Пальмерстон сам не в меньшей мере был взбешен незаконным захватом английского судна; началась резкая переписка с Санкт-Петербургом. Министра иностранных дел в равной степени раздражали и Уркварт, и его друзья-русофобы, которые, по его убеждению, за всем этим стояли. Он пытался заблокировать назначение Уркварта в Константинополь, но ни для кого не было тайной, что это назначение одобрил король, и коллеги по кабинету министров Пальмерстона не поддержали. Однако, убежденный в своей правоте, он немедленно постарался сделать так, чтобы нарушителя отозвали в Лондон прежде, чем он нанесет еще больший ущерб англо-русским отношениям. В то же время в турецкой столице Уркварт и его друзья с нетерпением ждали реакции английского правительства на арест и конфискацию «Виксена».
Примерно в это же время русские начали утверждать, что английские агенты работают среди черкесов, снабжают их оружием, служат советниками и поощряют к сопротивлению. В самом деле, они заявили, что помимо груза соли на «Виксене» было найдено оружие, предназначенное для мятежников. Русские были настолько встревожены возможным влиянием этого на ход войны, что их командующий опубликовал предупреждение черкесам, укрывающим иностранцев в своих горных гнездах. «Находящиеся среди вас англичане, — заявлял он, — просто беспринципные авантюристы. Они пришли не для того, чтобы помочь делу черкесов, а чтобы присоединить Черкессию к Британии. Поэтому их следует схватить и уничтожить. У самих же черкесов, — говорил он, — должно быть достаточно мудрости, чтобы сложить оружие, ведь не было еще страны, которая ввязалась бы в войну с Россией и победила. Разве вы не знаете, — спрашивал он, — что если небеса рухнут на землю, то русские смогут поднять их на своих штыках? Для кавказских племен будет гораздо лучше, если ими станет править царь, а не английский король. Но если они станут слушать англичан и продолжат сопротивление, то не вина русских, если их долины и дома будут преданы огню и мечу, их горы растоптаны в пыль».
Как смогли убедиться русские в течение следующей четверти столетия или даже больше, чтобы запугать черкесов, одних помпезных речей было мало. Они еще долго продолжали сопротивляться, даже когда прочие кавказские народы покорились. Но в одном генерал был прав. В самом деле, в тот момент среди черкесов действительно находились англичане. Один из них, Джеймс Лонгуорт, специальный корреспондент сочувствовавшей делу черкесов газеты «Таймс», приехал специально для того, чтобы увидеть, как они преуспевают против русских в борьбе Давида с Голиафом. Его товарищ Джеймс Белл также симпатизировал черкесам. Это именно он, пусть даже неразумно, арендовал «Виксен», чтобы поддержать дело черкесов. Поддержанный Урквартом, он, подобно Лонгуорту, принял русский вызов, чтобы стать свидетелем этой войны и попытаться удержать ее в заголовках газет на родине. Разумеется, он беспокоился за судьбу своего судна и груза и пытался найти их следы.
За месяцы, проведенные с муджахеддинами под самым носом у русских, эти двое смогли убедиться в исключительном благоговении, испытываемом черкесами по отношению к «Дауд Бею», как они именовали Дэвида Уркварта. Когда более двух лет назад тот высадился на их берег, он нашел их разделенными и дезорганизованными. Чтобы организовать и координировать их сопротивление, он немедленно занялся созданием центрального командования. Он же написал для них декларацию независимости, которая, как он заверил, была широко опубликована в Европе. Со своей стороны, дожидаясь со своими хозяевами новостей по поводу ответа британского правительства на захват «Виксена» и заявления Санкт-Петербурга о присоединении Черкессии, Лонгуорт и Белл могли предложить черкесам поддержку и советы. В то же время они имели возможность наблюдать некоторые бои, и Лонгуорт писал о них в свою газету, помогая таким образом удерживать внимание общественности к делу черкесов.
Сначала, пока бои шли в приграничной зоне, русские попытались сломить сопротивление, используя свою казачью кавалерию. Но имея за спиной опыт столетий войн в горах и лесах, а также прекрасно зная местность, черкесы показали себя более чем равными противниками русских. Они были лучше обеспечены и вооружены, чем казаки, и почти столь же опытны и безжалостны в бою. В результате русским командирам вновь пришлось задуматься. Следующим их шагом стало использование пехоты, поддержанной артиллерией, тогда как казаки охраняли ее фланги. В этом случае они получали возможность осторожно продвигаться по вражеской территории, разрушая по мере своего продвижения деревни и уничтожая урожай.
