Саша. У меня нет матери, мама давно умерла. У меня тетя.
Передонов. Что ж, тетя накажет?
Саша. Конечно, накажет, если я стану гадости говорить. Разве хорошо…
Передонов. А откуда тетя узнает?
Саша. Да я и сам не хочу. А тетя мало ли как может узнать? Может быть, я сам проговорюсь.
Передонов. А кто из ваших друзей дурные слова говорит? (Саша молчит.) Ну, что же, говорите: вы обязаны сказать. Нельзя покрывать.
Саша. Никто не говорит.
Передонов. Вы же сами сейчас жаловались.
Саша. Я не жаловался.
Передонов. Что же вы отпираетесь?
Саша. Я только объяснил вам, почему меня некоторые товарищи дразнят девчонкой. А я не хочу на них фискалить.
Передонов. Вот как. Это почему же?
Саша. Да нехорошо.
Передонов. Ну вот, я директору скажу, так вас заставят.
Саша (глядя на Передонова гневно загоревшимися глазами). Нет, вы, пожалуйста, не говорите, Ардальон Борисыч.
Передонов. Нет, скажу. Вот вы тогда увидите, как покрывать гадости. Вы должны были сами сразу пожаловаться. Вот погодите, вам достанется. Вы зачем сидите, когда вам преподаватель выговор делает?
Саша встает и в замешательстве теребит пояс. Входит Коковкина.
Переделов (злобно). Тихоня-то ваш. Хорош, нечего сказать.
Коковкина пугается. Торопливо подходит к Саше, садится рядом с ним.
Коковкина (боязливо). А что такое, Ардальон Борисыч, что он сделал?
Передонов (с угрюмой злобой). Вот у него спросите.
Коковкина (трогая Сашу за локоть). Что такое, Сашенька? В чем ты провинился?
Саша (плача). Я не знаю.
Коковкина. Да что такое? Что с тобою? Что ты плачешь?
Передонов. Его там, в гимназии, дурным словам учат, а он не хочет сказать кто. Он не должен укрывать. А то и сам научится гадостям, и других покрывает.
Коковкина. Ах, Сашенька, Сашенька, как же это так? Разве можно? Да как тебе не стыдно…
Саша (рыдая). Я ничего, я ничего не сделал худого. Они меня за то и дразнят, что я не могу худых слов говорить.
Передонов. Кто говорит худые слова?
Саша (с отчаянием). Никто не говорит.
Передонов. Видите, как он лжет. Его наказать надо хорошенько. Надо, чтоб он открыл, кто говорит гадости, а то на нашу гимназию нарекания пойдут, а мы ничего не можем сделать.
Коковкина. Уж вы его извините, Ардальон Борисыч, как же он скажет на товарищей? Ведь ему потом житья не дадут.
Передонов. Он обязан сказать все. От этого только польза будет. Мы примем меры к их исправлению.
Коковкина (нерешительно). Да ведь они его бить будут.
Передонов. Не посмеют. Если он трусит, пусть по секрету скажет.
Коковкина. Ну, Сашенька, скажи по секрету. Никто не узнает, что это ты сказал. (Саша молча плачет. Коковкина привлекает его к себе, обнимает и долго шепчет ему на ухо. Он отрицательно качает головой.) Не хочет.
Передонов. А вот розгой его пробрать, так заговорит. Принесите мне розгу, я его заставлю говорить.
Саша. Ольга Васильевна, да за что же?
Коковкина (обнимая Сашу, нежно и строго). Ну, довольно реветь, никто тебя не тронет.
Передонов. Как хотите, а только тогда я должен директору сказать. Я думал, по-семейному, ему же лучше бы. Может быть, и ваш Сашенька прожженный. Еще мы не знаем, за что его дразнят девчонкой. Может быть, совсем за другое. Может быть, не его учат, а он других развращает.
Передонов сердито идет из комнаты. За ним Коковкина. Останавливаются у дверей.
Коковкина (Передонову, укоризненно, тихо). Ардальон Борисыч, как же это вы так мальчика конфузите невесть за что? Хорошо еще, что он не понимает ваших слов.
Передонов (сердито). Ну, прощайте, а только я скажу директору. Это надо расследовать.
Уходит. Саша грустно сидит у окна. Коковкина гладит его по голове.
Саша. Я сам виноват. Проболтался, за что меня дразнят, а он и пристал. Он — самый грубый. Его никто из гимназистов не любит.
Действие второе
Городской сад. Слева беседка. Справа, в глубине, терраса ресторана. Посередине на аллее скамейка. На скамейке сидят Передонов, Рутилов и его сестры: Дарья, Людмила и Валерия. Передонов в застегнутом на все пуговицы пальто.
