Пять дней проходят в привычном для меня режиме. С утра до вечера куча работы, потом провожу время с Лелькой и Максимом, иногда к нам присоединяется Димка. В выходные он нас вытащил загород на пикник, и, по-моему, я радовалась больше сына.
В понедельник Максим пошел в садик, и Леля расстроилась, ей пришлось прервать свой отпуск и вернуться на работу. А я за эти сутки вся испереживалась: как он там, хорошо ли кормят, приняли его дети?
Вчера мы с Лелей завалили его этими вопросами, сын ответил, что все хорошо, а я все равно волнуюсь.
Он же у меня с характером, мужчина до мозга костей — до последнего не жалуется. Когда в прошлом садике мальчик из старшей группы отбирал у него игрушки, он ни словом не обмолвился. Узнала, когда этот мелкий хулиган пустил в ход кулаки.
Если припомнить характер Сомова, думаю, он бежал к мамочке при любых трудностях.
В животе начинает неприятно тянуть, и я бросаю взгляд на часы. Ух, до обеда десять минут, а я сегодня не завтракала и с собой ничего не приготовила.
— Наташ, — зову ближайшую коллегу, — не подскажешь куда можно сходить на обед?
— Кафешка напротив, — отвечает она, отрываясь от монитора, — вкусно и недорого.
Благодарю и хватаю сумку. Есть хочется — жуть.
Чудом удается занять столик и сделать заказ. С каждой минутой людей становится все больше. Хорошо, что вышла чуть раньше.
— Извините, можно к вам присесть?
Я запрокидываю голову на мелодичный женский голос, встречаясь глазами с его обладательницей. Невысокая шатенка нерешительно мнется у столика, теребя в руках ремешок сумки.
— Да, конечно, — указываю на стул напротив, понимая, что затягиваю с ответом.
Мы с женщиной, представившаяся Настей, оказывается работаем в одной компании. Она много рассказывает о себе и своих детях. Такая открытая и доброжелательная, ее безумно приятно слушать.
В какой-то момент прошу ее показать фотографии деток. Уверена, она, как и люба мамочка, фоткает их десятки раз на дню.
— А у тебя есть дети? — спрашивает Настя.
Я киваю и достаю телефон показать Максима.
— Божечки, какой милашка, — щебечет девушка, листая снимки.
Пока она смотрит, я поглощаю вкуснейший «Цезарь», не заостряя внимания ни на чем, кроме горячего, которое скоро должны принести. Очень уж проголодалась.
— Как же он кое-кого напоминает, — бормочет Настя.
— Что, прости? — переспрашиваю, неуверенная, что правильно ее расслышала.
— Это я так. О своем, — отмахивается шатенка, возвращая мой телефон. — Можно я задам один вопрос? Если он бестактный, можешь не отвечать.
У Насти такое мило-заговорщицкое лицо, что я не могу ей отказать и киваю.
— Скажи, пожалуйста, — интриганка склоняется ближе и понижает голос, — на какой праздник вы заделали Максимку?
— Э, не поняла.
— Я пока в декретах сидела от нечего делать стала собирать свою личную статистику. И выяснила, что во многих семьях дети зачаты на какой-нибудь праздник. У кого на годовщину свадьбы, у кого на новый год. Я вторым забеременела на второй день рождения первого.
— Ого, как точно, — смеюсь я. Настя так воодушевлена своими исследованиями, но я не могу в них не усомниться. — Ты в этом полностью уверена?
— Я тот день до сих пор помню будто вчерашний. У меня папа сильно болеет, и мама за ним постоянно ухаживает, а родители Мишки вообще в другом городе живут. Поэтому мы никогда не отправляли внуков погостить на выходные. На день рождения заехали на пару часов, а мама так расчувствовалась, что уговорила нас оставить Севку у них. Мы с Мишкой все ночь не спали. Ни до, ни после у нас по несколько месяцев ничего не было: то зубки, то животик.
Думаю, в чем-то Настя права. Когда люди живут друг с другом уже долгое время, то любые праздники выступают мотиватором интима. Застолье в кругу семьи, теплые воспоминания, возможно, лишняя рюмочка, и вот в сердце зреет нежность, поцелую на ночь затягивается, становится глубже, итог очевиден.
