– Ты внимательно слушай, я сказала не «пристукнутого», а просто «стукнутого», это большая разница, Наташ жив-здоров…
– Так это женщина? Значит, американка? – Полковник начал слушать внимательно.
– Я сказала – американец, значит, мужик! Наташ – это имя!
– Он трансвестит?
Я почувствовала, что меня разбирает нервный смех.
– Он интурист! Нормальный парень, мы с ним почти подружились, но ты меня не дослушал. Еще у нас кота ранили, но, к счастью, не смертельно…
– Стреляли? – спросил Лазарчук нарочито безэмоционально, как Саид из «Белого солнца пустыни».
– В кота?! Да упаси боже, Питер культурный город! Просто гиря прилетела.
– Какая гиря? – Голос в трубке стремительно слабел. То ли полковник терял моральные силы, то ли просто засыпал – час был поздний.
Ага, темная ночь… Только гири свистят у виска…
Ирка мигом взбодрила собеседника, деловито сообщив ему:
– Гиря была от советских весов, трехсотграммовая, ее нервный дед метнул на шум кошачих воплей, но это как раз неважно, потому что я тебе звоню совсем по другому поводу!
– Боюсь даже думать, что это может быть. – Лазарчук опять напрягся.
– Может, ты сама? – Ирка оторвалась от трубки и посмотрела на меня.
Я молча протянула руку, взяла ее смартфон, прилепила его к уху и, нацепив улыбку, проворковала тем же голосом коварной Бабы-яги:
– Добрый вечер, Сереженька!
– Добрый? Это после вашего-то звонка?
– Ну и что такого, подумаешь, поговоришь с нами пару минуток, мы же друзья, вот и пообщаемся без протокола…
– То есть вы все-таки что-то натворили? – по-своему понял этот профессионально деформированный тип.
– Мы?! Нет! Не натворили. Мы… как бы это сказать… обнаружили то, что кто-то натворил, вернее, спрятал, до нас. И у нас. Точнее, в моей новой квартире. – У меня почему-то с трудом получалось вырулить на нужную тему.
– Труп? – опять спросил полковник.
– Да что ж у тебя фантазия такая скудная, Сереженька? – расстроилась я. – По-твоему, прячут только трупы?
– А что же еще?
– Клады, Сережа!
– Где? В новостройке в Мурино?! – Похоже, у меня получилось удивить искушенного мента.
– Представь себе!
– Мы тоже в шоке! – громко сказала Ирка, демонстрируя солидарность.
– И что за клад? Наркота?
– Все-таки плохого мнения ты о Питере и окрестностях, – посетовала я. – Никакая не наркота. Сейчас скажу, ты готов? Два бриллианта примерно на сто тысяч баксов!
– Неожиданно, – помолчав, признал полковник.
– Еще бы! Мы приехали проверить, нет ли в квартире строительных недоделок, увидели небрежно замурованную розетку в пятне сырого цемента, поковырялись там…
– В розетке?!
– В цементе! Дуры мы, что ли, в розетку соваться! – рявкнула Ирка.
А я смущенно промолчала.
Я-то как раз в нежном детстве, помнится, сунула в розетку стальную вилку. Не помню зачем. Помню, как мама кричала, что у нее слишком мало детей, чтобы позволить им самоубиваться электротоком. Но я же выжила! И даже, кажется, не сильно пострадала…
– Там, в цементе, была запрятана пластмассовая капсула от медицинских бахил, а в ней – бриллианты, – договорила Ирка, от слова к слову успокаиваясь, так что «бриллианты» прозвучало уже с нежностью.
И верно, они же лучшие друзья девушек.
– Вы их, конечно, оттуда вытащили и унесли с собой, – абсолютно правильно понял полковник наш промежуточный хеппи-энд. – А от меня чего теперь хотите?
– Понимания! – Я вернулась в беседу. – У нас тут вышла небольшая дискуссия, мы не сходимся во мнениях по поводу того, чьи это камушки!
– Если они не украдены, не находятся в розыске, не оформлены как чье-то ценное имущество, то…
Лазарчук сделал паузу, и мы с подружкой занервничали.
– Я даже не знаю, – признался полковник. – Надо по обстоятельствам дела смотреть.
– Так нет же никакого дела!
– Уверена? Между прочим, тайное хищение чужого имущества в крупном размере, а это больше двухсот пятидесяти тысяч рублей, по статье 158 УК РФ предусматривает до шести лет лишения свободы.
Мы высокомерно отмолчались.
Серега вздохнул:
– Ладно, я проясню по нашим каналам, не пропадали ли у кого такие камни. Фотку пришли! Да не художественную, в радужном сиянии, а такую, на которой бриллианты будут хорошо видны. И с чем-то в кадре для масштаба, лучше всего с обычной линейкой.
– Сделаю, – пообещала я, а Ирка уже полезла в свою суму – за линейкой, не иначе.
– Теперь все? – Полковник зевнул.
– Пока да.
– Тогда спокойной ночи! – И связь оборвалась.
Ненадолго.
Мы с Иркой успели сделать с десяток фотографий, все до единой забраковали и сошлись во мнении, что оригинальный натюрморт «Бриллианты с линейкой» будет лучше смотреться при дневном свете, когда мой телефон снова ожил.
– Опять ты? – Я искренне удивилась, услышав в трубке голос полковника.
– Уснуть не могу, – пожаловался он. – Всю голову сломал, не пойму, объясни мне: как это – ты нашла интуриста под своим окном на крыше? Вы что, живете в домике Карлсона?!
Ржали мы с Иркой долго. Я даже расплакалась от смеха.
