Человек поднял голову, и глаза их встретились.
Александр вздрогнул.
На широком, цвета старого обожженного кирпича, изборожденном резкими, похожими на шрамы, морщинами, лице незнакомца сияли три глаза.
Два синих, словно море на горизонте в ясный день, и один – посреди лба – красный, будто уголек в костре.
– Добрый день, – сказал человек и улыбнулся, блеснув белыми мелкими зубами. – Идите сюда, Саша. И друзей своих зовите. Я вас тут с утра поджидаю.
– Кто вы? – отрывисто спросил Велга, демонстративно шевельнув стволом автомата.
– Вы можете звать меня … Распорядитель. Это не имя, а, скорее, должность. Но дело в том, что мое настоящее имя для вас труднопроизносимо.
– Вы… человек?
– Смотря, что вкладывать в это слово. Разговариваю. Две руки, две ноги, голова. Человек? Человек. Во всяком случае, гуманоид. А то, что у меня три глаза…. Так ведь и у вас, товарищ лейтенант, есть третий глаз. И вообще у всех людей. Просто он сильно атрофирован и прячется за лобной костью.
I. Как это? – Александр невольно коснулся пальцами лба.
II. Ага. Именно там. Не верите, спросите у вашей Ани. Она знает.
III. Саша, – негромко позвал снизу Дитц. – У тебя все в порядке? С кем ты там разговариваешь?
IV. Зовите своих друзей, лейтенант, – спокойно и доброжелательно повторил Распорядитель. – У меня к вам серьезный разговор.
– Ну да, – пробормотал Велга. – Уж чего-чего, а серьезных разговоров к нам у всех предостаточно. Особенно в последнее время, – и, обернувшись, крикнул. – Поднимайтесь! Все нормально!
– Итак, – сказал трехглазый человек в плаще, когда все расселись возле костра, – меня зовут Распорядитель. И я специально прибыл именно сюда, на это место, чтобы встретиться с вами.
– И откуда же вы, господин хороший, прибыли, позвольте полюбопытствовать? – не преминул нахально осведомиться Валерка Стихарь. – Из какого такого пространства-времени?
– Мое пространство-время, как вы, товарищ Стихарь, верно изволили выразиться, – всеми тремя глазами уставился на Валерку (позже тот признался, что ему стало здорово не по себе от этого пронизывающего взгляда) Распорядитель, – лежит в недоступной для вашего понимания системе координат, а посему, я позволю себе опустить точный ответ на этот вопрос.
– Эй, – нашел в себе силы удивиться Валерка, – откуда вы меня знаете?
– Я знаю всех вас. И все о вас. Всю вашу историю в подробностях. И даже больше. Я знаю или с большой долей вероятности догадываюсь об истинных причинах происходящих с вами последнее время невероятных приключений.
– Ну, наконец-то нашелся тот, кто все нам объяснит, – растянул губы в улыбке Дитц. – Очень, очень интересно. Только для начала, все-таки, неплохо бы узнать, кто вы такой.
– Что именно вас интересует? – спокойно спросил трехглазый.
– Все, – так же спокойно ответил Дитц. – Все, что вы можете рассказать о себе и о вашей миссии. Я ведь так понимаю, что вы здесь, на этой Земле, с определенной миссией?
– Да.
– Вот и рассказывайте. Но сначала – о себе. Мы должны знать, с кем имеем дело.
– Это может занять много времени, и я боюсь, что не сумею вам все точно объяснить. В человеческом языке просто не хватит слов. Я бы мог предложить вам воспользоваться методом непосредственной мыслепередачи, но, опасаюсь, что вы сочтете данный метод для вас неприемлемым. Состояние, в которое при этом впадает человек, напоминает гипноз. Не думаю, что вам это понравится.
– Да уж, – сказал Велга. – Гипноза нам не надо. Давайте лучше словами.
– А откуда нам знать, соврет он или нет? – проворчал Майер.
– Если он соврет, Руди, я это увижу, – сказала Аня.
– Действительно! – обрадовался Распорядитель. – Чего это я…. С вами же Анна! Она мне соврать не даст. Да и разучился я давно врать. Итак….
Рассказ Распорядителя, казалось, длился не очень долго, однако, когда удивительный незнакомец умолк, тени стали заметно длиннее, и Велга вдруг понял, что проголодался.
– Если что не понятно, – предложил Распорядитель, – спрашивайте. Постараюсь ответить на все ваши вопросы. Тем более, что это в моих интересах.
– Так вы что…этот… бог, что ли? – тут же спросил Валерка Стихарь. – Местного, так сказать, масштаба?
– Если сравнивать мои обычные возможности с вашими, то, вероятно, можно сказать и так. Но именно, что местного масштаба. Я не всесилен. И ситуация с «Воронкой Реальностей» – тому яркое подтверждение.
