Звезда полковника Владимира Оскаровича Каппеля взошла после октября 17-го. Тогда одним из оплотов сопротивления большевикам стало Поволжье, в столице которого, Самаре, Каппель объединил все белогвардейские силы. Но вести войну без денег невозможно, а потому предприимчивый полковник разрабатывает дерзкий план по их добыванию — 6 августа 1918 года он со своим отрядом врывается в Казань, захватывает хранилища Государственного казначейства и изымает оттуда половину (а по некоторым источникам, больше половины) золотого запаса тогдашней России!
Но одним только золотом белогвардейцы не ограничились, взяли еще пуды платины и серебра, бриллианты, иностранную валюту, а также кредитных билетов на 100 млн золотых рублей. Все это богатство, оцененное в 1 млрд 300 млн золотых рублей, погрузили в 25 железнодорожных вагонов.
В этой связи вспоминается похожая операция, проведенная большевистскими боевиками в марте 1906 года. Тогда у «Купеческого общества взаимного кредита» было экспроприировано 875 тыс. золотых рублей. Сумма, конечно, не малая, но все равно не сопоставимая с той, что взял Каппель в Казани. Кроме того, деньги принадлежали частной организации, но никак не государственной казне, однако монархисты и «демократическая общественность» царской России, объединившись на почве ненависти к большевикам, до конца своих дней клеймили последних прозвищем воров и грабителей, хотя сами большевики в 1907 году осудили «эксы», а затем и запретили их. Но никто никогда не клеймил налетчика Каппеля, главного виновника того, что часть похищенных им ценностей растранжирили на собственные нужды защитники белой идеи, а львиную долю передали без всякого на то права Японии, которая давным-давно истратила эти деньги на укрепление собственного благополучия.
Как же это происходило?
Узнав об инциденте в Казани, Ленин приказал преследовать каппелевцев и во что бы то ни стало отбить у них похищенное. Но сделать это не удалось. Каппель проявил необычайное проворство и переправил свою добычу сначала в Самару, а оттуда в Омск, где как раз в то время адмирал Александр Васильевич Колчак объявил себя «верховным правителем российского государства» и на таковом основании, что называется, оприходовал «золотой эшелон» Каппеля. С этой минуты судьба бывшего казенного золота была решена. Сначала Колчак стал оплачивать им свои военные заказы, на что ушло (в основном в Японию, являвшуюся главным подрядчиком «верховного правителя») почти 44 т драгоценного металла.
Затем возникли осложнения в отношениях Колчака с его сподвижниками, в частности — с забайкальским казачьим атаманом Григорием Семеновым, сгладить которые удалось опять же с помощью каппелевского золота.
Но что стало яблоком раздора? Оказывается, все то же золото! Летом 1919 года войска атамана Семенова контролировали Транссибирскую железную дорогу, без которой все, в том числе и Колчак, были как без рук. Но пока «верховный» не стал обладателем «золотого эшелона», никаких разногласий между ним и Семеновым не замечалось, зато после…
Как только атаман узнал о золоте, все разом переменилось. Семенов вдруг заговорил о трудностях, связанных с охраной железнодорожных коммуникаций, каковая обязанность целиком и полностью лежала на его казаках, и однажды недвусмысленно намекнул Колчаку, что неплохо бы их поощрить финансовыми вливаниями, в противном случае он не ручается за безопасность Транссиба.
Как видим, Семенов выступал в роли откровенного вымогателя (по-нынешнему, рэкетира), но у Колчака не было выхода, и в июне 1919 года он передал атаману два вагона с золотом — стоимостью в 43,5 млн золотых рублей.
И тут нелишне упомянуть еще об одном человеке — бароне Унгерне. В описываемое время Унгерн служил под началом Семенова, но затем порвал с ним и ушёл в Монголию. Ушёл не с пустыми руками — «позаимствовал» у атамана часть его казны, основу которой, как мы только что выяснили, составляло золото, полученное Семеновым от Колчака. Но о Семенове речь впереди; пока же посмотрим, как распоряжался золотом Колчак.
