехнулся Вешняк. – Да Аня мне, можно сказать, как сестра. Потому и вопрос хочу задать.
– Да задавай уже, Рязань, не томи, – махнул рукой Валерка. – Вот не понимаю я твою эту манеру – вечно тянуть кота за хвост!
– Зато ты у нас всегда впереди паровоза. Аня, когда мы разговаривали с этим, Председателем, ты сказала, что не видишь впереди всех нас вместе. Темно, мол. Или как-то так. Помнишь?
– Да, – не сразу ответила девушка.
– А… как бы это… поточнее…. Что ты имела в виду? Но честно.
В наступившей тишине было слышно только, как шипит на песке пена прибоя, да где-то вдалеке кричат сварливые чайки.
– Я пыталась заглянуть в наше будущее, – негромко ответила Аня. – Есть способы…. Только они не всегда срабатывают. Наверное, на этот раз не получилось. Мне ничего не удалось разглядеть. Темно. Но это не значит, что мы умрем или с нами случится нечто ужасное, – добавила она поспешно. – Уж это бы я углядела. Просто…. Просто или нас нет в этом будущем, или я не сумела в него заглянуть. Вот и все. И вообще, чего вы разволновались? Даже погоду в мое время ученые предсказывали в лучшем случае с вероятностью в 60 процентов. А тут будущее! Знаете поговорку про бабку, которая надвое сказала? Так вот и мы, ворожеи, часто и не знаем абсолютно точного ответа. То есть, даже гораздо чаще не знаем, чем знаем.
– Ну-ну, – неопределенно сказал Вешняк и отвел глаза.
– Ничего удивительного, по-моему, – высказал свое мнение Карл Хейниц. – Как может нас Анна видеть в этом будущем, если это не наш мир и даже не наша реальность? Были бы мы дома – другое дело.
– А что, – бодро поддержал ефрейтора Шнайдер – По-моему, логично, а?
– Да, конечно, – улыбнулась Анна. – Как это я сразу не сообразила…
– Вот интересно, – спросил, обращаясь к морю, Стихарь. – А что может быть ужаснее смерти? «Это не значит, что мы умрем или с нами случится нечто ужасное…». Если вы скажете, что жизнь, то я не соглашусь. Потому что жизнь прекрасна всегда!
– Все, хватит, – подвел итог Велга. – А то я гляжу, что солдату действительно вредно лежать на пляже. У него от этого в голове разные вредные мысли заводятся. Подъем, товарищи бойцы! Пора оправдать, оказанное нам доверие.
– Партией и правительством? – смиренно осведомился Стихарь. – Молчу, молчу…
Через десять минут лишь ямки-следы на песке свидетельствовали о том, что здесь недавно побывали люди, а отряд, ведомый Аней Громовой, по едва заметной, петляющей между камнями тропинке, начал подъем в гору.
Глава двадцать третья
– Нам сюда? – спросил Дитц.
Тропинка кончилась. Они остановились перед каменной лестницей, вырубленной прямо в скальной расщелине. Как-то сразу было ясно, что лестнице этой не одна сотня лет, и еще… они стояли на солнце, но оттуда, из расщелины и тени, от стертых и сглаженных временем и подошвами базальтовых ступеней, шел ощутимый острый холодок.
– Сюда, – сказала Аня. – Мне кажется, что нам надо подняться наверх.
– И что там, интересно, наверху? – поинтересовался Стихарь.
– Откуда же мне знать, – ответила Аня. – Я никогда тут не была раньше.
– Может, пора включить наш прибор? – Велга поднялся на несколько ступеней и постучал костяшками пальцев по каменной стене. – О, посмотрите, отверстия для факелов! На Пейане, в подземелье, где мы отыскали «Милосердие Бога», были, помнится, такие же…. Черт, а здесь довольно прохладно, однако.
– Ну-ка… – прищурился Дитц и, шагая своими длинными ногами сразу через одну ступеньку, поднялся выше Александра на несколько метров.
