Только один корабль с земными колонистами высадился на северном континенте. От него долго не было ни слуха, ни духа! Когда же земные посланники вместе с официальными представителями герцога Аллука Йоркшира нашли этот корабль, то он оказался брошенным. На месте сохранился только его остов, двигатель был демонтирован, исчезли также надстройки и его перегородки. Пассажиры корабля поднялись из анабиозных ванн-саркофагов, они ушли в неизвестном направлении. После себя они не оставили ни одной живой души, которая могла бы рассказать, где именно их следует искать. Таким образом, встреча землян с собратьями не состоялась!
Я понимал, что со мной имеет дело хорошо обученные инопланетные пехотинцы или десантники, которые на голову превосходили меня по многим боевым параметрам. Что рано или поздно эти рептилии обязательно меня найдут и со мной покончат, поэтому мне надо было подумать о том, как избежать смертельного исхода этого боестолкновения. Один я со всей этой инопланетной сворой не справлюсь, в принципе, после того, когда мои разведчики достигли спасительного лесного массива, мне тут больше было нечего делать.
Я видимо устал от всех этих военных мыслей, когда нужно было продолжать бежать, постоянно увертываясь от попаданий вражеских снарядов, энергосгустков. На какое-то мгновение моя память напомнила мне о моем счастливом детстве. И тогда я постоянно воевал с соседскими мальчишками, мечтая стать настоящим воином, бойцом, защитников своей родины! В мальчишеских войнах основным оружием становились слепленные собственными руками снежки, а от врага мы укрывались в лабиринтах, которые мы сами же вырывали в снежных сугробах.
Эта мысль-подсказка своей простотой до глубины души меня поразила, она прямо-таки захватила мое воображение! Ведь, это было так просто на этой снежной равнине спрятаться от своих преследователей!
Не теряя времени, с высоты десяти метров я нырнул под снег, на остатках энергии в гравитационных дисках в течение двух-трех минут под снегом отползал в сторону от эпицентра боя. Подобно земному червю, я всем телом продавливал этот снег, уходя в сторону от вектора направления основного движения моих преследователей. Когда энергия гравитационных дисков окончательно иссякла, то я бессильно, без движения распластался под метровым слоем снега. Вокруг меня медленно начала растекаться тишина, я перестал слышать орудийные и винтовочные выстрелы, прекратилось завывание авиационных двигателей. Их всего этого можно было понять, что, видимо, мне удалось отползти от самого эпицентра боя.
Прошел первый, а затем второй час такого спокойствия, повсюду слышалась тишина. На третьем часу такой тишины мне показалось, или это случилось на самом деле, что где-то неподалеку от меня проклекотали голоса вьедов. Видимо, рядом со мной прошла группа вьедских пехотинцев или десантников. По тому, как громко эти рептилии разговаривали между собой, можно было понять, что это одна из разведгрупп, которая обследует поля боя, пытаясь меня разыскать! На пятом часу ожидания, когда наверху все закончится, в третий раз за один сегодняшний день я решил воспользоваться своим только что новообретенным даром, свою душу отправить на разведку окружающей местности.
Так легко ранее выполняемая операция, когда моя душа покидала плоть, на этот раз вызвала сильнейшую боль во всем теле, особенно сильно заболела раненая нога. Тем не менее, мой таинственный дух взмыл над местностью. Он поднялся на высоту в двести или триста метров, откуда передо мной открылся вид на окружающую меня местность. Я тихо, про себя ужаснулся тому, что увидел! Казалось бы, все пространство от берега моря и до леса превратилось в черноту поля боя, на нем, по моему мнению, все было перепутано. Горели не два, а несколько вражеских штурмовиков, словно в небе над этим полем боя прошел настоящий воздушный бой. Причем, я видел не только сбитые и догорающие вьедские штурмовики «Сапсан», но и пару сбитых истребителей неизвестной мне конструкции.
Особенно пострадали две роты бронеходов противника!
Я же хорошо помнил о том, что не вел огня из резонатора или ПТУРСами по этим вьедским бронемашинам. Сейчас же мне было хорошо видно, что из двадцати четырех машин были подбиты, сгорели и восстановлению не подлежали — двенадцать бронеходов, а семь бронеходов было подбито, но их еще можно было бы восстановить. До глубины души меня поразило количество погибших рептилий — пехотинцев и десантников. Их было более сотни трупов, хотя я вообще не видел того, чтобы они принимали участие в этом бою. В настоящий момент это поле боя было окружено одними только патрульными глайдерами. Так как, видимо, вьедские офицеры продолжали заниматься расследованием того, что же именно на этом поле произошло, с кем пришлось повоевать их пехотинцам и десантникам?!
