Одна из девиц не преминула уколоть:
– Что ты такая вареная? К съемкам в «Снежной королеве» готовишься? В главной роли?
– Истинно русская женщина! – подхватила вторая. – Покуда изба не горит и конь стоит спокойно в стойле, ей заняться нечем.
Ромка же – нет бы осадить зубастых приятельниц! – на подругу свою юную – ноль внимания. Ведет еще с одной особой заинтересованную беседу о каких-то завтрашних пробах.
И вдруг дошло до Аленушки со всей очевидностью: зря она считала, будто собирает коллекцию человеческих характеров. Наоборот, это ему, красавцу Роману, не хватало в собрании своих поклонниц русоволосой, тихонькой, с богатым внутренним миром школьницы. Но теперь, когда дело сделано и бабочка на булавку пришпилена, он своим приобретением, похоже, начал тяготиться.
Только ей-то что делать? Когда она в него будто кошка влюблена?!
* * *
– К медсестре идем? – подошла к Аленке на перемене одноклассница Любка.
– Зачем? – удивилась девушка.
– Как зачем? – подружка взглянула недоуменно. – От физры освобождение брать!
– Да, действительно… – пробормотала Аленушка.
Физкультурник девчонкам на слово не верил, если критические дни – требовал справку от медсестры. И дни эти с Любкой у нее всегда совпадали. День в день. Но сейчас у подруги началось, а у нее ничего и в помине не было.
Задержка?!
Алена постаралась сохранить лицо, небрежно кивнула Любе:
– Конечно, пойдем.
Медсестра, по счастью, ничего предъявлять не просила, просто выписывала документ.
Но что, если?..
В аптеку Аленка шла, словно на казнь. Кто придумал не выкладывать тесты в открытый доступ, а продавать их через кассиршу?!
Пережила унижение. Купила. Всю дорогу домой себя успокаивала: в конце концов, она еще подросток, цикл не устоявшийся. И Рома всегда был осторожен, и никаких симптомов у нее нет…
Однако проклятая бумажка уверенно продемонстрировала две полоски.
Бог мой, что же теперь делать?!
Аленка не сомневалась, что любая из современных девчонок – особенно из Роминого круга, легких в общении, уверенных в себе – не сомневалась бы ни секунды. Немедленно к врачу, по срочному тарифу сдать анализы и в тот же день проблему решить.
Ей очень бы хотелось тоже быть – как все! – современной. То есть безжалостно убить беспомощное, целиком от нее зависящее существо.
Но только фантазия уже рисовала очаровательного, пухлощекого младенца. Озорного дошкольника. Серьезного младшеклассника. И дальше, дальше – вплоть до свадьбы сына (Аленка не сомневалась – у них с Ромой именно сын).
Мальчик ведь должен получиться очень красивым. В родителей. Поэтичным, изящным – в маму. В папу – талантливым и веселым. И Ромка ей говорил, что совсем не возражает против брака. И мама поймет. Должна понять…
Нет, нельзя убивать малыша. Плод их любви. Послание Всевышнего. Чудо!
И Аленка – наплевать, что у Ромки сейчас кинопробы! – немедленно ему позвонила. А вечером, когда встретились, с ходу бухнула:
– Ромочка… У нас с тобою ребеночек будет!
Тревожно уставилась на актера. Что она сейчас прочтет в его глазах? Злость? Страх? Гнев?
Нет. Только досада.
– Ты… ты уверена? – пробормотал Роман.
– Достоверность у теста – девяносто девять процентов. – Девушка очень старалась выглядеть спокойной.
– А какой срок? – деловито уточнил он.
– Ну… я точно не знаю. Небольшой, наверное.
– Значит, можно «мини» делать, – уверенно откликнулся парень.
Встретив ее испуганный взгляд, уточнил:
– Вакуумная чистка, наименее травматичный метод.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Ты ждала, что я предложу тебе замуж и рожать? – прищурился он. – Не рановато тебе?
– Рановато. Но… мне просто так жаль его… – опустила голову девушка. – Он ведь уже человек!
– Брось! – отмахнулся Роман. – Никакой он не человек. Просто скопление клеток. Что-то вроде опухоли.
Нет, совсем не подобного разговора Аленка ждала. Гневно взглянула на Романа:
– Ничего не скопление, он живой, сердце бьется!
– Ну, рожай, если фигуры не жаль, – пожал плечами актер. – Отдашь потом на усыновление. Еще и приплатят тебе за красивенького, здорового.
Девушка взглянула на него с ужасом:
– Что ты сказал?!
– Но ты же не собираешься – в пятнадцать лет! – сама нянчить младенца?!
– А что здесь такого? Мама моя поможет…
– Нет, Елена, – строго произнес он. – Так дело не пойдет! Или ты немедленно направляешься на аборт, или…
– Или что? – перебила она. – Ребенок – мой! Что хочу, то с ним и делаю!