Там, где он остановился, стену рассекала узкая ломаная трещина шириной в ладонь. Хельмут поднес к ней руку.
– Странно, – сказал он.
– Что? – посмотрел на него Велга.
– Иди сюда, попробуй.
Александр преодолел несколько ступеней вверх и тоже поднес руку тыльной стороной ладони к трещине.
Будто снял зимней ночью в поле теплую шерстяную перчатку.
– Ух ты! Там кто, Дед Мороз?
– Ну да… а также Рождество и Новый год вместе.
– Я понимаю, когда из-под земли идет тепло. Но холод? А вообще-то, хрен его знает. Я не геолог.
– Да и я гранит от мрамора вряд ли сразу отличу. Но… эй, а это что?
Хельмут наклонился ближе к трещине, вглядываясь, потом быстро сунул внутрь скалы руку и вытащил наружу… стакан со льдом.
– Чудеса, – только и сказал Велга, принимая стакан. – А ведь его здесь не так давно оставили. Смотри, внизу-то вода…
Это был вполне обычный на вид стакан из толстого чистого стекла. Лед заполнял его где-то на три четверти, а у самого дна была еще незамерзшая вода.
– Что там у вас, товарищ лейтенант? – не выдержал снизу ВалеркаСтихарь.
Лейтенанты спустились вниз и пустили найденный стакан по рукам.
– Наверное, мы нашли то, что нужно, – сказал Карл Хейниц. – На холоде все хорошо сохраняется. Теперь осталось только обнаружить вход.
– Интересно, кто этот стакан здесь оставил? – подумал вслух Шнайдер.
– Наверняка кто-то из местных, – предположил Стихарь. – Идешь наверх – оставляешь стакан с теплой водой. Спускаешься вниз – пьешь холодненькую. Очень удобно.
– Не так уж тут и жарко, – повел плечами Майер.
– А на верху? Солнцепек!
– Мальчики, – терпеливо сказала Аня, – я думаю, что нам нужно подняться наверх.
– Вход? – спросил Велга.
– Возможно.
– Тогда пошли. Там и прибор включим.
И они гуськом двинулись вверх по лестнице.
Подъем занял около получаса, и только одно место, где-то посередине, оказалось довольно неприятным – несколько ступенек начисто обвалились, и отряду пришлось перепрыгивать через полутораметровую дыру (не допрыгнул – вниз лететь метров сто с лишним). Впрочем, именно на такой случай в снаряжение входил прочный страховочный шнур.
– Дымом пахнет, – негромко сказал Михаил Малышев, когда до конца древней лестницы осталось четыре-пять десятков невысоких ступеней. – Можжевеловым. Кто-то там, на вершине костерок развел. Или просто что-то горит.
Шедший впереди Велга, тут же остановился и потянул носом воздух.
– Не чую, – прошептал он. – Но верю. Аня, ты не слышишь, там есть кто-нибудь?
Девушка склонила на плечо голову и прикрыла глаза.
– Есть, – сообщила она после короткого молчания.
– Человек?
– Н-не знаю…. Но это не опасно.
– Ладно, – кивнул Велга. – Береженого бог бережет. За мной и – тихо…
Когда Александр осторожно глянул поверх последней ступени, его взору предстала почти круглая по своим очертаниям, поросшая редкой и короткой, выжженной солнцем травой, площадка, обрамленная по краям крупными камнями и можжевеловыми кустами. Была она величиной с четверть футбольного поля, и ровно на ее середине горел маленький костер. Возле костра сидел на плоском камне широкоплечий седой человек, одетый в длинный зеленоватый плащ с короткими рукавами и смотрел на огонь. Был он сед, но ни пожилым, ни, тем более, старым не казался. Наоборот. При одном взгляде на этого человека становилось ясно, что жизненной энергии и силами он способен без особого убытка для себя поделиться с доброй пятеркой молодых людей. Рядом с ним и на нем не было заметно ничего, даже отдаленно напоминающего оружия, и Велга, держа автомат наизготовку, выпрямился и шагнул на последнюю ступеньку.
