Салли уже говорила Сэму, что ее брату не слишком нравится то, что она бегает к нему на свидания. «Иззи иногда странно себя ведет», – сказала она. У него, подумал Сэм, все всегда слишком легко получалось. Легко! У самого-то Сэма отец умер слишком рано, так что ему пришлось надрываться на разных работах, чтоб помочь матери. Однажды он даже работал в вонючей мясной лавке.
Майк сразу направился к их столику. Он по-прежнему стригся коротко, как в армии, и его рыжий ежик отлично смотрелся на голове и соответствовал телу, набравшему некоторый вес. На брюках была безупречная стрелка, как всегда, а рубашка… от ее белизны можно было просто ослепнуть!
– Тебя отставили от патрулирования улиц? – спросил он. – Они разве не понимают, что от тебя будут одни неприятности?
Не слишком смешно, но Майк всегда пытался шутить, хоть и неудачно.
– Они иногда выпускают коня из конюшни, – ответил Сэм. – Как дела, приятель?
Майк ответил, что продает меховые изделия в магазине своего дяди в Стайвисенте[60].
Иззи вполне мог быть Сэд Сэком[61] из комиксов, такой уж он был неуклюжий. Он поглядел на заголовок газеты, которую Сэм все еще держал в левой руке, и сказал:
– Только не говори мне, что ты читаешь этот кусок туалетной бумаги.
Сэм пожал плечами и не стал ничего объяснять.
У Иззи сморщилось лицо. Он сказал Майку:
– Давай сделаем заказ. У нас еще дел полно.
Заказ им сложили в пакет. Выходя на улицу, Иззи бросил на Сэма такой взгляд, который должен был бы того обеспокоить, но необходимое для этого усилие потребовало бы гораздо больше энергии, чем то, которое он уже успел заполучить от проглоченного с кофе кофеина. А вот старина Майк не подвел, он даже сумел пробормотать: «Извини».
Сэм сложил газету и положил ее на соседний столик первой полосой вверх, чтобы название стало всем видно. Это был первый раз, когда он читал «Дейли уоркер»[62], газетенку, разрушившую не одну семью и рассорившую многих друзей.
В следующий раз, когда Сэм увиделся с Салли, она рассказала ему, каким сердитым был ее брат после того, как в прошлый раз виделся с Сэмом в заведении Катца. «Это все из-за газеты, которую ты читал», – сообщила она.
– Он думает, что я несерьезно настроен насчет тебя, вот в чем дело. Вот пойду и поговорю с ним. Он когда бывает дома?
Ее брат по-прежнему жил с их матерью; правда, они переехали вниз, на первый этаж. На следующий день Сэм в обеденный перерыв нажал на кнопку звонка у их двери.
Когда Иззи открыл дверь, он помолчал, а затем сказал:
– Проваливай отсюда. Мне тут грязные комми[63] не нужны.
Он чуть отклонился влево, и Сэм успел разглядеть что-то желтое, промелькнувшее в щели за дверными петлями. Дверь отворилась пошире, и Иззи продемонстрировал ему, что держит в руке свою старую биту для стикбола.
– Ей со мной хорошо и безопасно, Иззи.
– Тебе хочется сохранить в целости свои вонючие коленки? Тебе нравится ходить вокруг в своей полицейской форме? Так вот что я тебе скажу. Продолжай ходить. В том направлении, откуда пришел.
Сэм ушел, но только из-за матери Иззи. Она сидела на зеленом диване перед окном, выходившим на улицу, придерживая ризкой кружевную занавеску. Салли говорила ему, что врачи поставили ей диагноз: нервный срыв. Их отец проживал отдельно от них, в отдельной квартирке по соседству, у него теперь была своя жизнь. Седые волосы миссис Джейкобс тощими прядками свисали на воротник. Ее рот приобрел форму скобы с опущенными вниз концами.
* * *
Шесть месяцев спустя Сэм добился перевода в Девятый участок. Ему и там предстояло еще некоторое время топтать мостовые, но участок патрулирования был теперь больше. Если все будет складываться удачно, сказали ему, его могут перевести в отдел расследований и даже немного повысить жалованье. Он с самого начала дал понять, что очень этого хочет, но понимал, что может пройти целый год, прежде чем это произойдет.
Сэм по-прежнему каждый день, направляясь в Девятый участок, напевал очередную модную песенку, например, «Молочное небо» или «Узник любви». А когда отправлялся на свидание с Салли, в квартирке, которую она сняла вместе с подругой, а подруга на это время уходила погулять, он даже пытался спеть ей «До конца времен», как это пел Дик Хаймес[64], так он был счастлив.
Салли заполучила себе работу оператора на телефонной станции; хотя ей здорово не нравилось то, что она оставляет мать, ей все же надоело спать на диване, и она хотела хотя бы иногда побыть подальше от больной, нуждающейся в постоянной помощи. Ее квартира находилась всего в двенадцати кварталах от матери, а с матерью все будет в порядке, поскольку Иззи по-прежнему живет дома. Она часто изображала Сэму телефонных операторов, чтобы его посмешить, и рассказывала всякие интересные истории. Однажды вечером после таких историй он сказал ей: «Если ты не выйдешь за меня замуж, то я стану сущим мальцом-страдальцем». Это было в первый раз, когда он ей такое сказал.
