завтрак. Взяв крепкий кофе, сырники с изюмом и кусок яблочного пирога с корицей, я уселась за дальний стол. Ами просила сообщить ей, отпустят ли нас на ярмарку, надо как можно скорее ответить ей, у нас в запасе всего пара дней. Я вынула чистый пергамент и решила не откладывать письмо на потом.
«Любимая сестрёнка!» — вывела я заголовок. «Верховная жрица сказала, что на ярмарку мы пойдём, а потому скоро наконец-то увидимся! Надеюсь, что у нас будет время поговорить, а то не могу написать всё в письме, да и про тебя хочу всё знать. До скорой встречи! Целую и крепко обнимаю!».
Осталось дело за малым: подняться на самый верх и отправить письмо. Это лучше сделать вечером в сопровождении подруг, на случай, если у меня по пути закружится голова. Я поймала себя на мысли, что уже не раз называла их подругами. Как и они меня. Неужели у меня появились первые в жизни друзья? Я опасалась знакомиться с новыми людьми, особенно не моего круга, такими как Ния, но с ней было так легко и приятно общаться, что опасения быстро улетучились. Хорошо, когда есть близкие люди, не связанные обязанностью общения с тобой по крови.
Улыбаясь своим маленьким открытиям, я собралась идти на гербологию, но внезапно над столиком нависло две тени. Я подняла голову. Передо мной стояли две старшекурсницы, имён которых я не знала. Вроде бы это были целительницы. Они переглянулись, и та, что повыше, заговорила первой:
— Ты прорицательница?
— С утра была, — уклончиво ответила я, не понимая, что от меня хотят.
Девушки опять переглянулись.
— Та самая?
— Какая та самая? — переспросила я, начиная догадываться о чём они говорили.
— Та, которая первокурсница, самая крутая из прорицателей Башни.
— Ну… да, я первокурсница, но на счёт крутости ничего не могу вам сказать, я…
— Это же о тебе говорят! Худая, бледная и с белыми волосами! Нам сказали наши коллеги, хм… которые вчера посещали лечебницу, это же ты, всё сходится! — влезла вторая.
— Ну, возможно, но что вы от меня хотите-то?
Не спросив разрешения, девушки сели за столик и, близко придвинувшись, очень тихо заговорили:
— Нам нужна помощь. Точнее мне, — сказала более стеснительная.
Я сидела и молча смотрела на неё. Не дождавшись от меня реакции, она продолжила:
— В общем, есть один парень, и он никак не сделает мне предложение. Но у него очень состоятельная семья. Уже мои родители волнуются, искать ли кого ещё, всё так запуталось! Мы не понимаем, почему он ждёт. В общем, нужно, чтоб ты посмотрела, — констатировала она.
Всю жизнь во дворе я штудировала правила этикета и училась вести себя на людях в соответствии со статусом. Хоть я сейчас и была под прикрытием, но всё же вела себя на публике так, чтобы не было за себя стыдно, тем более, если правда вскроется. Но от такой внезапной просьбы у меня отвисла челюсть, и я тупо вытаращилась на девушку.
Видимо она приняла моё молчание за разрешение продолжить и начала всё больше углубляться в подковёрные интриги её семьи, семьи жениха и сложные умозаключения каждого из членов семьи о сложившейся ситуации. Тут до меня дошло, что завтрак однозначно закончен, а потому одним глотком допила кофе, взяла сумку и с фразой «Извините, не могу вам ничем помочь» ушла на занятие. Преподаватель удивился, увидев меня, но впустил.
Не ожидающие меня Ирмис и Ния сидели вместе, поэтому я подошла к столу Винсента и плюхнулась рядом.
— Ты чернее тучи, — констатировал он.
— Ко мне обратились, как к какой-то ярмарочной гадалке! — прошипела я, — немыслимо!
— Не удивительно, слухи расползаются быстро, — только и успел ответить он, когда магистр начал лекцию об особенностях сбора целебных и важных для травника ягод в осенний период.
Гербология казалась мне довольно нудным предметом, но сейчас он меня успокаивал. Я старательно зарисовывала все ягоды и записывала их свойства, особенности строения и отличия от ядовитых или бесполезных аналогов.
— Обратите особенное внимание на цвет болотного кварля, — тем временем вещал магистр, — его очень легко спутать с поспевшей млечкой. Последняя к середине осени приобретает буроватый оттенок, очень и очень похожий на кварль. Если вы не видели сами кусты, а вам достались только ягодки, то ошибка может стоить вам жизни. Аккуратно разрежьте ягоды. Млечка имеет более округлые семена и слегка гвоздичный запах, а кварль почти никак не пахнет, а семечки у него более продолговатые. Вот, зарисуйте себе.
Перерисовывая себе семечки, я наконец заметила, что Винс ничего не делает.
— Почему ты не записываешь?
— Я и так это знаю.
— Тогда зачем ходишь на занятия?
— Чтоб не болтался где ни попадя, — фыркнул он и окинул меня скептическим взглядом, — ты думаешь я бы не предпочёл поспать вместо этого? Кто бы мне позволил ещё. Сейчас только начало курса, дальше пойдёт полезная информация. В Чёрной Башне-то мы больше яды и прочее подобное изучали.
Я мотнула головой, ладно, в конце концов, мне-то какое дело? Я пришла учиться, я учусь. А его планы на жизнь меня никак не интересовали.
За рисованием и лекциями время до обеда пролетело незаметно. К субботе нам задали дописать конспект и дорисовать все долги. При хорошей погоде нас ждала ещё одна вылазка на природу.
По дороге в столовую я быстро рассказала про поход к жрице, опустив некоторые детали, и в красках расписала двух девиц с их просьбой за завтраком.
— А я ведь предупреждала, — посочувствовала Ирмис, — пока слухи не стихнут, к тебе так и будут лезть с тупыми вопросами. У нас в городе случай подобный был. Очереди стояли, в дверь дома долбились, женщине пришлось даже у родни пожить, чтоб местные не доставали. А всего-то предсказала наместнику, какого числа ребёнок родится.
И с прогнозами подруга не ошиблась. Во время обеда меня спросили про тайное наследство родственников, про пропавшую собаку, про наличие любовницы у мужа и даже посмотреть, как и когда умрёт вопрошающий.
При том наличие рядом со мной посторонних людей никого не смущало. Естественно, я всем отказывала, но поток вопрошающих только рос, многие даже приходили повторно. И на что они, спрашивается, надеялись? На занятие по прорицанию я практически сбежала, не дожидаясь Ирмис. Плюхнувшись в знакомое кресло, я тупо уставилась в окно и даже не заметила, как вошла магистр Камила.
Пучок на её голове, по-моему, был в ещё большем беспорядке, чем раньше. Она казалась запыхавшейся, но с лица не сползала улыбка. Увидев меня, она сцепила у груди руки и улыбнулась так широко,