— Боюсь тебя огорчить, Насть. Я узнала, что беременна за пару дней до своего дня рождения, когда пошла в ЗАГС подписывать развод. Судя по словам врача, зачатие произошло в самом конце апреля — начале мая. Я в те дни работала как проклятая и никаких праздников не было.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А Первомай?
— А Первомай я встретила в самолете, возвращаясь из командировки, и поперлась на работу. У нас такие выходные редко давали, потом к отпуску прибавляли.
Подошедшая официантка, прерывает наш разговор, который явно свернул не туда. Расплачиваюсь за свой обед и хочу уйти как можно быстрее от дальнейших расспросов, но Настя догоняет меня у самого выхода.
— Тань, подожди. Нам же в одно здание, — говорит она весело.
— Прости, забыла, — говорю как можно беззаботнее, а у самой внутренности сворачиваются в тугой узел.
Если женщина продолжит задавать вопросы, при срочно что-то выдумывать. Зря я сказала, что много работала в тот период.
К счастью, Настя вопросов про сына больше не задает, расспрашивает о климате в Сургуте, о моей прошлой работе и предлагает как-нибудь встретиться и погулять с детьми. Я соглашаюсь. Настя приятный человек, и своим задором немного напоминает мне Алену. Мы обмениваемся телефонами и расходимся каждая на своем этаже.
28
Влад. Наши дни
— Насть, я попросил тебя об очень важном деле, — устало провожу ладонью по лицу, разочарованно глядя на женщину, невозмутимо попивающую чай, — выведать у Казанцевой подробности личной жизни, а ты поверила в ее вранье. Видимо я переоценил твою проницательность.
— Ну, если ты все о ней знаешь, зачем попросил меня шпионить? — Настька недовольно поджимает губы. — И кстати, не думаю, что она врет. Возможно, что-то недоговаривает. Но это неудивительно, кто же вываливает о себе все первому встречному.
Давлю в себе раздражение, чтобы не накричать на старую подругу. Как Ведьме удалось обмануть Миронову? У Насти особый талант чуять ложь за версту.
— Ничего я о ней не знаю, — недовольство все-таки прорывается в голосе. — Но несостыковок становится все больше, и это меня жутко злит. Как она могла родить в конце декабря, если забеременела к маю?
— Ты будто о преждевременных родах ничего не слышал, — Настя смотрит на меня как на слабоумного, и я признаться начинаю ощущать себя именно так. — Влад — ты взрослый человек. Что ты развел вокруг нее тайны Мадридского двора? Поговорить не пробовал?
Она меня послала, пусть сама и идет говорить. Хоть это и звучит по-детски.
Настя недовольно фыркает на мое молчание и отставляет недопитый чай на стол.
— Сколько я себя помню, ты всегда себя так вел, — говорит она, вставая и нависая над моим столом, — когда вы с Кириллом ссорились, ты никогда не шел мириться первым, даже если был неправ. Изредка пытался что-то выяснить через меня, но только для того, чтобы понять как сильно Кир обижен и прикинуть время, когда он придет с белым флагом. Всегда рубил с плеча.
— Да что ты понимаешь? — рычу на подругу и резко вскакиваю. — Тоже мне знаток людских сердец. Если ты готова прыгать на задних лапках и ждать, когда хозяин погладит тебя по головке и кинет подачку, то, спешу тебя просветить, у некоторых есть гордость.
Лицо Насти бледнеет и дергается, будто я ее ударил, а глаза начинают блестеть. Она сильнее стискивает челюсти и вздергивает подбородок.
— Не боишься, что из-за своей гордости остаться один? Без друзей и семьи.
— Тот, кто мне дорог, знают меня как облупленного и никогда не бросят, — зло усмехаюсь я.
— Что ж, — Настя берет сумку и отворачивается, говоря на ходу, — значит, я никогда не была тебе дорога: ни как друг, ни как сестра друга.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ошеломленный словами женщины, смотрю в удаляющуюся спину с одеревеневшими плечами. Настя уходит, ни разу не обернувшись, тихо прикрыв за собой дверь.
Как подкошенный я падаю в кресло. Я только что собственноручно разрушил многолетнюю дружбу. И возможно не только с Настей, но и с Киром. Они хоть и двоюродные, но близки как родные. Кир порвет любого за младшую сестренку. И в этом деле я всегда был рядом с ним. Настя мне самому стала как родная.
