я просто глазела, отдыхая и душой, и телом. Большую часть пути мы с Иркой катили кресло по очереди, но у меня уже побаливали руки и плечи. Красивая коляска оказалась неповоротливой, не знаю, как там Рузвельт с ней управлялся.
Даму, которая спиной к нам переминалась у угла здания, нетерпеливо высматривая кого-то в дальнем конце улицы, я краем глаза увидела, но поначалу не узнала. Вспомнила ее, только когда она, привлеченная оживленным лопотанием бабуленций, повернулась к нам и удивленно позвала:
– Тетя Ида, дорогая! Что случилось, почему вы в коляске?
Я развернула кресло с тетей на голос.
– Риммочка, милая, здравствуй! – Тетушка изобразила радость.
Я-то знаю ее интонации.
– Со мной все хорошо, я просто слегка повредила ногу. – Тетя пальчиками защипнула и приподняла штанину, приоткрывая гипс. – А ты… Ох, я же вас не представила: знакомься, Леночка, это Римма, моя родственница по линии мамы. Риммочка, Лена – дочь Витиной сестры Лидочки.
– Очень приятно. – Я вежливо шаркнула ножкой, продолжая оставаться за спинкой кресла тети.
О своих родственниках «по линии мамы» она мне не рассказывала, значит, не так уж они близки.
Риммочка, оказавшаяся той самой пышной кудрявой дамой, которую мы с Иркой уже видели в лавке, тоже не кинулась ко мне с объятиями и поцелуями, лишь сухо обронила:
– Взаимно.
Она снова оглянулась и недовольно цыкнула:
– Ну как так можно! Договорились же на двенадцать!
Повисло неловкое молчание. Его нарушила благовоспитанная тетушка.
– Как поживает твой сынок? – спросила она сердитую Риммочку.
Та потрясла кудрями:
– Умнее не становится. – И подняла руку с зажатой в ней шуршащей болоньей ярко-желтого цвета: – В такую погоду умелся из дома в одной рубашке, это нормально? Мне таки придется заботиться об этом мальчике до его седин!
– Пардон, прекрасные дамы! Всем добрый день, Римма, что ты тут стоишь? – Мужчина в чем-то клетчатом вихрем налетел на кудрявую и уволок ее в лавку, не уделив внимания всем остальным.
– А это Борух, то есть Борис. – Покачав головой, тетушка недовольно глянула на закрывающуюся дверь. – Тоже мой родственник по маминой линии.
– Да что ты? Я и не знала, что вы родня, иначе давно бы уже выбила тут скидку, по старой дружбе с тобой. – Марфинька то ли расстроилась, то ли сделала пометку на будущее.
Дверь лавки снова распахнулась, из нее вышла Ирка и сразу же потеснила меня за креслом:
– Давай-ка я, так быстрее будет.
Судя по скорости, с которой она покатила коляску, я резонно предположила, что подруге не терпится завершить затянувшуюся прогулку и перейти к следующему пункту программы дня.
В качестве такового в предварительном плане значился звонок Лазарчуку, который обещал что-то выяснить про наши бриллианты.
Мы с ускорением отконвоировали старушек к месту их проживания и сдали с рук на руки Светочке. Заодно убедились, что никого у нее в гостях нет, а с кухни действительно тянет мощным запахом честно варящегося холодца.
Ирка расстроилась.
– Эх, долго мы гуляли, – посетовала она, едва мы вышли из подъезда. – Теперь не узнаем, кто к Светочке приходил.
Я поняла ее огорчение: это же как бразильский телесериал не досмотреть.
– Хочешь конфетку? – Я вынула из кармана «рафаэлку».
Вчера в итальянском кафе нам их к кофе подавали, но у меня тогда аппетита не было, и я сунула бомбошку в карман – будто знала, что пригодится.
– Давай, хоть слабое, но все-таки утешение. – Ирка взяла конфету, развернула, сунула белый шарик в рот, а бумажку смяла и глазами поискала, куда бы ее выкинуть.
– Вон мусорка. – Я указала на урну сбоку от крыльца.
Ирка шагнула к ней и зависла. Взгляд ее будто к чему-то прилип.
– Что там? – Я приблизилась к подруге.
После нашей вчерашней находки я уже ничему не удивилась бы. Если в розетке обнаруживаются бриллианты, почему бы в мусорке не лежать, скажем, шапке Мономаха?
Но это было кое-что попроще, хотя тоже из разряда носильных вещей.
Медицинские бахилы.
Ирка с трудом отвела взгляд от узнаваемых лоскутов синего полиэтилена и посмотрела на меня. Глаза ее засияли, как те бриллианты.
– Это как понимать?!
Я огляделась, никаких учреждений медицинского профиля поблизости не увидела и пожала плечами:
– Даже не знаю… Может, кто-то и в быту истово соблюдает санитарно-эпидемиологические меры…
– Кто? – Ирка кивнула на подъезд, из которого мы вышли. – Там всего две квартиры: снизу Марфинькина, сверху пенсионеров, которые сейчас на даче живут, она сама мне об этом сказала, пока мы гуляли. А ну-ка, вспомни, Светочкин таинственный гость не в бахилах ли был?
– Не разглядела, я же его всего секунду-другую видела, причем главным образом темный силуэт… А если и в бахилах, что такого?
– Как это – что такого?! – возмутилась подруга. – Ты разве не видишь связи? Вчера мы в твоей квартире нашли капсулу из-под бахил, а сегодня у порога дома Марфиньки – бахилы без капсулы!
– Это не значит, что они из одного набора! Может, капсула тоже там? – Я кивнула на мусорку.
Ирка, мрачно зыркнув на меня, полезла в сумку и вытащила стальной рожок для обуви:
– Пригодился-таки…
