— Он видел убийцу? Этот портье?
— А-а. Говорит, что никого не видел.
— Как его зовут, Винни Шорт?
— Я не знаю его фамилии, — ответил Андерсон. — Но ростом он маленький[4].
Хизер Браун, так же как и остальные жертвы, была привязана, но, в отличие от других ее руки были вытянуты под прямым углом к телу, как будто она была распята. Ручка ножа торчала из груди чуть ниже кромки грудинной кости. Голова была повернута набок, глаза и рот раскрыты. Неприлично белый язык вывалился. На бедрах у нее были узкие длинные шрамы, они выделялись белыми полосами на фоне кварцевого загара.
— Я ее не знаю, — сказал Лукас.
Вошел полицейский из отдела по борьбе с проституцией.
— А ты ее знаешь? — спросил Дэвенпорт.
— Видел ее здесь несколько раз, она уже пару лет промышляет на улице, — ответил тот. — Раньше она стояла на Университетской в Сент-Поле, но ее сутенер на крэке, и она на некоторое время исчезла.
— Ты это про Белого Луиса?
— Да. Видишь шрамы у нее на ногах? Это Луис, его клеймо. Он их лупил вешалкой для пальто. Он говорил, что больше двух раз повторять не приходилось.
— Но он же умер, — заметил Лукас.
— Восемь месяцев назад, слава тебе, Господи. Но вот что я хочу тебе сказать. Его девчонки выделывали всякие штуки. «Золотой дождь», привязывание, садистский секс и так далее. Может быть, этот человек знал ее. Видишь, как она привязана... Трудно привязать так человека, если он сопротивляется.
— А ваши люди не знают, кто сейчас ее «пасет»?
— Нет. Некоторое время ее здесь не было видно, — сказал полицейский.
— Мы уже говорили с ночным портье, но он клянется и божится, что ничего про нее не знает, — сообщил Андерсон. — Сказал, что появилась здесь недели две-три назад. Обычно она заходила к нему, платила за комнату и уходила. Она снимала номер на всю ночь, приводила туда двоих или троих мужчин и стучала в окно, когда приходила и когда уходила. Она сама перестилала постель.
— Сколько она платила за комнату?
— Не знаю, — ответил полицейский, — можно выяснить.
— Обычно платят с каждого клиента. Конечно, если в мотеле знают, чем занимаются их клиенты.
— Ну этот-то знал, — сказал полицейский.
— Винни Шорт?
— Да.
— Мы давно знаем друг друга. Пойду поговорю с ним, — сказал Лукас. Он еще раз оглядел комнату. — Больше ничего?
— Ничего особенного. Записка.
— Что там написано?
— "Никогда не оставляй у себя орудие преступления, после того как воспользовался им".
— Сукин сын! Почти никаких следов.
Андерсон вышел. Лукас снова посмотрел на тело, затем взял сумочку Браун и просмотрел ее содержимое. В дешевом пластиковом бумажнике было пятнадцать долларов, водительские права, карточка социального страхования и несколько фотографий. Он вытащил самый четкий снимок и как бы невзначай уронил его на дно сумочки. В боковом кармашке он обнаружил две пластиковые упаковки. Кокаин.
— У нее здесь две упаковки по четверти грамма, — сказал Лукас полицейскому из отдела по борьбе с проституцией. — Вы уже составили опись содержимого сумочки?
— Нет еще.
— Сделай одолжение, позови Андерсона, пожалуйста.
Когда полицейский шагнул за дверь, Лукас потихоньку переложил фотографию к себе в карман и закрыл сумочку.
— Что там? — спросил Андерсон, снова вернувшись в комнату.
— Здесь в сумочке порошок. Надо положить ее в пакет для вещественных доказательств, пока что-нибудь не пропало.
* * *
Винсент Шорт был небольшого роста. Еще у него были редеющие рыжие волосы, и он считал себя похожим на Вуди Аллена. Он ничего не знал. Он почесал затылок, отрицательно покачал головой и снова поскреб в затылке. Перхоть, как хлопья снега, обсыпала его черную водолазку. Допрос вели два сотрудника отдела по борьбе с проституцией. Когда вошел Лукас, Шорт поднял глаза и побледнел.
* * *
— Лейтенант, — нервозно проговорил он.
— Винсент, друг мой, нам нужно побеседовать, — бодро заявил Лукас. Он посмотрел на полицейских. — Могу ли я поговорить с этим человеком наедине? Мы е ним давно знакомы.
— Пожалуйста, — согласился один из полицейских.
— Скажите, вы нашли регистрационную карточку этой девушки?
— Да, вот она.
Полицейский передал ему карточку, и Лукас посмотрел на общую сумму. Тридцать долларов.
— Спасибо. Встретимся позже. — Когда они ушли, Лукас повернулся к Шорту, который сидел, развалившись на стуле. — Может быть, нам стоит продолжить разговор в полиции? — предложил он.
