Андрюша спрятал пистолет в карман. Костик стоял рядом, приподняв топор, но не приближаясь, потому что помнил, какой быстротой и коварством обладает слуга Робертсона.
– А теперь, – сказал Андрюша, – скажите, где у вас патроны?
– Патроны? – Маркиз широко и невинно улыбнулся. Движение его было коротким – он выхватил из кармана две обоймы и сильно метнул их в наполненную водой яму.
– Отлично, – сказал Андрюша. – Вы подсказали мне решение.
И пистолет последовал за патронами.
– Мистер Дуглас, – Андрюша обратился к Робертсону, – я полагаю, что для вашей и нашей безопасности следует так же поступить и с вашим пистолетом.
– Возможно, – сказал Дуглас, – но я умею только стрелять, а маркиз Минамото может убить человека голыми руками. Без пистолета я буду игрушкой в его руках.
– По-моему, вы уже игрушка, – сказал Андрюша.
– Брось пистолет! – грозно сказал Костик.
– Вот видите, – сказал японский маркиз Минамото. – Наступила ваша очередь.
– Впрочем, я подчиняюсь большинству, – сказал Дуглас и выбросил свой пистолет вслед за пистолетом японца. И все смотрели, как он летит, и каждый желал, чтобы он упал в неглубоком месте, и каждый думал, что, может быть, удастся его вытащить. Пистолет гулко булькнул, уходя в тину.
Потом похоронили Молчуна. Дуглас предложил кинуть его тело в глубокую воронку, но Андрюша воспротивился, и Костик поддержал его. Они вырыли неглубокую яму, в которую сразу налилась вода, и вычерпывать ее было бесполезно. Копали Костик с Андрюшей не потому, что остальные отказались. Этим они как бы старались загладить вину перед Молчуном, которого давно знали, не любили, но все-таки это был свой человек, знакомый, пожалуй, ближе даже, чем профессор Мюллер. Мир как бы разделился на отринутых от него и баловней, заглянувших сюда мимоходом, свободных покинуть его в любой момент и потому чужих.
Костик обернул голову Молчуна куском брезента, будто сохраняя от воды. Потом Андрюша прочел над ним молитву, прося бога, чтобы принял душу грешника. Он же не знал, что Молчун умер в мире с богом, увидев ангела. Когда стали заваливать могилу кусками грязи, Мюллер пришел на помощь. Дуглас и маркиз оставались в стороне.
Мюллер отошел от могилы и приблизился к Дугласу и японцу. Теперь, когда Молчун исчез в земле, вернулась будничность.
– Что вас привело сюда? – спросил он. – Вы должны были плыть к Булуну. Ничего не случилось?
Костик услышал этот вопрос и подошел ближе. Для него Молчун тоже перестал существовать, а Вероника возникла, будто стояла рядом.
– Произошло многое, – сказал Дуглас. И, повернувшись к маркизу, добавил: – Правда, произошло многое?
– Буксир потерпел крушение, – сказал слуга. – Он налетел на камни.
– Кто-нибудь пострадал?
– Мы не знаем, – сказал слуга. – Это случилось у дальнего берега, а мы были вдвоем на барже, ее оторвало и вынесло к этому берегу.
Дуглас покорно кивал, подтверждая рассказ японца.
– Мы кричали, звали на помощь – нас не услышали, – сказал бывший слуга. – Тогда мы пошли искать вас, мы опасались оставаться одни в лесу.
– И как же вы нас нашли? – спросил недоверчиво Мюллер.
– Нас провел к вам кореец, золотоискатель. Мы встретили его у берега.
– Надеюсь, что мы не найдем еще один труп? – спросил Мюллер.
– Нет, не найдете. Он убежал. – Слуга закрыл глаза.
– Из всех путей, – сказал профессор Мюллер, – вы выбрали самый странный. Идти в глубь тайги, тогда как любой нормальный человек остался бы на берегу и ждал бы, когда проплывет какое-нибудь судно.
– Мой друг, – сказал Дуглас, кивая на маркиза, которого перестал называть слугой, – очень интересовался упавшим метеоритом. У нас оказалось свободное время, мы решили присоединиться к вам. Любознательность – вполне понятное чувство.
– А что с Вероникой? – спросил Костик. Он не спрашивал о том раньше, зная наверное, что Дуглас отговорится неведением. Но не задать вопроса не смог.
– Мы не знаем, – вздохнул Дуглас. – Был туман. Но буксир сел на камни в мелком месте.
– Чепуха, чепуха! – сказал Андрюша, подкидывая в костер полешки, еще вчера нарубленные Молчуном. – Я не верю этим господам. Когда произошло крушение?
– Два дня назад, – ответил Дуглас, подумав.
– Так я и думал, – отмахнулся от него Андрюша. – За это время буксир ушел верст на двести.
– Вы можете нам не верить… – сказал Дуглас. – Но должен признаться, что мы ужасно замерзли.
Костиком овладело беспокойство за Веронику. Утешала надежда, что бандиты попросту удрали с ночной стоянки. И все же успокоить себя не удавалось. Будь на месте Костика другой человек, более настойчивый и решительный, он бы поспешил к реке на поиски дамы сердца. Но Колоколов боялся отцовского гнева, боялся рассердить Мюллера. Мысленно он давно ушел с этого болота, мысленно он был уже у реки и благодарная Вероника уже бросилась в его объятия. Но он знал, что это ложь. Что он не летит, а стоит посреди болота.
– Чай? – Мюллер пожевал губами. – Ну что ж, можно выпить чаю.
Он ранее других пережил щок убийства и вернулся во власть эйфории, охватившей его после встречи с инопланетянином. Но возвращение в корабль осложнялось тем, что к экспедиции присоединились чужие люди, причем при драматических обстоятельствах. Как быть с ними? Возможно ли скрыть астронавта от их недоброго взгляда? Астронавт открыт Мюллером, астронавт до определенной степени собственность Мюллера. Заголовки английских газет, возвещающие о том, что мистером Робертсо-ном отыскан в сибирской тайге пришелец со звезд, разумеется, не упомянут какого-то русского профессора. Европа восславит Робертсона…
Андрюша, ощущавший постоянную, хоть и слабо уловимую связь с астронавтом и даже знавший его имя – Рон, хотя тот имени своего и не сообщал, находился в подавленном состоянии, которое передалось ему от астронавта. Тот знал о смерти Молчуна, видел, как это произошло, и впал в ужас от нравов планеты, на которой потерпел крушение. Благородная миссия его – принести людям этой планеты счастье и мир – получила неожиданный тягостный удар. Астронавт был растерян. Андрюша был подавлен его растерянностью.
– Чай так чай, – сказал профессор. Он уселся на сваленный ствол и подумал: «Как глупо, что мы вырыли эту могилу так близко. Ее все время видно».
Согласие чаевничать подразумевало перемирие.
Маркиз Минамото достал из вещевого мешка чайник, жестяную банку с чаем и принялся колдовать над костром, стараясь быть незаметным, но его быстрый черный взгляд порой вылетал стрелой и колол прочих. И эти уколы чувствовались физически.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