После отчаянных попыток прорвать русские ряды, в ходе которых, как рассказывал Лонгуорт, «самые лучшие и самые смелые воины становились жертвой своей собственной безрассудности», черкесы также сменили тактику. Вместо того чтобы искать встречи с русскими лицом к лицу, они научились заманивать их в искусно устроенные засады и ловушки, нападать неизвестно откуда на своих быстрых лошадях и как можно быстрее исчезать. После этого русские стали использовать крупную картечь, предшественник шрапнели. «Их пушки, — жаловался один черкес Лонгуорту, — вместо того, чтобы выстрелить одним ядром, которое обычно свистело у нас над головами… теперь выплевывают их десять тысяч, причем самое маленькое из них разрывает и уничтожает все вокруг». Если бы только, умолял он, англичане могли снабдить нас таким же оружием, русские войска «не смогли бы больше держать строй, а когда бы они рассеялись, наша кавалерия делала бы с ними все, что захотела, как это бывало раньше».
Англичане поняли, что сопротивление на Кавказе не ограничивается Черкессией. За горами на востоке на каспийском побережье Кавказа такая же борьба против русских шла в Дагестане. Там ее возглавлял мусульманский имам Шамиль, пользовавшийся невероятным почтением и являвшийся гением партизанской тактики. Однако Дагестан был далеко, и там не оказалось Уркварта, который бы его пропагандировал, и Лонгуорта, который бы его описывал. Так что тамошняя война осталась незамеченной в Европе. Но если англичане еще не слышали о Шамиле, царские генералы его хорошо знали, потому что никакие обычные военные приемы против него, казалось, не срабатывали. Понадобилось свыше двадцати лет непрерывных боевых действий, прежде чем Шамиль был побежден, и еще пять лет, прежде чем было подавлено сопротивление черкесских племен. Эта кампания чрезвычайно дорого обошлась России как в смысле денег, так и в смысле человеческих жизней, но она вдохновила некоторых из ее величайших писателей и поэтов, включая Толстого, Пушкина и Лермонтова. Однако все это отстояло еще очень далеко от описываемого момента, когда Лонгуорт и Белл ждали сообщений из Лондона о том, как разрешится дело «Виксена».
Имам Шамиль (1797-1871), блистательный предводитель отрядов мусульман на Кавказе, многие годы оказывавший русским ожесточенное сопротивление.
Когда новости наконец-то дошли до них в форме вырезок из газеты «Таймс», они оказались глубоко разочаровывающими. Ясно было, что британское правительство не хотело раздувать большой скандал из-за захвата судна, чтобы не рисковать ввязаться из-за этого в войну с Россией. К ярости русофобов, Пальмерстон решил, что если Черкессия русским и не принадлежит, то порт Суджук Кале, где арестовали судно, является их территорией. К тому времени Уркварт получил приказ вернуться в Лондон, где был уволен за создание конфронтации между двумя державами, официально являющимися союзниками. Никто из друзей Уркварта не был достаточно влиятелен, чтобы за него заступиться, а король Вильям IV за месяц до того заболел и умер. Уркварт в свою очередь принялся усиленно атаковать Пальмерстона, утверждая, что тот был подкуплен русским золотом. Он даже пытался добиться отставки министра иностранных дел за предательство, но из этого ничего не вышло.
Новость о том, что Великобритания отступила, поставила Лонгуорта и Белла в крайне затруднительное положение. Ведь они неоднократно уверяли своих хозяев, что те скоро получат поддержку самой могущественной нации в мире, видимо, будучи сами твердо в этом убеждены. Решение Пальмерстона явилось особенно тяжелым ударом для Белла, так как теперь тому пришлось расстаться со всякой надеждой вырвать свое судно из рук торжествующих русских. Оба они решили, что, оставаясь там, многого не добьешься, но обещали своим кавказским друзьям продолжить борьбу в Англии. Действительно, оба опубликовали подробные отчеты о своих приключениях и опыте общения с муджахеддинами. В то же время, хотя Пальмерстон помешал Уркварту в его попытке вызвать столкновение между Британией и Россией, тот по возвращении со свежими силами принялся бороться за дело русофобов и, помимо всего прочего, организовал контрабандные поставки оружия для черкесов. Джон Беддли в своей классической работе «Завоевание Кавказа русскими», опубликованной в 1908 году, в значительной степени связывает успехи черкесов «с этими усилиями». Однако он обвиняет Уркварта и его сторонников в затягивании таким образом войны, которую черкесы никогда не могли бы выиграть, и ободрении их ложными надеждами на будущую поддержку Англии.
