думая, что таким образом хоть как-то помогут.
Десять сантиметров. Девять, восемь, семь, шесть…
«Прошу», — взвыл Адриан, чувствуя, как подкашиваются мигом ослабевшие ноги.
Терпение у кое-кого лопнуло. Герцог бессильно зарычал, после чего его глаза засияли ослепительно ярким салатовым светом, а багровые капли с шипением испарились буквально в сантиметре от лица Роуз. Эхо от некромантии с головой накрыло несколько километров вокруг. Мирон пошатнулся, но вовремя подоспевшие Риан и Данте подхватили его под руки, не позволяя упасть.
Никто не проронил ни слова, и все как один продолжали смотреть на рыжую. Миг. Второй. Третий…
Начали затягиваться страшные смертельные раны, в конечном итоге не оставив ни рубца, ни синяка.
Грудь девушки судорожно поднялась и Рози жадно сделала первый вдох. Она снова жива, только теперь никто не двигался, стараясь поверить счастью.
Быстрее всех поверил Риан и, бросив ослабевшего герцога на руки другу, склонился над рыжей. Он пощупал пульс. Жива! Сдержанные слёзы всё-таки прорвались, но стеснительный Адриан быстро их вытер, опасаясь, что Роуз первым делом увидит его плачущим.
Наконец, отмер Мирон и начал отдавать указы, тяжело волоча непослушным языком:
— Адриан, Роуз пока что очень слаба и проспит некоторое время. Знаешь, желательно спать не на холодной земле, так что возьми её в свои хилые ручонки и пойдём к ней в комнату. — Герцог повернулся к Данте. — А ты, мой герой, прекрати сдавливать мои рёбра!
Граф и сам не заметил, что от переживаний нещадно сжимал своего друга и тискал как какого-то кота. Смутившись, Дан выбросил Мирона на землю.
Герцог прошипел пару проклятий и, потирая ноющие бока, неуверенно встал.
Они пошли в дом, осчастливившая прислуга ушла по своим делам. Граф и герцог дождались Адриана в гостиной, пока тот укладывал своё сокровище в тёплую постель. Мирон задумчиво посмотрел в окно на сереющее небо. А ведь Роуз могла и не дожить до этого рассвета… Поморщившись, Сатанор выкинул неприятные мысли из головы.
Вскоре в гостиную пришёл и Риан, он уселся в глубокое кресло напротив энеш-тошерн и без лишних церемоний начал говорить:
— Для начала, я скажу, что связывает Роуз с оборотнями. Не думаю, что она мне потом за это скажет спасибо, так что, Ларелон, тебя не задерживаем. Это её личные секреты, которые она мне доверила как своему другу.
Данте потрясённо посмотрел на обоих братьев, не веря, что его выгоняют.
— Что? Но ведь я тоже ей друг…
— Дан, не сейчас, — отмахнулся Мирон, явно всё ещё обиженный на болезненные стискивания его бедной туши.
Помрачнев, граф встал и, больше не говоря ни слова, вышел.
Мирон пристально посмотрел на младшего брата и грозно процедил:
— Надеюсь, у тебя была причина, чтобы выгнать его отсюда. И ты сейчас не потратишь моё время зря, а то посмотришь место, где только что побывала твоя подружка.
— Я пришёл выполнить своё обещание тебе, а вот Данте я ничего не гарантировал, — холодно ответил Риан и начал рассказ: — Как ты знаешь, я встретил Роуз в Ромпире. И нет, я там на самом деле оказался совершенно случайно, а не ездил навещать свои мануфактуры. Она смогла меня каким-то образом призвать, задействовав резервы души. И в отличие от второго раза призыва, когда пришла Шалфей, в первый раз Рози не настолько сильно устала, но это уже не так важно. А знаешь, где именно в Ромпире я очутился? Да вот так у границы Диких земель на Великой Северной равнине. Просто наша общая подружка — попаданка. Её ещё совсем девчонкой перенесло из родного мира в деревню клана Пепла, где она выросла. Что ты так смотришь?
И вопрос в тему: Мирон глядел на младшего брата как на сумасшедшего. Герцог точно не верил в то, что обычная первый взгляд девушка выросла с дикарями и вообще иномирянка!
— Ты головой стукнулся? — уточнил старший брат.
— Ты же чуешь, что я не вру!
— Именно поэтому и спрашиваю о состоянии твоего хрупкого детского ума.
— Мирон! — Глаза младшего заблестели золотом. Он не находил ничего смешного или забавного в том, что Роуз выросла с волками и уж тем более не смеялся из-за её проклятой верности, что заставила её рискнуть жизнью и в конечном итоге эту самую жизнь потерять. — Она ушла от клана, а на первую же ночь вызвала меня. На третью ночь ей пришло видение, как Пепел взяли в военное рабство! И вот она загорелась идеей спасти этих волков! За время нашего пребывания в Тангроге она дважды уже убегала к ним по ночам, используя заклинание бодрости, после которого её и вырубило на несколько дней…
— И на третью ночь ты подкараулил свою крошку и предотвратил побег. После этого с утречка пораньше она устроила нам майдан со всеми вытекающими?
— Да, — скрипнул зубами Риан. — А ты помнишь, что она попросила от меня в обмен на прощение?
— Пойти с ней туда, куда ей надо, — припомнил Мирон. Потом в немом потрясении сидел минут пять, переваривая информацию. Неожиданно подскочил, хлопнул в ладоши и воскликнул: — ОНА С УМА СОШЛА! К оборотням! Своих олухов спасать! И с тобой! Боги милосердные, сделайте так, чтобы об этом мама не узнала, а то я жить вообще-то хочу! Кто меня потом вернёт?!
— Не говори ей и не узнает, — поморщился Адриан. — Я ей об этом рассказывать не собираюсь.
Это заметно успокоило паникующего некроманта, и он, чуть не сев мимо дивана, спросил:
— А как Роуз погибла? Тебя от атаки спасала? Но взгляни на её раны — это не от когтей! Кстати, какой клан вы сегодня осчастливили своим приходом?
— Серебро, — чувствуя закипающую злость, ответил Риан и, недолго думая, достал из бара бутылку вина.
Мирон идею поддержал и достал два бокала. Даже герцог прекрасно знал, что Серебро — ныне сильнейший клан оборотней. И вот не досмотрел за воинственными детьми, которые, как интересно получилось, пошли на снежных барсов войной!
— Так, что же случилось? — поторопил Мирон.
— Откуда-то у альфы клана оказался артефакт, способный поглощать заклинание. Так что некоторых оборотней он успел спасти. Ещё тот урод провоцировал Роуз, и, когда получил остатки её магических сил, напал на нас, используя те самые магические силы. Я смог увернуться от атаки — спасибо ипостаси энеш-тошерн, — а вот Рози… но всё обошлось благодаря тебе. Не спрашивай, как я победил альфу Серебра. Лучше тебе не знать.
Адриан опять вернулся к тому моменту, когда шея огромного чудовища оказалась намертво захвачена его руками и несколько удивился тому, как умело и безжалостно его руки сжали до хруста,