От греха подальше, остерегаясь быть обнаруженным, я решил свою душу вернуть в тело, немного выждать, а с наступлением вечерних сумерек темноты покинуть это поле боя. Уже, будучи в снегу, я постарался заснуть, чтобы скоротать время, ни о чем не думать! Слишком уж много появилось загадок, которые я только что наблюдал на этом поле боя. Перед тем, как заснуть, я попытался мысленно связаться с бойцами своей разведгруппы.
На вызов ответила Рита Филова, которая сообщила, что группа проработала весь день, выкапывая в снегу нашу партизанскую землянку, опорный пункт для нашей дальнейшей разведдеятельности на этом континенте. Ребята, по словам старшего лейтенанта, много проработали, глубоко в снегу вырыли центральную аппаратную, в которой начали устанавливать различную аппаратуру. Они сильно устали и, не дождавшись ужина, заснули. Рита в деталях описала, как я смог бы найти вход в тоннель, который приведет меня в центральную аппаратную нашего опорного пункта.
К этому времени мне удалось наполовину подзарядить свои гравитационные диски. Посматривая, как работает датчик подзарядного устройства, я подумал о том, что эти гравитационные диски стали играть неожиданно большую роль в нашей разведдеятельности. Поэтому тот факт, что после четырех часов их использования требовался целый день для их подзарядки, для нас был неприемлемым фактом. Да и вообще мы все пятеро слишком уж очень много зависели от наличия электроэнергии, а ее источники оставались ненадежными, могли вырубиться в любую минуту. Вы только представьте себе, что во время боя с вьедами, мой экзоскелет выходит из строя?! Вот тогда впервые в моей голове и мелькнула идея об использовании миниреактора или миниреакторов в качестве источников энергии. Немного подумав, я решил к этой идее вернуться несколько позже, а сам начал вывинчиваться из снега.
Приподняв голову на снегом, я осмотрелся. Вьеды уже покинули это место, свежий снег и ураганный ветер запорошили его боевые раны. Большинство бронеходов было уже эвакуированы, осталась только парочка совершенно выгоревших машин. Внимательно осмотрев их пробоины, я подумал о том, что такие пробоины могли бы быть нанесены только устаревшими ракетами «Сигнал 2», стоявшие на вооружении эсминцев космофлота Земной Конфедерации пару десятков лет назад. Таких ракет на вооружении моего комбеза не было!
Затем я побежал, на первых шагах у меня возникла ноющая боль в районе раны на голени ноги. Причем, поначалу эта боль только разгоралась, я даже начал думать о том, чтобы легкий бег сменить на обычный шаг, но на десятой минуте боль в ноге внезапно и совершенно исчезла. Тогда я увеличил скорость своего бега до максимума, понесся вперед в ночной темноте, навстречу ураганному ветру. Подбегая к лесу, я думал о том, не стоит ли мне перейти на полет на гравитационных дисках, ведь бег по лесу пробивал тропу, которой я мог вьедских морпехов провести к нашей партизанской норе.
Первые же минуты бега по этому великолепному лесному массиву доказали правоту моего мышление по отношению тропы. Она тут же образовалась, начала предательским хвостом увиваться вслед за мной. Тогда я развернулся в обратную сторону, эту предательницу тропинку вывел из леса и, снова углубившись в тундру на полтора километра, только там перешел в полет на гравитационных дисках.
Деревья в этом лесу были настоящими великанами, они росли в очень отрыве друг от друга, что сразу же сказалось на скорости полета. Пришлось ее уменьшить едва ли не до минимума, чтобы своими плечами или телом я не обивал бы деревья от снега, не оставлял на них царапины или сломанные ветви. Так на медленной скорости я долетел до места, где начинался наш снежный тоннель. Там меня ожидали рядовой Гузнам и лейтенант Фриза. Впустив меня в тоннель, лейтенант Фриза принялся за восстановление его маскировки, а затем мы трое пешком отправились в центральную аппаратную нашего будущего партизанского штаба.
Но и тут выяснилось наличие одной неприятной вещи, идти по топкому, не утрамбованному снегу, было практически невозможно, ты постоянно утопал в снегу, чуть ли не по самые бедра. Если бы на нас не было бы экзоскелетов, то через пару десятков шагов мы бы выдохлись, не смогли бы идти, полностью бы обезножили. Так ковыляя, тяжело проваливаясь под снег, переваливая с одного бедра на другое, мы втроем кое-как доползли до центрального помещения, где тут же завалились спать, чтобы хотя бы немного отоспаться перед завтрашним, или уже сегодняшним тяжелым рабочим днем.
