Первыми вытолкнули из толпы на пятачок двух коренастых молодцов. Один из них объявил князю, что его избил кожевенник Жихарь Кривая Щека. При взгляде на физиономию того, что стоял рядом с ним, сразу становилось ясно, кто здесь ответчик. Истец, назвавшийся Неустроем Толстые Пальцы, распахнул полушубок и задрал на груди рубаху. Стали видны запекшиеся ссадины и обширные кровоподтеки.
— Видоков тут не надо, итак все ясно, — рассудил Ярослав, с заметным отвращением рассмотрев следы побоев. — Кривая Щека пусть уплатит три гривны серебра.
— Да он сам надрался! — разом взъярясь, рявкнул Жихарь. — У меня послухи есть: в кружале Толстые Пальцы все бахвалился, что бока мне намнет.
— Давай послухов, — распорядился князь.
Из толпы протиснулось несколько мужиков. Дружинники расступились, пропуская их на пятачок.
— Истинно говорит!.. Правду сказал!.. — разом закричали свидетели.
— По порядку, — поморщился Ярослав.
Опросив всех, он пришел к выводу, что Неустрой и впрямь сам выпросил себе тумаков. А посему приговорил: вменить истцу в платеж то, что его побили, ибо сам этого испрашивал.
Толпа одобрительно загудела. А Ильин подумал, что князь неплохо разбирается в психологии людей. Решение было явно рассчитано на снискание популярности, Ярослав сказал то, чего от него ждали, ему вовсе не было дела до синяков и ссадин пострадавшего.
Потом началась тяжба из-за похищенной лошади. Дело сразу осложнилось тем, что оба — истец и ответчик — поклялись и на Евангелии и призвали в помощь себе Перуна и Ярилу. Князь постановил прибегнуть к божьему суду и велел дать обоим мечи, дабы в поединке решилось, кто прав.
Оттеснив толпу, дружинники раздвинули пределы свободного пространства, и тяжущиеся принялись яростно махать мечами, выкрикивая угрозы. После нескольких неловких ударов один из них изловчился рубануть противника по бедру. Кровь из поврежденной артерии веером брызнула на белый снег.
Ярослав поднял рукавицу, прекращая поединок. Раненого подхватили под руки и подтащили к ступеням крыльца.
— Поскольку бог указал на тебя, тебе и платить за покражу. Мне продажу — две гривны, а ему — урок в шестьдесят кун.
Побежденный выслушал приговор, повесив голову, и не издал ни слова протеста.
«Неужели он действительно украл? — подумал Ильин. — Или такова всеобщая вера в справедливость божьего суда, что он и пикнуть в свою защиту не смеет?»
Потом перед князем предстал» еще несколько пар — один обвинял соседку в чародействе и «напуске» лихих болестей, другой жаловался на оскорбление холопом, принадлежавшим знатному человеку, третий требовал наказания несостоятельного должника.
И другие решения Ярослава также были основаны на обычаях, близких душе новгородцев. Во всех случаях он демонстрировал свое уважение к преданию, заявлял себя отцом народа. При этом взгляд его прищуренных глаз оценивающе перебегал по лицам стоявших перед ним. Прежде чем вынести приговор, он присматривался К настроениям толпы и решал, как приметил Ильин, обычно в пользу того, за кем было сочувствие большинства.
Старуху, обвиненную в колдовстве, но решительно отрицавшую связь с нечистой силой, и ее противника — толстенного купца, — также заставили клясться на Евангелии, а затем принесли из княжеской поварни котел с кипящей водой.
Ответчице первой велели достать камень из кипящей посудины. Бабка скинула душегрейку, закатала рукав, зажмурилась и запустила в котел морщинистую конечность. Выхватив круглый окатыш, она несколько раз подкинула его на ладони и, скривясь от боли, подала тиуну. Потом присела и стала посыпать покрасневшую руку снегом.
Когда пришла очередь истца подвергнуться божьему суду, он с явной робостью подошел к котлу, неся на отлете обнаженную руку. Долго вздыхал, возводя очи к небу, крестился, наконец, резко сунулся к кипятку, но едва погрузил в него ладонь, как огласил площадь нечеловеческим рыком и, исступленно тряся рукой, кинулся к сугробу за крыльцом. Дружный хохот толпы лучше всяких слов засвидетельствовал ее симпатии. Ярослав картинно посмеялся вместе со всеми, затем смахнул с глаз несуществующие слезы меховой оторочкой рукавицы и вынес решение: за оговор взыскать в пользу старухи одну куну.
Холопа, оскорбившего свободного человека, передали в распоряжение последнего, чтобы он мог выместить обиду на его спине. Несостоятельного должника отдали кредитору для продажи на рынке, дабы возместить потерянную ссуду.
Ильин, наблюдавший за действиями Ярослава, отметил быстроту его реакции, осторожность и расчетливость.
— Это качества политика. Но в нравственном смысле… Что-то я не вижу твердости в князе, не вижу его собственной линии. Кажется, у него чересчур гибкий хребет.
— Но это тоже качество политика, — ответила Анна. — И люди таких нередко любят.
В этот день она рассуждала много трезвее, чем обычно, не в духе своего постоянного максимализма. А может быть, это был полемический намек на позицию самого Ильина, неизменно заклинавшего поступать так, как принято в этом мире, не вызывая вопросов у окружающих?
В тот же день Ильин и его спутники встретили в разных концах Новгорода изрядные толпы молодых людей, грудившиеся вокруг странных ораторов. Выступавшие были одеты в богатые меховые дохи, из-под полы у них торчали ножны широких мечей. Размахивая сорванной с головы шапкой, они говорили с большим жаром, и слушатели то и дело одобрительно шумели.
Виктор долго наблюдал подобную сцену с крыльца своих палат, гадая, что бы все это могло значить. Наконец не вытерпел, замешался в толпу, сбежавшуюся послушать златоуста в куньей шубе.
— А поведет нас промышленный человек Неустрой Волкохищная Собака! выкрикнул малый, махнув шапкой.
По рядам собравшихся пробежал ропот одобрения. По соседству с Ильиным какой-то детина заметил: «За ним не пропадешь. Кто с ним хаживал, в обиде не был».
— Пройдем по Волге до самого моря Хвалынского, доберемся до Персидского царства. Где поторгуем, а где и погуляем на вольной волюшке Охочим людям даем оружье доброе, да холстины на порты, а остальное сами добудете.
— Эй, Удача! — крикнули из толпы. — А сам-то шубейкой доброй в каком краю разжился?
— С посадниковым сыном Гюрятой в Югру ходили, к самояди. Там этого зверя, как у нас мышей в подызбице.
— Чего ж вдругорядь туда не идешь, да и нас на Волгу сманиваешь?
— Шуба у меня есть, теперь хочу сапоги расшитые, да штаны атласные, да халат парчовый добыть! — лихо оглядев слушателей, прокричал Удача. — А повезет — и персиянку. Они, робята, знаете какие — волос, как крыло вороново, не то что наши девки соломенные. А глаза — с блюдце, да черные как уголь. Губы вишневые, а рот маленький, вот такусенький…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