– Какого дьявола я только с тобой связался! – досадливо выдохнул он.
И это говорит человек, которого она любила больше всей своей жизни!
Ох, до чего хотелось ей сейчас уничтожить Романа, растоптать. Стереть с его лица деловитое выражение, будто они условия актерского контракта обсуждают! Чем бы уколоть его максимально больно?!
– А ты вообще в курсе, – тихо произнесла она, – что я – несовершеннолетняя, даже шестнадцати нет? И ты об этом прекрасно знал – но спал со мной, был у меня первым!
– Что дальше? – нехорошо прищурился он.
– Ну, номер статьи в Уголовном кодексе про совращение малолетних я не знаю, но она там имеется, не сомневайся!
– Ты мне угрожаешь?! – опешил актер.
– Я защищаю – своего ребенка и себя, – парировала девушка.
– Ох, дура ты! – вырвалось у Романа.
Впрочем, почти мгновенно лицо его помягчело.
– Глупенькая, – добавил он уже совсем другим тоном. – Глупенькая маленькая девочка… Ты так себя ведешь, потому что очень хочешь этого малыша, да?
Аленку же вдруг пронзила столь острая жалость к младенцу, чью судьбу они сейчас решали, что слезы брызнули у нее из глаз.
– Нет, не хочу, – проревела она. – Но раз уж он есть – я не могу его убить!
Роман решительно приблизился к ней, сжал в объятиях. Аленка попробовала вырваться, но он держал ее крепко. А когда девушка отплакалась, твердо произнес:
– Если ты твердо надумала – хорошо. Мы его оставим.
* * *
Про то, чтобы пойти в ЗАГС, Аленка даже не заикалась. Рома смирился с тем, что у них будет ребенок, – уже хорошо. Лишь бы не отказался от сына, стал ему пусть приходящим, но отцом! И никаких денег от него ей не надо – вытянут малыша сами с мамой.
Впрочем, признаться во всем матери духу у Аленки пока не хватало. Да и Роман не советовал. Сказал: кто его знает, как мамуля себя поведет? Вдруг тоже заговорит про скопление клеток и вакуумную чистку? Нужно хотя бы пару месяцев подождать, чтобы аборт уже поздно было делать.
– Веди себя как ни в чем не бывало. И румянчик по утрам подрисовывай, а то бледненькая ты очень, – наставлял он подругу.
Сам же относился к ней теперь как истинный рыцарь. Постоянно поддерживал под руку, чтобы не поскользнулась, подарил теплый шарф с брендом известной фирмы: «Тебе себя вдвойне беречь надо». Даже кофе ей не позволял пить – для малыша вредно.
«Удивительно, как он быстро смирился», – дивилась про себя Аленка. Даже беспокоиться начала: не ведет ли Рома какой-то своей игры? Девочкой она была начитанной, соответствующий пример в памяти быстро всплыл – Клайд Гриффитс из «Американской трагедии» Теодора Драйзера. Тот тоже, когда его девушка отказалась делать аборт, вел себя с ней мягко-ласково. Усыпил бдительность, выждал подходящий момент – да и утопил в пруду.
Впрочем, она тут же себя успокоила. Никогда Рома – ее принц! – ничего подобного не сделает. Да и времена сейчас другие.
– Аленка, – однажды предупредил Роман, – у меня форс-мажор. Срочно вызвали на съемки. Завтра улетаю на Байкал. На неделю.
– Ой, как жаль! – расстроенно протянула девушка. – А я на послезавтра к врачу записалась. Думала, ты со мной пойдешь…
Он вздохнул:
– Ален, мне и самому не хочется ехать. Но я пока не Брэд Питт, график съемок диктовать не могу.
Говорил вроде искренне, но лицо довольное. Явно рад сбежать. И что она могла сделать?
В носу предательски защипало, девушка всхлипнула.
– Нет, стоп! Так не пойдет, – засуетился Роман. – Ты чего мне тут сырость разводишь? Я уезжаю совсем ненадолго. И привезу тебе, если хочешь… огромную банку икры!
– Фу!
– А кедровых орешков? Меда? Рыбки солененькой?
– Ничего не хочу. – Роль капризной беременной начинала Аленке нравиться. – Только цветочек аленький.
– Хорошо, будет тебе цветочек, – улыбнулся Роман. – А сейчас пойдем куда-нибудь в кафешку. Тебе обязательно надо поесть.
– Не буду.
– Ну, хоть чаю горячего выпьем, что-то ты совсем бледная.
– Вот ты пристал, – вяло отозвалась она. – Хорошо, пошли.
Кафешка на пути встретилась совсем убогая, даже без официантов – всю еду нужно было от стойки тащить.
Аленка, верная себе, ничего заказывать не стала. Только цедила маленькими глотками прежде любимый чай с чабрецом. И поражалась, до чего он невкусный.
