Все это время я, поправ законы гостеприимства, стояла в коридоре и даже верхней одежды не скинула.
— Спасибо. — Поблагодарила, когда телохранитель закончил. — Увидимся завтра, в половине девятого. Позвони на мобильный, когда подъедешь.
— Может мне лучше остаться, для твоего спокойствия? — Задал-таки коварный вопрос Алексей.
— Для моего спокойствия тебе лучше уйти. — Заверила я совершенно искренне.
— Ладно. — Он не стал спорить. — Если что — сразу звони.
— Обязательно.
Перед уходом Леха налепил какую-то наклейку еще и на наружную железную дверь. "Пока!" — махнул рукой, сбегая по лестнице.
Я вернулась в квартиру, наложила запоры. Обошла сияющие электрическим освещением комнаты. Чуть больше суток прошло с тех пор, как я вышла из дома, а ощущение такое, будто бы месяц здесь не жила.
— Та-а-ак, тут явно нужна генеральная уборка.
До полуночи я мыла полы, натирала мебель, даже посуду всю по новой перемыла. Ближе к часу легла наконец спать, вернее: лечь — легла, а сон не шел. Как назло соседи за стенкой решили устроить сексуальную оргию. Акустика у меня в спальне просто потрясающая! Так и лежала, глядя в темный потолок и по неволе прислушиваясь к эротическим стонам и уханьям. Мысли в голову лезли самые идиотские.
Итак, мне удалось одержать верх над собственным иррациональным, а главное совершенно бесперспективным чувством, толкнувшим меня накануне в постель к практически незнакомому мужчине. Вот только победа над собой вышла безрадостной.
Когда твой возраст вплотную подошел к судьбоносной отметке 30-ть, после которой интерес работодателя к тебе уверенно начинает падать, а потребность в комфорте со стороны организма неизмеримо возрастает, впускать постороннего мужика в отлаженный и уютный мирок (читай, квартиру) не так-то легко. Но когда, как вот сегодня, прислушаешься к бурной сексуальной деятельности за стеной (а соседка стонала и билась о стену как в заправском немецком порно), начинаешь вдруг чувствовать хм-ммм… зависть.
— Скучно живем, товарищи! — Вслух сообщила я своим многочисленным Альтер Эгам (поскольку у всякой приличной женщины в мои годы помимо "Второго Я" должно быть как минимум "Третье", а то и "Четвертое"). — Скучно и бесцветно.
А приключения со скелетообразными страшилами и визиты хмари мне даже не вспомнились. Зато сновидение, пригрезившееся ближе к утру, когда меня и соседей за стеной сморил-таки сон, вполне возместило этот "недосток".
А приснилось мне, вот что:
Сначала я увидела туман. Не какой-нибудь там инфернальный, обычный утренний туман, космы которого запутались в зеленых стеблях травы. Небо серо-розовое, с перламутровым проблеском по восточному краю. На длинных узких листьях осота округлились крупные капли росы. Даже не знала, что такие бывают! Или, так только кажется, оттого что смотрю почти от самой земли, едва не тычась носом в эти самые листья? А наверху, пробив кисельный слой тумана, покачиваются пурпурные метелки конского щавеля. Ветер в преддверии рассвета стих, и прохладный воздух наполнен маслянистым запахом земли, мокрой шерсти, терпких травяных соков. Позже в него вплетается "волна" лошадиного пота и острого, чуждого всему живому, запаха железа. Рядом бесшумно раздвигаются травяные стебли. В белесой дымке прорисовывается лобастая волчья голова. Огроменный белый зверюга, крадется, пригнув к земле морду, прячась в туманных разливах. Следом за вожаком скользят тенями еще шесть матерых самцов. Ощерены страшные пасти. Вожак осторожно поднимает голову и, следуя за его взглядом, панорама смещается. Становится виден отряд конных воинов, плывущих над морем травы на спинах невидимых отсюда лошадей. Стая возобновляет движение, такое же бесшумное как прежде. Волки явно идут наперерез конникам. И тут вожак поворачивается и смотрит страшными красными глазами прямо на меня.
— Проводи их до леса. — Тихо рычит он. И я не только понимаю, но и отвечаю таким же едва слышным рыком. Лапы мягко ступают по увлажненной росой почве. Острый осот щекочет мохнатую грудь. Я держусь на солидном расстоянии от всадников, чтобы случайный порыв ветра не донес волчий запах до лошадей и не встревожил их. Поле кончается оврагом, на дне витает сладковатый аромат старой смерти — втягиваю воздух — под тонким слоем земли и трав дотлевает человеческий костяк. На другой стороне яра уже лес. Оттуда призывно тянет прелыми листьями и грибницей, но нужно возвращаться.
Снова нежное касание тугой травы, шорох лап. Солнце проснулось, пробудив в луговых зарослях оглушительный хор кузнечиков и шмелей. Скорее, скорее в тень заветной дубравы, в спасительную прохладу папоротников. За темно-зеленым кустом волчьей ягоды прямо из-под земли вырастает высокая фигура. На бледном лице альбиноса выделяются знакомые красные глаза.
Кости затрещали удлиняясь, окутываясь мышцами, кровь хлынула открывая новые протоки в стремительно обрастающем мясом теле, и вместо собственных мохнатых лап я увидела длинные человеческие пальцы с черными, от набившейся под них земли, ногтями. Нет, не увидела — увидел.
— Ну что, Рунольв* (скан. "Тайны Волк"), проводил их до леса?
— Да. Они держаться старой дороги, как ты и предсказывал.
— Хорошо. Мы обогнем урочище с юга и перехватим их ближе к городу. В Роще Ворона много мест для хорошей засады.
— Скажи, Инглейв* (скан. "Королем оставленный"), почему нам не дождаться ночи, когда они разобьют лагерь? В темноте мы передавим всех, как овец — они и не заметят, что умерли! — Еще один альбинос появился из-за деревьев, белые патлы заплетены в длинную косу на затылке, на плече выжжено клеймо: змея, кусающая свой хвост.
— Потому что мертвая приманка хороша не для любого зверя, Ормульв* (скан. "Змея-волк"). Хозяйка перекрестков ведает страной мертвых, ее жрица не отправится в Торжец, если будет знать, что хан убит. К тому же, Барди (Бородатый)* приказал, как можно дольше задерживать их возвращение в Гнездо. А битва с ханом отнимет у них много времени.
— И все же лучше напасть ночью.
Инглейв ощерил зубы, отчего лицо его сразу утратило человеческие черты.
— Стань вожаком, Ормульв, тогда и будешь говорить, что нам делать! Хочешь бросить мне вызов?
— Нет, брат. — Ормульв отступил, опустив глаза долу. Тот, кого он назвал братом, еще раз рыкнул, но уже не столь угрожающе, затем повернулся ко мне. Я тоже поспешно отвел взгляд, чтобы не раздражать вожака.
— Ты, Рунольв возьми Трюггви* (скан. "Верный") и еще кого-нибудь из братьев, отправляйтесь в Сухой Лог, разбейте камень у перекрестка. Встретимся на той стороне урочища.
Вместо ответа, я совершил обратное превращение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