— Иди ты к черту, Дэвенпорт, — заныл Шорт.
Лукас наклонился над его стулом и вкрадчиво проговорил:
— Винсент, ведь ты знаешь, кто сутенер этой девчонки. А теперь ты должен решить, кого ты больше боишься, его или меня? И позволь мне тебя просветить кое в чем. Мы сейчас работаем по делу убийцы-маньяка. От этого зависит моя карьера. Так что тебе лучше всего испугаться меня.
— Ты, чертов...
— И, может быть, стоит еще подумать, что скажет твой босс, когда узнает, что ты сдавал номер проститутке на всю ночь всего за тридцать долларов. Наверняка ты что-то с этого имел, а? Как с тобой расплачивались, деньгами или натурой? Ну так как, Винсент?
— Ты, ты...
Лукас через окно посмотрел на улицу. Там никого не было. Тогда он протянул руку и двумя пальцами ухватил Шорта за перегородку между ноздрями; его ноготь впился в хрящ. Шорт задергался, как будто через него пропустили электрический ток, и схватил Лукаса за руку. Но тот продолжал давить, а другой рукой сжал его горло пониже адамова яблока, чтобы он не закричал. Через несколько секунд Лукас отпустил его. Шорт упал на стул и, согнувшись пополам, уткнул лицо в ладони; он жалобно и протяжно завыл.
Лукас нагнулся и вытер пальцы об рубашку Шорта.
— Кто ее сутенер? — тихо спросил он.
— Да ладно тебе, Дэвенпорт.
— Если тебе понравилось, могу показать еще парочку мест, о которых ты даже не подозреваешь, — сказал Лукас. — И самое главное, не остается никаких следов.
— Спаркс, — пробормотал Шорт, его голос был почти неразличим. — Только не говори ему, что это я тебе сказал.
— Кто, кто?
— Джефферсон Спаркс. Она работала на Спаркса.
— Спарки! Черт побери. — Лукас потрепал Шорта по плечу. — Спасибо, Винсент. Полиция высоко ценит помощь, оказываемую нашими горожанами.
Шорт взглянул на него, его глаза покраснели, по щекам текли слезы.
— Убирайся отсюда, подонок.
— Если ты сказал неправду и это не Спарки, то я вернусь, — пообещал Лукас и улыбнулся на прощание. — Ну, будь здоров.
Когда он вышел на улицу, тело уже выносили. Кругом ослепительно сияли телевизионные прожектора. Полицейские из отдела по борьбе с проституцией маленькой группкой стояли на тротуаре и наблюдали за происходящим. Лукас подошел к ним.
— Ну как, рассказал тебе что-нибудь твой старый приятель?
— Она работала на Джефферсона Спаркса, — ответил Лукас.
— Спарки! — воскликнул один из полицейских. — Кажется, я знаю, где он живет.
— Его надо взять, — сказал Лукас. — За приставание к прохожим на улице или за что-нибудь еще. Мы побеседуем с ним завтра утром.
— О'кей.
Андерсон беседовал с судебно-медицинским экспертом. Закончив разговор, он, покачивая головой, подошел к Дэвенпорту.
— Ничего? — спросил Лукас.
— Ни единой зацепки.
— Вы уже опросили соседей? Может быть, кто-нибудь что-то видел?
— Наши работают по всей округе. Но до утра вряд ли что-либо будет известно.
— Мы установили имя ее сутенера, — сказал Лукас. — Отдел по борьбе с проституцией занимается его розыском. Возможно, завтра он будет у нас.
— Надеюсь, это нам что-нибудь даст, — проговорил Андерсон. — Мы никак не можем сдвинуться с места.
* * *
Лукас с полчаса поработал над своей игрой, редактируя сценарий. Это была самая неприятная часть работы. Но после убийства Хизер Браун он никак не мог сосредоточиться.
В два часа ночи Лукас наконец закончил, съел чашку клубничного йогурта, проверил, заперты ли двери, и выключил свет. Он уже минут десять лежал в кровати, когда у дверей раздался звонок. Потихоньку выбравшись из постели, Лукас на цыпочках прошел в комнату, из окна которой был виден фасад дома и входная дверь.
Когда он выглянул, звонок зазвенел еще раз. В свете уличных фонарей стояла Энни Макгаун, она была одна и немного смущена. Лукас присел, прижавшись спиной к стене, и уставился в темноту комнаты. Дженнифер беременна. Карла ждала его в загородном домике. Лукас любил женщин, новых женщин, разных женщин. Он любил с ними разговаривать, присылать им цветы, быть рядом. Энни Макгаун была потрясающей женщиной, с лицом Елены Прекрасной и изящным, крепким телом.
И, кроме того, она была глупа как пень. Лукас думал об этом, пощипывая переносицу.