– Подожди, Валера, – остановил Стихаря Дитц, видя, что настырный ростовчанин уже собирается задать следующий вопрос. – Давайте еще раз и по существу. Насколько я понял из ваших слов, наш отряд, волею судьбы, оказался вовлечен в некую игру высших сил. К этим высшим силам можно отнести и вас, Распорядителя, и еще некоего Координатора, о котором вы упоминали. Так?
– В какой-то мере.
– Не будем играть словами. Вы сами сказали, что вам нужно было вмешаться на более ранней стадии. То есть, подразумевается, что вы вполне располагали возможностями остановить образование этой самой «Воронки Реальностей». Но не остановили. Почему?
– Образование «Воронки Реальностей» никогда не наблюдалось практически. До сего момента она было возможна лишь в теории. Мы и представить себе не могли, что все зайдет так далеко. Понимаете, ответ на ваш вопрос, на самом деле, не так уж важен. Я уже признал, что мы ошиблись. Почему – не так важно. Важно, что будет дальше. Если вы не поможете, то никакого «дальше» может и не быть.
– Так не бывает, – сказала Анна. – Всегда есть какое-то «дальше». Даже после смерти.
– При обычном течении дел – да. Но если не остановить образование «Воронки», то не будет не только жизни, но и смерти. Ничего не будет.
– Для вас?
– Для всех. И для вас тоже.
– Н-да, – сдвинув на лоб пилотку, почесал в затылке Валерка Стихарь. – Как говорил один герой писателя Исаака Бабеля, ошибаются все. Даже бог.
– Чудеса, – изумилась Аня. – Валера, ты читал Бабеля?!
– А что тебя удивляет? Хороший автор. Хоть и еврей. Мне всегда было обидно, что такого писателя родила Одесса, а не Ростов…
– Эй, – воскликнул Шнайдер, – погодите! Эта … «Воронка». Она что, нечто вроде конца света, что ли?
– Да. Она поглощает все существующие реальности в пространстве и времени. Это смерч хаоса, который всасывает в себя известную нам вселенную со всеми ее галактиками, мирами и параллельными реальностями. Все сущее. И мы не знаем, что происходит потом.
– А что говорит ваша теория? – поинтересовался любознательный Хейниц.
– Теория говорит, что «Воронка Реальностей» в результате должна пожрать сама себя, и на ее месте образуется новое пространство-время. Но нас уже там не будет. Даже памяти о нас.
– Э, – подал голос Малышев. – Может, я чего не понял, но как же душа? Или душа не бессмертна?
– В нашем пространстве-времени бессмертна. В этом ваша религия вас не обманывает. То есть, душа живет столько, что этот срок вполне можно назвать бессмертием. Но «Воронку Реальностей» не сможет пережить даже она. Тут дело вот в чем. Планеты, звезды, галактики, сама вселенная – все это рождается и умирает своим чередом. Как и все сущее. Например, я и Координатор. Мы родом из той вселенной, которая предшествовала нынешней. Но и мы не вечны. Все рождается, и все умирает. Точнее, не умирает, а переходит в иное качество. Но «Воронка Реальностей» – это, так сказать, не естественная смерть. Это катастрофа. А после катастрофы новое качество не возникает. Возникает хаос.
– Короче, полный… апокалипсис, – прокомментировал сказанное Валерка Стихарь. – А мы, как всегда, крайние. Слушай, Распорядитель, а нам-то со всего этого чего перепадет? Ежели, просто почет и уважение после смерти, то я не согласный. Мне бы еще на Земле пожить чуток. И при этом, желательно, дома, в любимом Ростове. И чтоб мир.
И тут же солдаты зашумели:
– Правильно!
– Домой хотим!
– Если вы такие могущественные, то отправьте нас обратно!
– Живыми и здоровыми!
– Хватит, повоевали на чужого дядю!
– Вертай время назад, трехглазый, и сделай, как было!
– И с гарантией!
Дитц и Велга и Аня молчали. Молчал и Распорядитель. Он только поворачивал массивную седую голову то к одному, то к другому, как бы стараясь запомнить лица солдат. Наконец, эмоции пошли на убыль, и люди постепенно замолчали.
– Действительно, Распорядитель, – мягко сказал Дитц. – Вы предлагаете нам влезть не просто в смертельно опасное (таким нас не удивишь) дело, а в дело, чреватое концом, как вы говорите, всего сущего. На что мы можем рассчитывать в случае успеха?
– И на что в случае неудачи? – добавил Велга.
– Вы говорите о награде?
– Именно о ней, – подтвердил Дитц. – А почему бы нам не поговорить о награде? Вы сами сказали, что все о нас знаете. Если это так… Аня, кстати, наш друг все это время говорил правду?
