перстами, то есть двумя пальцами. Было велено — тремя. Иначе говоря, щепотью. Или щепсзткой.
Фамилия “Щепсзткин” со средних веков часто встречается в архангельских местах. Там для рыбаков соль — важнейший продукт. Так что тут могло появиться первое основание. Однако предки моего отца были из Волжского казачьего войска, расформированного и расселённого Екатериной II за участие в пугачёвском бунте. Наиболее продвинутые казаки могли первыми начать креститься щепотью.
А Килькины? То ли кто-то из предков был маленький, как килька. То ли занимался промыслом этой небольшой, вкусной рыбёшки. Главное, он должен жить там, где она водится.
Однажды Володя Чеканов принёс мне краеведческий журнал. В нём потомок коренных жителей села, сын реставраторов и сам реставратор Николай Сорокатый вскользь упомянул о русском учёном Степане Петровиче Шевырёве, который, оказавшись в 1847 году в Слотине, обратил внимание на необычный для здешних мест говор. Он напоминал новгородский. Как здесь оказались новгородцы, задумался я. Узнать удалось легко. Дед Ивана Грозного великий князь Иван III в борьбе с Великим Новгородом насильно переселял, то есть депортировал, строптивых новгородцев на владимирские земли. А они — в двух километрах от Слотина. Оставалось понять, известна ли была новгородцам килька? Выяснилось, знали они её. Килька водится в основном в Балтийском, Северном, Норвежском морях. Балтика же через Неву, Ладожское озеро, реку Волхов соединяется с озером Ильмень, которое находится поблизости от Новгорода. Здесь рыбку ловили предки Килькиных, и она попадала на стол новгородцам. Вот и разгадка необычной озёрно-речной и морской фамилии в сухопутном Слотине.
Но я отвлёкся на эти поиски, в том числе, потому, что они имеют отношение к фильму “Трясина” и его создателям. Дом, в котором снималась Мордюкова, где прятался, издеваясь над матерью, младший сын (артист Андрей Николаев), из-за которого она прогнала старшего (артист Вадим Спиридонов), чтобы тот не увидел дезертира, куда постоянно заходил Григорий Чухрай и другие актёры, сохранился в том же виде. Сейчас в нём живёт Валентина Ивановна Килькина. Наша старшая дочь Наталья, которая имеет дар художника, зарисовала его. Валентина Ивановна не местная. Она из другого района Московской области. Вышла замуж за старшего сына Килькиных Алексея Сергеевича. Они долго мыкались без хорошего жилья в Загорске. Дом и до съёмок, и после них стоял пустой. Валентина только приезжала сажать огород — нельзя было бросать землю. Однажды в дом забрались воры. Ничего особенно не взяли — ценностей здесь не хранили.
Единственный нанесли урон, да такой, что Валентина Ивановна до сих пор вспоминает с сожалением, — испортили старинный, обитый металлом сундук. Когда его открывали, раздавался красивый, мелодичный звон. На этом сундуке любила сидеть Нонна Мордюкова, с интересом оглядывал его Григорий Чухрай.
Сегодня о том, что в доме Килькиных снимался драматичный фильм “Трясина”, что здесь работал выдающийся советский режиссёр Григорий Наумович Чухрай с командой великолепных артистов, среди которых звездой первой величины сверкала Нонна Викторовна Мордюкова, знают только жители села Слотино. А это не совсем справедливо. В 1992 году редакционный совет Британской энциклопедии “Кто есть кто?” включил Мордюкову в первую двадцатку самых выдающихся актрис ХХ века. В какой-нибудь другой стране знаменитости такого уровня поставили бы памятники, открыли музей. В Слотине сегодня сделать это пока невозможно. Я как-то завёл с Валентиной Ивановной разговор о фильме, о Мордюковой. Спросил: “А не хотела бы ты, Валя, переехать в город?” Муж у неё умер. Она отрицательно покачала головой: “Нет, Вячеслав Иваныч. Что мне там делать? Сидеть да в окно глядеть? Тут у меня хозяйство”. Помолчала и добавила: “Природа”.
У неё, действительно, есть хозяйство. Три козы, куры, кошки, собака Чубайс. Козье молоко, яйца дают хорошую добавку к пенсии. Плюс своя картошка, огородно-парниковые овощи. При нынешних, зверски растущих ценах — тоже неплохо. Наконец, природа. Для Валентины Ивановны она и красота, и польза. С козами идёт в лес, дышит свежестью и собирает грибы. И она не скучает: её часто навещает дочь и сын.
Но всё же, пока исторический дом живой, его надо как-то отметить. Хотя бы повесить мемориальную доску.
Глава 9
Спаянные одной страстью
Мои первые охотничьи опыты относятся к подростковому возрасту. После войны степь, прилегающая к Сталинграду, какое-то время не распахивалась: слишком много мин и снарядов находилось в земле. А там, где засевались первые гектары, не применяли гранулированные удобрения. Всё это создавало прекрасные условия для размножения куропаток. И люди видели, как вечером эти птицы стаями летели где-то около Мамаева кургана и на окраинах города, бились о провода и падали мёртвыми. Народ их собирал, была еда.
А мы, пацаны, в это время стали пользоваться так называемыми поджигами. Поджиг — это вроде пистолета. На деревянное ложе накладывалась трубка, которая загибалась на ручке. Около загиба делался пропил. В трубку набивалась спичечная сера, потом бумага в виде пыжей и нарубленные зубилом кусочки гвоздей. Рядом с пропилом прикреплялась спичка, по ней чиркали, она зажигала ту серу, которая в трубке, и раздавался выстрел. И гвозди летели довольно далеко. Я вспоминаю, кого-то даже ранило.
Но мы поняли, что так можно охотиться на куропаток. И первые такие выстрелы я тоже делал, как и другие пацаны. Не скажу, чтобы очень удачно. Правда, и попасть было нетрудно, потому что куропатки летели большими стаями. Это была даже и не охота, а какие-то попытки, ибо какой пацан после войны, тем более в Сталинграде, не хотел бы подержать в руках оружие! Кстати говоря, здесь его было так много, что сплошь и рядом ребята носили пистолеты, были автоматы, некоторые даже держали пулемёты.
Ружейное братство
Настоящая охота у меня началась, когда я приехал после Смоленска в Волгоград. Случайно как-то познакомился с кем-то из охотников, съездил с ними ещё без ружья. Меня это захватило. Я купил ружьё, которое, кстати говоря, у меня было до недавнего времени. Это с конца 60-х годов до сих пор. Ну, кроме него, ещё было оружие.
Я стал ездить на охоту. Ездил несколько раз с директором универмага, в подвале которого в 1943 году взяли в плен Паулюса. Интересный был человек — этот директор. Воевал. Многое знал. Я о нём однажды написал. Мы с ним в степи тоже стреляли куропаток.
Работая в “Волгоградской правде”, я однажды наткнулся на письмо из города Волжского от охотинспектора Юрия Шубина. Известно, что в редакциях нередко встречаются журналисты, которые знают и хорошо освещают какую-то любимую ими тему. Меня интересовала природа. Естественно, мне попадались письма, касающиеся её охраны, охоты, рыбалки, лесонасаждений.
