***
Гнеда сглотнула и провела грязным кулаком по лицу, стирая навернувшиеся слёзы. Голос рассудка кричал, что она должна повиниться сейчас, вымолить хоть на коленях его прощение и убраться подобру-поздорову из проклятой усадьбы. Но в ушах всё ещё стояли несправедливые оскорбления, которыми осыпал её Жук, и насмешки дворни за спиной, а самое главное, он, Бьярки, посмел целиться в её маленького друга, не сделавшего этим людям ничего дурного.
Гнеда почувствовала, как волна ярости пробивается через все заслоны, и, вопреки здравым доводам, вместо слов раскаяния у неё вырвалось:
— Силы много не надо, в беззащитную птаху стрелы метить, а глузду — и того с ноготок.
Тишина стала такая, что, кажется, куры и те перестали клевать. Лицо Бьярки побелело, отчего след от удара заалел пуще прежнего, а у носа проступили бледные веснушки. Те самые, которые.… Но Гнеда снова не успела додумать, потому что злые глаза юноши сузились, и он выплюнул:
— Ах ты, пащенок!
За словами тут же последовал сильный толчок, и Гнеда с жалобным всхлипом отлетела в сторону. Кто-то из женщин взвизгнул, а кровожадная старушка в страхе закрыла рот рукой. На мгновение что-то похожее на сострадание промелькнуло в очах Бьярки, но тут же исчезло, когда он заметил, что его обидчик устоял на ногах.
— Да тебе, я вижу, жизнь не мила, лапотник? — медленно выговорил Бьярки, надвигаясь на девушку и безотчётно ощупывая пустое пространство возле левого бедра, где обычно висел меч. Нынче он был в своём доме и ничего кроме ножа за поясом не имел.
Гнеда держалась за ушибленное плечо, с ужасом понимая, что он просто убьёт её сейчас, голыми руками, и ей некого в этом винить кроме себя самой. Девушка сдавленно вдохнула, лихорадочно сопоставляя в уме свои знания. Если это усадьба Судимира, то Бьярки, выходит, кто? Глаза Гнеды судорожно пробежали сверху вниз по телу юноши. Чистая голубая рубаха из тонкого сукна, под которой на шее виднелась белая горловина нижней сорочки. Пояс, расшитый блестящими узорчатыми бляхами, сапоги на ногах. Это явно не было одеждой челядина.
Оценивающий взгляд Гнеды не укрылся от Бьярки и только сильнее взбесил его.
— Что пялишься? — прошипел он сквозь зубы, и, быстро нагнувшись, вытащил из-за голенища плётку.
От страха у девушки начал подрагивать подбородок. «Повались ему в ноги, проси пощады!» — вопило внутри, но вновь, будто повинуясь какому-то нашедшему на неё безумию, Гнеда прерывающимся голосом выкрикнула:
— А я вижу, ты на безоружных только горазд нападать!
По рядам зевак прошёл восхищённый ропот, а откуда-то послышалось тихое, но разборчивое:
— Остёр топор, да и сук зубаст!
Красивые брови Бьярки изогнулись у переносицы и, кажется, удивление на миг заслонило собой ярость.
— Жирко, — не отрывая взгляда от сжавшейся девушки, приказал он, — а ну принеси два меча что похуже из оружейной, живо!
Белобрысый отрок, стоявший среди зрителей, сорвался и со всех ног помчался куда-то. Бьярки с холодной усмешкой продолжал смотреть на Гнеду, и девушка прилагала все усилия, чтобы выдержать взор его голубых, как цветок льна, глаз.
Не прошло и нескольких мгновений, как мальчишка вернулся, держа в руках два почти одинаковых недлинных клинка. Бьярки не глядя забрал у него один и кивнул в сторону Гнеды с такой небрежностью, что у девушки подкосились ноги. Трясущимися руками она приняла второй меч — простой, без украс, похожий на тот, которым учил её уму-разуму Фиргалл.
Пару раз сжав и разжав ладонь, она крепко ухватила рукоять и провела пальцами по гладкому долу, чувствуя, как с касанием прохладной стали к ней вернулась капелька уверенности. Конечно, Гнеде не победить его, но это всё лучше, чем быть с позором высеченной кнутом и не иметь возможности защититься.