Рутилов. Что это ты, Ардальон Борисыч, нынче в фуражке с кокардою щеголяешь? Вот что значит — в инспектора-то метит человек.
Валерия. Вам теперь солдаты должны честь отдавать.
Передонов. Ну, вот глупости какие…
Дарья. Ты ничего не понимаешь, Валерочка… Какие же солдаты? Теперь только от гимназистов Ардальон Борисычу почтения гораздо больше будет, чем прежде.
Людмила (со смехом). Это за кокарду-то?
Передонов. Сама княгиня Волчанская обещала Варе, когда мы нынче ездили в Петербург. Уж это наверное. Как только, говорит, выйдете за него замуж, так я ему сейчас же и выхлопочу место инспектора.
Людмила. Да как же вы на Варваре Дмитриевне женитесь? Ведь она вам сестра… Разве новый закон вышел, что и на сестрах венчаться можно?
Передонов. Она мне троюродная.
Рутилов. Да тебе самому княгиня обещала?
Передонов. Не мне, а Варе.
Рутилов. Ну вот, а ты и веришь. Сказать все можно. А ты сам отчего к княгине не явился?
Передонов. Пойми, что сначала Варя одна сходила, а потом мы вместе пошли, да не застали княгиню, всего на пять минут опоздали. Швейцар сказал, она в деревню уехала, через три недели вернется. А мне никак нельзя было ждать — сюда надо было ехать к экзаменам.
Рутилов. Сомнительно что-то. Давно уж мы эти сказки слышали, а все толку нет никакого.
Сестры перешептываются и уходят.
Передонов. Конечно, я на всякой могу жениться, на какой захочу. Не одна мне Варвара.
Рутилов. Само собой. За тебя, Ардальон Борисыч, всякая пойдет.
Передонов. Только вот княгиня как же? Она разозлится, если я Варвару брошу.
Рутилов. А пусть княгиня тебе сначала место даст. Окрутиться всегда успеешь. А то как же зря, ничего не видя?
Передонов. Это верно. Я уж это Варваре говорил.
Рутилов. Ну, что ж она?
Передонов. Она говорит, что нельзя. Венчаться сначала надо. Иначе княгиня не согласна.
Рутилов. Ну, это твоя Варвара придумывает. Очень надо княгине все это разбирать. Нет, ты на своем настаивай. Место получишь, а потом и венчайся, с кем вздумаешь. Вот ты лучше из моих сестер выбирай. Барышни образованные, умные. Твоя Варвара им и в подметки не годится.
Передонов. Ну?
Рутилов. Да уж верно. Всякие барышни, живые и веселые. Да и молоденькие — самая старшая втрое моложе твоей Варвары Дмитриевны.
Передонов. Ну, уж и втрое?
Рутилов. Смотри не зевай, пока я жив, здоров и отсюда не уехал. Я тебя всегда моим сестрам нахваливаю. Я их так к тебе расположил, что каждая из них за тебя пойдет, если ты хоть немножко поухаживаешь. Теперь ты со своей Варварою поопустился немножко — бороду не подстригаешь, в мелочной лавочке духи покупаешь, так что они у тебя керосином пахнут, вон пуговица одна на ниточке висит. А если хоть чуть подтянешься, тряхнешь стариной, так в нашем городе лучше тебя и жениха не сыскать.
Передонов. Да, в меня здесь все влюбляются.
Рутилов. Ну, все не все. Вот ты и лови момент.
Передонов. Мне бы, главное, не хотелось, чтобы она была сухопарая. Жирненькую бы мне.
Рутилов. Да уж на этот счет ты не беспокойся. Они и теперь барышни пухлые, а если не совсем вошли в объем, так это только до поры до времени. Выйдут замуж, и они раздобреют, как Лариса.
Передонов. Да я бы, пожалуй, на твоей сестре женился, да боюсь, что Варя большой скандал устроит.
Рутилов. Боишься скандала, так ты где-нибудь за городом венчайся и никому ничего не говори. Явишься в один прекрасный день с молодой женой домой, и вся недолга. Хочешь, я это тебе устрою? С какою хочешь? Уж я любую уговорю. (Передонов хохочет.) Ну, идет, по рукам, что ли?
Передонов. Донесет мерзавка.
Рутилов. Ничего не донесет… Нечего доносить.
Передонов. Или отравит.
Рутилов. Да уж ты во всем на меня положись. Я все так тонко обстрою тебе, что комар носу не подточит.
