— А сколько времени это займет, если ехать на машине?
— Пять-шесть часов. Ты не успеешь, по крайней мере до того момента, как им придется докладывать окружному прокурору. После чего они, скорее всего, должны будут Спарки отпустить.
— Ладно, ладно, какая авиакомпания?
Лукас записал на листке бумаги все данные, повесил трубку и пошел к Дженнифер.
— Не буду тебя ни о чем расспрашивать, — сказала она с улыбкой.
— Если хочешь, я тебе расскажу. Но мне необходимо, чтобы ты дала свою клятву.
— Не-а. Проживу и так, ничего не зная, — ответила она, продолжая лукаво улыбаться. — И если ты собираешься лететь самолетом, тебе стоит распечатать бурбон.
* * *
Самолеты, совершавшие рейсы между Миннеаполисом и Сидар-Рапидс, были вполне надежными. Здесь никогда не случалось авиакатастроф. Именно так и говорилось в рекламе этой компании. Лукас вцепился в подлокотники своего кресла мертвой хваткой. Пожилая женщина, сидевшая в соседнем кресле, с любопытством наблюдала за ним.
— Вы что, в первый раз летите? — спросила она, когда самолет уже набрал высоту.
— Нет. К сожалению, — ответил Лукас.
— Лететь на самолете гораздо безопаснее, чем ехать на машине, — сказала женщина. — Это даже безопаснее, чем переходить улицу.
— Да, я знаю.
Он смотрел прямо перед собой и желал, чтобы старушку хватил удар. Или еще что-нибудь произошло, только бы она замолчала.
— У этой авиакомпании прекрасные показатели безопасности полетов. У них ни разу не было авиакатастроф.
Лукас кивнул и промычал:
— Угу.
— Не переживайте, через час мы уже будем на месте.
Лукас повернул к ней голову — ему показалось, что со скрипом, как будто у него проржавел позвоночник.
— Через час? Мы уже летим черт знает сколько.
— Всего десять минут, — уточнила женщина.
— О Господи!
Психолог у них в полиции как-то объяснил ему, что он боится потери контроля. Он говорил Лукасу:
— Вы никак не можете свыкнуться с мыслью, что ваша жизнь находится в чужих руках, независимо от того, насколько умелы эти руки. Вы всегда должны думать о том, что ваша жизнь постоянно находится в чужих руках. Вы можете ступить на мостовую, и вас собьет какой-нибудь пьянчуга в «кадиллаке». Гораздо больше шансов погибнуть так, чем в авиакатастрофе.
— Но в случае с пьяным водителем, возможно, я бы смог заметить, как он приближается. Я мог бы это почувствовать и отскочить. Мне могло бы повезти. Или что-нибудь еще. Но когда летит самолет... — Лукас жестом изобразил, как самолет падает носом вниз. — Шлеп. И все всмятку.
— Это неправильно, — возразил психолог.
— Я понимаю, — ответил Лукас. — Я хочу знать, как мне с этим бороться.
Психолог покачал головой.
— Ну, можно подвергнуться гипнозу. Еще есть книги, которые могут помочь. Но на вашем месте я бы просто выпил пару стаканчиков. И постарался бы не летать самолетами.
— Может быть, какие-нибудь лекарства?
— Можно принять успокоительное, но от него будет тяжелая голова. Я бы не советовал ничего принимать, если вам нужно быть в форме и ко всему готовым там, куда вы летите.
Во время полета до Сидар-Рапидс спиртные напитки не предлагали. Таблеток у него не было. Когда самолет выпустил шасси, у Лукаса оборвалось сердце.
— Мы всего лишь идем на посадку, — с готовностью объяснила соседка.
— Знаю, — проскрипел он.
* * *
Лукас сдал обратный билет на самолет.
— Вы получите не полную стоимость, — предупредил его служащий.
— Это не самое страшное, — ответил Лукас.
Он взял напрокат машину, чтобы на ней вернуться в Миннеаполис, и поехал в сторону полицейского участка, который находился в старом доме, похожем на четырехугольную бетонную коробку. Полицейский по имени Макэлрени уже ждал его.
— Кэрол Макэлрени, — представился он. У него были крупные зубы и пышные усы. Одет он был в спортивную куртку в клетку, коричневые брюки и коричневые с белым ботинки.
— Лукас Дэвенпорт. — Они пожали друг другу руки. — Мы вам признательны за все. Мы завязли.
— Я слышал об этом. Сержант Андерсон сказал, что вы не подозреваете в этом Спаркса, но, возможно, он что-то знает. Это так?
— Да. Возможно.
— Пойдемте посмотрим.
Макэлрени провел его в комнату для допросов.
— Мистеру Спарксу у нас не нравится. Он считает, что с ним поступили несправедливо.
— Он просто сукин сын, — сказал Лукас. — Вы нашли его девчонку?
