Не буду затягивать рассказ — Юша оказался подлинный. Как выяснилось, вариант с Одессой провалился и Юрий уже третий год ходил по деревянным тротуарам Архангельска и наслаждался видом полярного сияния. За это время он успел жениться, родить сына и получить однокомнатную квартиру. В ней мы и отпраздновали нашу очередную нежданную встречу. Просидели до ночи, потом я остался у Юрия и Тамары ночевать, а утром разыгралась «сцена у фонтана»: Юрий заявил жене, что ни дня больше не останется в Архангельске, что лесосплав и полярные сияния ему обрыдли, и он уезжает в Москву.
— А как же мы с Мариком? — спросила жена.
— Ждите вызова. Устроюсь — приедете.
— Одумайся: у тебя же ни прописки, ни работы! Кому ты нужен в Москве?
Но Юрию уже, как говорится, шлея попала под хвост.
— Ждите! — сказал он, как отрезал.
Конечно, это была авантюра, но нам было по тридцать пять лет, и мы уже кое-что повидали в жизни. И никакие трудности нас не пугали. Поэтому я поддержал Юрия в его решении, и через несколько дней мы одним самолетом отбыли в Москву. (Там-то я и встретился с Буториным. Мы вместе вылетели на Диксон и за месяц перегнали «Щелью» в Архангельск).
В заключение скажу: в столице Юрию пришлось хлебнуть лиха. Нет прописки — нет работы. Нет работы — нет денег. А жить надо. Юрий работал в Твери (тогда город назывался Калинином), ездил туда каждый день, три часа в один конец, три — в другой; потом перебрался в Красногорск под Москвой, в многотиражку. Зарабатывал право на московскую прописку. Жену с сыном он перевёз в столицу, и они снимали комнату в деревенском доме в Иванькове, что на берегу канала Москва — Волга. Я приезжал к ним каждую неделю, и мы строили планы на будущее. А потом открылась вакансия в «Технике — молодежи», и я привел туда Юрия. Там тоже были свои сложности, но все, слава Богу, обошлось, и Василий Дмитриевич Захарченко, тогдашний главный редактор журнала, сказал мне при встрече:
— Спасибо, Борька! Хорошего парня привел!
Юрий Юша проработал в «ТМ» девять лет, а потом в нём взыграл старый морской дух, и он снова ушёл в моря — на судах Сахалинской научной экспедиции. Плавал на «Каллисто», посетил многие южные архипелаги, был на могиле Стивенсона…
Увы, этого здоровяка подстерегало несчастье — из-за гангрены ему ампутировали обе ноги ниже колен. Юрий уехал под Пятигорск, где от деда, прожившего 103 года, ему остался домик. Передвигается на костылях, возделывает сад, не унывает, и я надеюсь в скором времени выпить виноградного вина, которое Юрий нацедит из собственного чура.
Постскриптум.
О фамилии Юша. Мне удалось докопаться до ее корней. Юрий родился в Сибири, на Енисее, а в тех краях, в междуречье Енисея и Иртыша, испокон жили охотничьи роды, каждый из которых охотился на всех животных, кроме одного, которое почиталось как тотем рода. Так вот, «юша» — это олень. И род Юрия назывался юша-тухум, род оленя. Нужно ли добавлять, что когда я работал на Крайнем Севере погонщиком собак, то имел самое прямое отношение к оленьим стадам?
О других загадочных совпадениях.
О том, что мы с Юрием родились в один год, месяц и день, я уже говорил. Но цепочка тянется дальше. В один день и месяц— 19 февраля — родились наши жены, в один день и месяц — 20 сентября — появились на свет наши сыновья.
Так кто же мы с Юшой — чужие люди, случайно повстречавшиеся в бесконечном потоке времени, или родные души, чьи судьбы подвластны непостижимой магии цифр и звезд?
Роковое гадание
Всякий, кто так или иначе интересовался историей гражданской войны в России, наверняка помнит это имя: барон Унгерн. Одиознейшая фигура того времени. Выходец из рыцарского рода, он отличался редким бесстрашием и столь же редкой жестокостью как к врагам, так и к солдатам и офицерам своей Азиатской Конной дивизии. Буддист, мистик и ярый почитатель восточных традиций, Унгерн мечтал о крестовом походе на Европу во главе азиатских полчищ. Его замыслам не суждено было сбыться, а сам барон кончил свои дни у расстрельной стены в подвалах Новосибирской ЧК. У него была возможность побега, но Унгерн не воспользовался ею, поскольку эта смерть была предсказана ему ламой одного из тибетских монастырей. И барон, фаталист по натуре, не счёл нужным идти наперекор судьбе.