Поначалу — видимо, осознавая значительность своей роли «верховного правителя» — он выражал намерение сохранить оказавшиеся у него сокровища в целости, а затем, по восстановлении прежней власти, вернуть их в государственную казну (43 т золота, переданные Семенову, Колчак, похоже, считал «мелочью»)
Но, как известно, благими намерениями вымощена дорога в ад. Очень скоро стало ясно, что ради «интересов дела» необходимо пустить в оборот хотя бы часть золота. Оно требовалось на формирование армии, на ее вооружение и оснащение. Наибольшую помощь, по мнению Колчака, здесь могли бы оказать англичане, но до них было далеко, тогда как совсем близко находилась Япония, чьи экспедиционные войска уже вовсю грабили Приморье и Сибирь. К японцам и решил обратиться Колчак.
Сохранившиеся платежные ведомости и транспортные накладные свидетельствуют о том, что, авансируя будущие военные поставки, Колчак в 1919 году переправил в японские банки 2672 пуда золота, что в пересчете на современную меру веса составляет 43767 кг.
Каков же был результат этих действий, получил ли Колчак от японцев то, что сопровождалось, как выражаются ныне, предоплатой? Ничуть не бывало! Отдав токийским финансовым дельцам почти 44 т золота, «верховный правитель» не получил взамен даже ржавого гвоздя!
Ведь именно в это время Красная Армия совместно с партизанами (абсолютное большинство их составляли сибирские крестьяне, которых нещадно пороли шомполами каратели-белогвардейцы за отказ вступать в армию Колчака) нанесла «верховному правителю» ряд тяжёлых поражений. Которые сначала привели к отступлению, а затем и к паническому бегству белогвардейских отрядов. 4 января 1920 года Колчак сложил с себя полномочия «верховного правителя» и отдался под защиту белочехов. Видимо, адмирал рассчитывал, что соратники по идее спасут его, но уже 15 января он был выдан командованию Красной Армии. Суд, проходивший в Иркутске, приговорил Колчака к расстрелу, который привели в исполнение 7 февраля 1920 года.
Этим обстоятельством и воспользовались банкиры из «Иокогамского валютного банка» и отделения «Банка Японии» в Осаке, куда и переправлял золотые слитки Колчак. Поскольку их партнер ушёл, как говорится, в мир иной, банкиры посчитали, что возвращать золото России не стоит. Они попросту присвоили его, упрятав в тайные хранилища, где оно пребывает и поныне. Аркадий Вольский считает, что русского золота «осело» там… 150 т!
А теперь вернемся к атаману Семенову, поскольку его роль в расхищении госказны очень велика, и вкратце познакомим читателей с личностью этого человека — личностью настолько тёмной, что эшафот, которым завершился путь атамана, закономерно подвел итог всей его жизни (в августе победного 1945-го он был арестован советскими властями и год спустя, по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР, повешен).
Сын забайкальского казака и бурятки, Григорий Михайлович Семенов за годы Первой мировой войны дослужился до чина есаула (соответствовавшего чину ротмистра в кавалерии и капитана в других родах войск. — Ред.) и, скорее всего, этим бы и удовольствовался: не будучи дворянином, трудно было рассчитывать на более высокие звания. Но в послереволюционной смуте будущий атаман, как и многие люди подобного толка (например, генерал Шкуро, чья настоящая фамилия — Шкура) увидел неограниченные возможности для своего возвышения.
И со временем, подчинив себе все казачьи силы в Забайкалье, Семенов стал неограниченным властителем огромного края. Но приверженность белой идее не мешала ему ревностно заботиться о наполнении собственных карманов, не считаясь при этом ни с какими правилами.
Вот как характеризовал деятельность атамана его современник: «Отряды Семенова, составлявшиеся из самых случайных элементов, не признавали ни права собственности, ни закона, ни власти. Семенов производил выемки из любых железнодорожных складов (не забудем, что атаман был «хозяином» Транссиба. — Б.В.), задерживал и конфисковывал грузы, обыскивал поезда, ограбляя пассажиров…».
Можно только представить, какие ценности попадали при этом в руки атамана!
Но приведенное свидетельство характеризует Семенова лишь как уголовника.
Нет, он был преступником гораздо большего масштаба — он являлся той фигурой, на которую делало основную ставку командование японского экспедиционного корпуса, оккупировавшего Приморье, Сибирь и Забайкалье. Выполняя волю правительственных кругов Японии, оно проводило политику создания в оккупированных районах целого ряда сепаратных военных режимов, во главе которых стояли белогвардейские генералы, ставшие верными проводниками японской политики на русском Дальнем Востоке. Среди них, наряду с Семеновым, были Калмыков, Хорват и некоторые другие.