— Да. Уж очень молоденькая.
— А разве они не все молоденькие?
Когда Лукас вслед за полицейским из Сидар-Рапидс вошел в комнату, Спаркс сидел на одном из трех металлических стульев. «А он стареет», — подумал Лукас, глядя на него. В первый раз он увидел Спаркса на улице в начале семидесятых годов. Тогда у него были длинные курчавые черные волосы. Теперь он был весь седой, а его лоб прорезали глубокие морщины. Нос был сплющен в лепешку, кривые зубы пожелтели от никотина. Он явно нервничал.
— Дэвенпорт, — сказал Спаркс, не выказывая никаких эмоций. Глаза у него были такие же желтые, как и зубы.
— Спарки! Сожалею, что у тебя опять неприятности.
— Перестань молоть чепуху и говори прямо, что тебе от меня нужно.
— Я хочу знать, почему ты удрал из города через пятнадцать минут после того, как одной из твоих девчонок всадили нож в сердце?
Спаркс вздрогнул.
— Так вот...
— И не ври мне, Спарки. Мы только хотим узнать, куда ты выбросил нож. — Лукас внезапно замолчал и посмотрел на Макэлрени. — Вы объявили ему его права?
— Только по обвинению, связанному с проституцией.
— Господи, надо сделать это еще раз, где моя карточка...
Лукас потянулся за своим бумажником, но тут заговорил Спаркс.
— Эй, Дэвенпорт, подожди, — сказал он еще более озабоченно. — У меня есть свидетели, которые подтвердят, что я ничего такого не делал. Мне эта девчонка нравилась.
Лукас засунул бумажник обратно в карман.
— Ты видел, кто это сделал?
— Ну, я не знаю...
Дэвенпорт наклонился вперед.
— Лично я не думаю, что это сделал ты, Спарки. Но ты должен дать мне нечто такое, над чем я мог бы работать дальше. С чем я мог бы вернуться. Ребята из отдела по борьбе с проституцией имеют на тебя зуб. Ты знаешь, что они говорят? Так вот, они говорят: «Конечно же, он не виновен в этом. Но он виноват во многом другом, и за это его можно брать. Засадим старика Спарки в Стилуотер, это решит множество проблем». Вот что они говорят. Еще они обнаружили у твоей дамочки в сумке кокаин, это тоже не пойдет тебе на пользу...
Спаркс облизнул губы.
— Я так и знал, что эта сука не все отдает.
— Мне нет до этого дела, Спарки. Что ты там видел?
— Я видел этого парня...
— Дай я включу запись.
Спаркс употреблял крэк, и порой ему трудно было терпеть. В ночь, когда была убита Хизер Браун, он сидел на скамейке возле автобусной остановки на противоположной стороне улицы и ждал, когда она принесет деньги. Он видел, как к ней подошел клиент.
— Было темно?
— Да, но горели большие уличные фонари.
— Ладно.
Ничего примечательного в Бешеном он не заметил. Среднего роста. Белый. Правильные черты, округлое лицо. Да, он немного толстоват. Подошел прямо к ней, они не долго договаривались.
— Думаешь, она его знала?
— Да. Может быть. Но я не уверен. Я никогда не видел его раньше, а она уже довольно давно работала на улице. Он не постоянный клиент.
— Она продолжала обслуживать клиентов с садистскими наклонностями?
— Да, есть такие любители. — Тут он поднял обе руки вверх. — Я ее не заставлял. Ей самой это нравилось. Ну, чтобы ее побили немного. И деньги за это хорошие платят...
— Ладно, вернемся к этому парню. Как он был одет? Модно?
— Нет, — ответил Спарки. — Он скорее походил на фермера.
— На фермера?
— Да. На нем была такая кепочка с козырьком, ну, знаешь, с надписью спереди. Одет он был в дешевую куртку, такие продают на автозаправочных станциях. Бейсбольная куртка.
— Ты уверен, что это был ее последний клиент?
— Да. Должно быть, так. Они пошли в мотель, а я отправился выпить пива. А потом на улице завыли сирены.
— Фермер не очень-то вписывается в картину, — сказал Лукас.
— Ну... — Спаркс почесал голову. — Мне он тоже показался не настоящим. Что-то в нем было такое...
— Что?
— Не знаю. Но что-то было.
Он снова почесал голову.
— Ты видел его машину?
— Нет.
Дэвенпорт продолжал расспрашивать, но ничего нового не узнал.
— Как ты думаешь, ты его узнаешь?
— Гм... — Спаркс задумался, глядя в пол. — Не знаю. Может быть. Я хочу сказать, может быть, если бы я увидел, как он идет по улице ночью в той же одежде, тогда бы я сразу сказал, что это тот самый ублюдок. Но если вы поставите его в ряд с другими, то я не уверен. Я ведь был далеко, на другой стороне улицы. И горели только уличные фонари.