Итак…
Август 1944 года. Войска 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Рокосовского вступили на территорию Польши и ведут бои в 100 километрах восточнее и северо-восточнее Варшавы. Сил для овладения городом у фронта недостаточно, однако варшавяне, введенные в заблуждение польскими националистами, действовавшими по указке эмигрантского правительства из Лондона, начинают восстание, чем провоцируют немцев на репрессии против населения и на тотальное разрушение города. (Впоследствии эти же польские националисты обвинили И. В. Сталина в том, что тот, являясь злодеем по природе, специально приказал Рокоссовскому не оказывать помощь Варшаве, дабы строптивые поляки впредь были бы посговорчивее. Лживость этих обвинений давно доказана; правда же состоит в том, что те, кто выступал с подобными нападками, были всего-навсего марионетками, которыми управляли кукловоды из английских и американских спецслужб: небезызвестной МИ-6 и Управления стратегических служб. ЦРУ тогда ещё не существовало. Именно они — разумеется по указке своих правительств — разрабатывали всевозможные планы, направленные на ослабление Советского Союза.)
Начались массовые репрессии и разрушение Варшавы. Ища спасения, тысячи поляков устремляются вон из столицы.
Среди пестрого потока беженцев был и 66-летний горный инженер, профессор Антонин Фердинанд Оссендовский. Бросив в Варшаве прекрасную квартиру и уникальную библиотеку, он с сонмом домочадцев искал убежища в провинции. И, казалось, нашел его, обосновавшись, в конце концов, в небольшом городке Подкове Лясной, что неподалеку от Варшавы. Гул канонады доносился и сюда, но Оссендовский надеялся, что рано или поздно все кончится и он вернется в родной дом, к своим любимым книгам.
Увы! — мечтам профессора не суждено было сбыться. Однажды, в начале 1945 года в дверь его нового жилища постучали, и по требовательности, с какой это сделали, Оссендовский понял: так могут стучать лишь посланцы судьбы. Он открыл дверь и увидел за ней немецкого офицера в форме СД. Профессор не понимал, почему им заинтересовалась нацистская служба безопасности, и вопросительно смотрел на офицера. А тот, бесцеремонно выпроводив из дома всех его обитателей, уединился с хозяином в его кабинете. Тайная беседа продолжалась несколько часов, после чего офицер ушел. А наутро Оссендовского нашли мертвым.
К тайне его смерти мы вернемся позже, а пока поговорим о нем как о личности. И тут есть чему поудивляться.
В юности он учился в Сорбонне, где изучал геологию и горное дело, но во времена русско-японской войны уезжает на фронт уже в качестве корреспондента нескольких петербургских газет. Присутствует на церемонии подписания мирного договора в Портсмуте. А затем отправляется путешествовать в Азию. Больше всего Оссендовского интересует Монголия и Тибет, и он, добившись от китайского правительства открытого пропуска (Монголия тогда принадлежала Китаю), едет в верховья рек Онона и Керулена на поиски могилы Чингисхана, а затем странствует по тибетским монастырям, где изучает древние манускрипты и знакомится с ламами. Время от времени пишет статьи, которые с превеликой охотой публикуют английские, французские и американские газеты.
Революция и Гражданская война застают его в Сибири, где вскоре образуется мощный очаг сопротивления большевикам в лице белой армии адмирала Колчака. Конечно, Оссендовский принимает сторону последнего. Он объявляется в его штабе в Иркутске и становится — кем бы вы думали? — министром финансов в колчаковском правительстве!
Но вот адмирал разбит, а затем и расстрелян — вместе со своими ближайшими помощниками. Оссендовского в их числе не оказалось. Смельчак, с авантюрным и рисковым характером, он тем не менее своевременно почуял опасность и сумел скрыться от сибирских чекистов.
Куда же теперь? Оставаться в Советской России — значит, рано или поздно угодить «к стенке», и Оссендовский принимает отчаянное (в духе своей натуры), но единственно верное решение. С несколькими преданными ему людьми переходит границу с Монголией и устремляется в глубь ее безлюдных пространств, рассчитывая затем попасть в Китай, а оттуда — за океан. Вскользь заметим: задуманное удастся, хотя на пути к спасению Оссендовскому придется пережить столько смертельных опасностей, что их описание могло бы составить целый приключенческий роман.
Кстати, в какой-то степени он это и сделал, издав в 1922 г. в Лондоне мемуары «И звери, и люди, и боги» (другое название — «Через страну богов, людей и зверей»). Книга, естественно, вышла на английском языке, но уже спустя три года в Риге появился ее русский перевод. Само собой понятно, что в СССР она не публиковалась, и возможность прочесть ее появилась у нас лишь в 1994 г.
