молодом возрасте: до 30 лет. До того момента, когда отравители убили его жену Анастасию.
По личному распоряжению царя построены 40 церквей, 60 монастырей. Основано 155 новых городов и крепостей. Создана государственная почта. Появилось около трёхсот почтовых станций. Установлены дипломатические и торговые связи с Англией, Персией, Средней Азией.
При Иване IV начали собираться Земские соборы — своего рода всероссийский совещательный орган при государе. Созданы две типографии. Таким образом, началось книгопечатание в России. Была собрана знаменитая библиотека Ивана Грозного, которая пропала и которую ищут до сих пор. Создана сеть общеобразовательных школ. Появилась первая аптека.
Даже части сделанного Иваном Грозным хватает, чтобы согласиться с Петром Первым в оценке его предшественника как великого деятеля России. Но дважды убитый царь — сначала ядами современных ему отравителей, а потом фальсификацией Карамзина и ядовитой ложью либеральной стаи — двести лет предаётся организованной анафеме, как изверг и садист.
Однако попробуйте в Англии назвать Елизавету Первую кровожадной убийцей, уничтожившей 82 тысячи человек, — сразу вызовут полицию. Скажут: оскорбляете великую историческую личность нашего государства, а значит — само государство. При этом пояснят, что нельзя судить прошлое мерками позднего времени. Такие, мол, были времена, такие были нравы.
Так же скажут об убийцах Варфоломеевской ночи Екатерине Медичи и её сыне Карле IX, об “английском мяснике” Кромвеле, по свидетельствам историков, уничтожившем из полутора миллионов ирландцев около 800 тысяч. Такие были времена — и ставят памятники. Кромвеля после смерти пышно похоронили, потом выкопали, повесили, снова захоронили, а затем поставили в Лондоне у парламента памятник.
И только Ивану Грозному в России ставить памятники непозволительно. Не так давно в городе Любиме Ярославской области, в городе, который основан Иваном Грозным (есть об этом документы), городские власти при поддержке народа решили поставить памятник Ивану Васильевичу. Однако против этого решительно выступил ярославский архимандрит Кирилл, который написал письмо губернатору, прокурору области и федеральному инспектору, где просто-напросто потребовал не устанавливать памятник Ивану IV. А в обосновании привёл абсурдные доводы: это ухудшит криминогенную обстановку и приведёт к непредсказуемым результатам.
Как известно, у нас Церковь отделена от государства. И почему светская власть должна выполнять предписания служителя культа?
После любимской истории, как говорится, слава Богу, ситуация кое-где стала меняться. По указу правительства Владимирской области установлен памятник Ивану Грозному в городе Александрове. А недавно был воздвигнут грандиозный памятник царю в городе Орле, который и основан по велению Ивана Васильевича. Да, противники этих действий бешено сопротивлялись и сопротивляются. Причём так сопротивляются, что, кажется, верещат, аж брызги слюны летят. Но идею памятника в Орле поддержал даже Патриарх Кирилл, что весьма знаменательно. А само оболгание царя признал и президент Путин. Повторяю, далеко не во всём я с ним соглашаюсь, но в этом полностью поддерживаю. Больше того. Думаю, пора плюнуть на организуемое сопротивление хулителей и поставить памятники Ивану Грозному в основанных им городах.
Так называемые либералы настойчиво призывают Россию равняться на цивилизованную Европу и не хотят видеть бревна в европейском глазу. А вот в нашем — соринку раздувают до размеров бревна. Так что же, нам в угоду этой крикливой стае — откройте интернет, и вы убедитесь в словно заказанной травле — надо отказываться от своего прошлого, от нашей истории? На этот счёт, я думаю, хорошо сказал Пушкин в письме к Чаадаеву: “Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, как литератора — меня раздражают, как человек с предрассудками — я оскорблён, но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить Отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал”.
Пётр Первый и Слотино
Отметился своим пребыванием в царском селе Слотино, причём, судя по раскладу событий, неоднократным, Пётр Алексеевич Романов, будущий Пётр Великий. Но тогда до величия было ещё далеко.
В ночь с 7-го на 8 августа 1689 года в село Преображенское, где был тогда 17-летний Пётр, прискакали, говоря по-нынешнему, симпатизирующие молодому царю двое стрельцов. Они сказали, что в Москву пришли стрелецкие полки. Готовится расправа над Петром и его семейством. За всем этим стоит сводная сестра Петра царевна Софья и её люди. Испуганный Пётр в одной ночной рубашке бросился в ближайший лес. Вскоре туда ему принесли одежду и седло. Всю ночь он скакал в Троице-Сергиев монастырь под защиту этой неприступной цитадели, которую дважды не смогли взять поляки. Вслед за царём туда пришли Преображенский и Семёновский потешные полки — будущая российская гвардия.
Несколько дней в монастырь для защиты и поддержки молодого царя приходили перешедшие на его сторону стрельцы, военные из Немецкой слободы. 17 августа Пётр направил второму царю — сводному брату Ивану — послание с предложением-требованием исключить имя Софьи из всех официальных документов как царевны. Под охраной её отправили в Новодевичий монастырь, где она прожила до конца своей жизни в 1704 году.
А Пётр немедленно поехал в Александровскую слободу обучать свои потешные полки военному делу на профессиональной основе. Руководителем обучения стал командир Бутырского пехотного полка, находившийся на русской службе шотландец, генерал Патрик Гордон. Именно его дневник является ценным документом об этом периоде жизни и занятиях молодого Петра.
Так же, как с Иваном Грозным, возникает вопрос: почему именно в Александровскую слободу? Как известно, это была царская вотчина. То есть она передавалась по наследству. После смерти Алексея Михайловича короткое время царствовал его старший сын Фёдор III. Сохранились документы о его поездке в Александровскую слободу и остановке на обратном пути в Слотине. После ранней смерти Фёдора Слободу унаследовали провозглашённые царями Иван и Пётр. Им даже сделали двухместный трон. Но Иван, который был старше брата на шесть лет, имел “здоровье хилое и ум не государственный”. На резиденцию внимания не обращал. Зато Пётр там стал бывать с ранней юности. Сохранилась запись о его поездке туда в июле 1688 года. Когда в 1725 году он умер, Слободу унаследовала недолго правившая Екатерина I, а после неё их с Петром дочь Елизавета. Эта красивая, рослая царевна любила веселье, балы, переодевания. Некоторые её поездки, даже на недалёкие расстояния, вроде как в Троице-Сергиев монастырь и в Александровскую слободу, длились неделями. Наверняка и в Слотине Елизавета бывала не накоротке.
Однако, в отличие от дочери, Пётр с молодости не любил тратить время попусту. Отправив сестрицу-заговорщицу в монастырь, он немедленно, как уже сказано, поехал в Александровскую слободу. Не только потому, что хорошо знал её и окрестности, где можно было лучше тренировать полки,