– Мальцом-страдальцем? Это даже не рифмуется, – ответила она и захлебнулась хохотом. Ему потребовалось делать свое предложение еще два раза, прежде чем он вынудил ее наконец сказать ему «да».
* * *
Сержант, начальник Сэма, вызвал его и сообщил, что в округе имеется некий крупный негодяй и рэкетир по имени Гарри Гросс, который взимает дань с владельцев местных магазинов и баров.
– Если мы его не остановим, то сами не заметим, как он станет мэром.
Смешно, подумал Сэм и даже рассмеялся, но и сам понимал, что это легко может произойти. Сержант также сообщил, что переводит Сэма в отдел расследований.
– Детективу Брайану Хиршу из отдела расследований требуется больше людей, чтобы взять этого парня. Тебе нужно пройти письменные тесты, а потом, конечно, будет испытательный срок, но ты без труда это пройдешь.
Еще он сказал, что Хирш взял Сэма на заметку, когда тот помогал полицейскому под прикрытием при поимке наркодельцов, в которой участвовали люди из двух участков, и Сэм был одним из двоих копов, обеспечивавших прикрытие операции. Хиршу понравилось его умение держать себя в руках, а потом, когда он проверил послужной список Сэма, это ему тоже подошло. Сэм даже не знал, кто такой этот детектив, однако поблагодарил сержанта и выразил свое сожаление по поводу перевода. Но когда вышел на улицу, то послал небу воздушный поцелуй.
Недели летели быстро. Сэм успешно прошел все тесты, да почему бы и нет? Он даже похвастался Салли. И они решили насчет дня свадьбы – он будет осенью.
* * *
Детектив Хирш облокотился на побитый стол, который даже не был его, он вообще был ничей, просто стол, на который все сваливали свои вещички. Этот человек, который выглядел очень похоже на отца Сэма и у которого линия волос давно забыла свое прежнее место, а все остальное было так намазано бриллиантином, что блестело и отливало синим, а светло-карие глазки могли просверлить человека насквозь и обнаружить ложь, которая, как тот наивно полагал, могла вытащить его сухим из воды; человек, у которого были ручищи, которые, казалось, принадлежали совсем другому парню, способному выбросить за канаты ринга двоих борцов сразу.
– Взятки! – сказал Хирш. – Слишком у многих наших парней рыльце в пуху. Не знаю, как насчет тебя, но сам-то я вовсе не для того нацепил полицейский значок, чтобы заниматься побочными промыслами и брать денежки у уголовников. Ты на моей стороне?
Сэм легко ответил «да».
– Тут есть один гониф[65], который, скажем так, занимается переубеждением тех, кто сопротивляется Гарри Гроссу.
Сэм кивнул и уточнил:
– Разбивает коленные чашечки, ломает ребра и все такое прочее?
– Ага. Кулаками, ножом, пинком по яйцам, – ответил Хирш. – И точно так же, как Гросс, который сам подобными штучками не занимается, этот парень тоже имеет нескольких горилл-головорезов. В один прекрасный день эти гады разобьют башку очередному клиенту, и Гросс со своими подручными заработает курс лечения на электрическом стуле. Мне бы хотелось уведомить об этом Гросса, пока он еще не перерос свои штаны. Этот гониф, что работает на Гросса, он всегда носит шарф и шляпу с широкими полями, чтоб скрывать свою поуродованную морду. Стукачи говорят, что это нетрудно заметить: у него морда как восковая маска. И форма носа каждый день другая. Нынче он прямо Джимми Дюрант[66], а завтра – Тихий океан.
– Погоди! Парень с фальшивым носом?
– Точно. Он…
– Тино Карло Карузо, – медленно произнес Сэм.
– Ты его знаешь? – спросил детектив Хирш.
– Возможно.
Нет, только не Тино, черт побери! Не тот самый Тино, который зацепился промежностью за колючую проволоку во время начальной боевой подготовки, потому что пытался пролезть под ней брюхом вверх, а не наоборот. Это из-за того, что он был на войне? Из-за того, что в тот день в него попал снайпер? Или Тино всегда был таким, на грани, а Сэм про это и не знал, потому что они все-таки росли порознь, не в непосредственной близости друг от друга? Коп, берущий взятки, – это одно. Но Тино, парень из их района – ну, не совсем, но в общем оттуда, – это причиняло Сэму настоящую боль, словно он сам несет ответственность за этого парня, словно он сам нес ответственность за то, что произошло на той дороге в Бельгии, в зимний день, когда от холода сводило ноги. В тот проклятый день Сэм велел ему прижать к лицу перчатку, пока они не добрались до медиков. Неужели Тино выжил вот для этого?!