Противники разошлись по сторонам и остановились, примериваясь друг к другу. Бьярки хоть и не отличался крупной статью, был всё равно на голову выше и сильнее худосочного соперника, так что исход схватки ни для кого не был загадкой. Тем не менее, зрителей лишь прибывало. Кажется, вокруг них собралась не только местная дворня, но и жители окрестных усадеб.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не в силах больше оттягивать неизбежное, Гнеда сделала первый бросок. Уголок губ Бьярки легонько вздёрнулся, когда он уверенным движением отразил нападение. Девушка попыталась ещё раз, но тут же была откинута уже жёстче, а усмешка на лице юноши сменилась хмуростью. Он вдруг резво подскочил к ней, и Гнеда едва успела принять удар на крестовину меча. Девушка оказалась сбитой с толку, потому что Фиргалл разил куда сильнее. Что это, какая-то уловка? Не мог же он просто жалеть её?
Словно в подтверждение невозможности последнего, Бьярки размахнулся, и девушке пришлось сделать нырок в сторону, чтобы избежать столкновения с клинком. Не удержав равновесия, Гнеда упала, и толпа охнула, испугавшись за отчаянного парня, вздумавшего тягаться с их господином. Это было странно, но сопереживание людей, несколькими мгновениями ранее готовых наброситься на неё с кулаками, придало сил.
Гнеда вскочила и попыталась ошеломить врага несколькими быстрыми нападками подряд, и, кажется, у неё получилось поколебать его спокойствие. Стиснув зубы, Бьярки ударил в ответ, и тут уже на недостаточную силу было не попенять. От мощного толчка, который принял на себя меч, рука Гнеды содрогнулась и плетью откинулась в сторону, а пальцы едва удержали клинок. Полетел новый удар. Гнеда увернулась от него чуть медленнее, чем следовало, и сразу почувствовала жалящую боль в предплечье. Зеваки дружно ахнули, а девушка, дотронувшись до уязвлённого места, увидела на руке кровь. По лицу Бьярки пробежала тень досады.
Гнеда вытерла пот, струившийся ручьём со лба, и с отстранённостью отметила появившиеся перед глазами белые мушки. Понимая, что силы вот-вот покинут её, она решила испробовать последнее своё оружие. Приём, о котором когда-то в шутку рассказал Фиргалл, конечно, не годился для настоящего боя, но сейчас, когда Бьярки был слегка растерян, могло получиться.
Обхватив черен обеими руками и закинув меч за плечо, она вдруг с диким криком сорвалась с места и побежала прямо на юношу. Его глаза в изумлении расширились, а руки приготовились отразить удар, когда в последний миг вместо того, чтобы бить, Гнеда бросилась ему под ноги, сшибая на землю. То ли её страшный вопль, то ли внезапность перехода от спокойствия к действию, но Бьярки оказался не готов к случившемуся и упал.
По рядам собравшихся прошёл восторженный гул. Гнеда быстро отползла и уже почти поднялась на ноги, когда юноше удалось ухватить её за лодыжку и резким рывком повалить наземь. Несколько раз девушка взбрыкнула, пытаясь освободиться, но всего лишь пара ловких движений, и Бьярки очутился сверху, крепко сжимая её бока коленями. Он грубо схватил Гнеду за грудки, собираясь как следует встряхнуть, когда вдруг замер. Девушка с ужасом видела, как в его глазах постепенно сменяли друг друга испуг, неверие, изумление и, наконец, понимание.
Бьярки остолбенел, безвольно разжав пальцы, и Гнеда, воспользовавшись замешательством юноши, столкнула его с себя. Быстро отшвырнув меч Бьярки ногой, она схватилась за свой клинок и приставила его к груди противника, который даже не делал попыток сопротивляться. Оцепеневшие зрители не верили глазам, но вот он был, прямо перед ними, их молодой господин, поверженный и смятённый. Бьярки смотрел на неё снизу вверх, и от ледяного взгляда у Гнеды стыло сердце.
— Что это вы сгрудились? — раздался громкий властный голос, заставивший всех присутствующих обернуться.
Гнеда, сглотнув, опустила руку с мечом, и тоже посмотрела в сторону говорящего.
— Господин! — раздалось со всех сторон, и люди принялись кланяться и обнажать головы.
— Княжич здесь! — выкрикнул кто-то, и поклоны стали чаще и ниже. Разгорячённые зрелищем люди притихли и посуровели.
В ворота въехали два всадника, сопровождаемые несколькими гриднями, к которым тут же подбежали слуги, принимая лошадей под уздцы. Приблизившись к толпе, они спешились, опираясь на подставленные руки стремянных.
