Он ничего не сказал о своих намерениях ни матери Марка Клотильде, ни самому мальчику. Гай просто заявил им, что отправляется в небольшое путешествие. Затем, сменив далматик на тунику из грубой шерсти и некогда ненавистные брюки, он надел прочные ботинки из сыромятной кожи, набросил на плечи плащ и, прихватив приготовленную для него Клотильдой котомку с провизией, шагнул за порог. Дорога до Камня Вотана заняла у него целый день, и, оказавшись в ущелье перед самым закатом, Гай спрятался в старой сторожевой башне, где ему предстояло провести бессонную ночь.
* * *
Не успел король бургундов произнести и дюжины слов, как Гай затрепетал от ужаса: подтверждались худшие его опасения.
– Скажите мне, бургунды, похожи ли мы на овец, которые повинуются римским пастухам? – прорычал Гундогар. – Тридцать лет назад я перевел вас через скованный льдом Рейн для того, чтобы мы могли называть земли, на которых живем, родными по праву завоевания. Наша нация с тех пор расцвела и приумножилась, и прежних земель нам уже не достаточно – западные и северные территории тоже должны стать нашими. Римляне говорят, что нам следует довольствоваться тем, что мы имеем. Но Рим сейчас слишком слаб, чтобы остановить нас. Если у римлян не хватает духа и силы защитить то, что они называют своей территорией – землю, которую они некогда отняли у галлов, – то они не заслуживают права владеть ей. Призыв мой таков: давайте заберем ее себе!
Слова его были встречены одобрительным ревом. Когда шум стих, Гундогар продолжил:
– Атакуем тогда, когда ситуация будет нам благоприятствовать. Мои шпионы докладывают, что визиготы в Аквитании намереваются вторгнуться в Провинцию. И, что гораздо важнее, багауды на северо-западе планируют всеобщий бунт, который начнется в пятнадцатый день мая. Выступим в тот же день. На римлян тогда нападут сразу два врага, а может, если нас поддержат визиготы, даже и три. Слабые и рассредоточенные силы римской армии не устоят против наших воинов. Трупы римлян будут нашим подарком ворону и волку. А теперь идите домой и разошлите всем мужчинам в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет сообщения с призывом явиться сюда с оружием в назначенный день.
* * *
Долго еще после того, как последний бургунд покинул место встречи, Гай не мог разрешить вставшую перед ним мучительную дилемму. Майские иды – всего через четыре дня! Первой его мыслью было бежать со всех ног домой и предупредить Клотильду, которая, будучи женой римлянина, могла пострадать во время антиримских выступлений своего народа. Угроза жизни Марка, сына римлянина, была еще большей. Понятно, что во время атаки на Рим поселение бургундов превратится в зону военных действий и оставаться там будет небезопасно. Клотильда и Марк могли бы успеть покинуть поселение и еще до наступления рокового дня оказаться в римской провинции Максима Секванор, но лишь в том случае, если бы он немедленно предупредил их об опасности.
Но в том-то и была загвоздка. Ближайший римский гарнизон, Сполицин, стоявший на озере Бриганция (где когда-то служил писцом Тит), находился на юго-востоке, на расстоянии многих миль. Слишком далеко: Гай не успел бы оповестить их вовремя, если бы сначала вернулся домой, предупредить Клотильду. Скрепя сердце, старый солдат решил, что поступит так, как велит ему моральный долг: отправится в Сполицин, даже если это обречет невестку и внука на верную смерть. Мысль о том, что его кумиры – железные люди времен великой римской славы – поступили бы так же, доставила Гаю мало утешения. Но, сказал он себе, я должен быть сильным – как та римлянка (или то была спартанка?), которая скорее бы предпочла увидеть, как тело ее сына принесут на щите, чем стала бы свидетелем того, как тот бежал с поля боя. Тяжело вздохнув, Гай начал планировать свой путь в Сполицин.
Глава 23
Поутру, когда медлишь вставать, пусть под рукою будет, что просыпаюсь на человеческое дело.
Марк Аврелий. Размышления. 170 г.
Вынужденный думать о том, во что поверить было трудно, Гай понимал, что опасность, надвигавшаяся со стороны объединяющихся бургундов, багаудов и визиготов, была едва ли не самой страшной из тех, с которыми когда-либо приходилось сталкиваться Риму. Вероятно, они нанесут удар по западной части империи, которая и так уже понесла огромные потери в Африке. В прошлом многие героические римляне противостояли огромным силам врага: Сципион победил Ганнибала, Марк Аврелий выстоял в сражениях против квадов на Рейне и Данубии, Аврелиану удалось вытеснить из Италии алеманнов, Бонифаций разгромил мавров в Африке. Но сейчас, когда Бонифация уже нет в живых, кто здесь, на Западе, в силах справиться с грядущей угрозой? Горькая правда заключалась в том, что был лишь один такой человек – тот, который сначала предал Бонифация, а затем уничтожил его, – Флавий Аэций. Что ж, придется с этим смириться. Жаль, но великий полководец не всегда бывает хорошим человеком. Вот и стремление Юлия Цезаря к величию – несмотря на все его победы – было уничтожено вероломством, кровопролитием и ложью.
Ни на секунду не забывая о нависшей над Западом смертельной опасности, Гай понимал, сколь важно выбрать верный путь следования в Сполицин. Вариантов было два. Первый: покинув юг Аргентората, где Гай сейчас и находился, пойти по долине реки Рейн на юго-запад, в направлении города Базилия. Затем, продолжая движение вдоль Рейна, который резко меняет направление своего течения на восток, добраться до южных берегов озера Бриганция, на которых и располагался форт.
Главное преимущество этого маршрута заключалось в том, что вдоль Рейна были проложены отличные дороги, по которым передвигались воины еще в те времена, когда места эти имели стратегическую ценность. Может, в настоящее время подобной ценности дороги уже и не имели, но они до сих пор находились в приличном состоянии. У маршрута, конечно, имелись и недостатки. Во-первых, дорога до Базилии шла через плодородную долину Верхнего Рейна, где находились многочисленные поселения бургундов. Появление там любого, что хоть отдаленно напоминал римлянина, было чревато немалым риском. (Еще до того, как было объявлено о войне, Гай почувствовал, что германцы знают, что нечто подобное затевается, – так сильны были в последнее время в этих местах антиримские настроения). Во-вторых, путь этот был довольно долгим: ему бы пришлось пройти две стороны воображаемого треугольника, что составило бы около двухсот миль. «Расстояние совсем не малое; такое, – подумал Гай, – я, в моем-то возрасте, за четыре дня вряд ли преодолею».
Вариант второй: срезать путь, направившись на юго-восток, прямо к озеру Бриганция. В этом случае ему бы пришлось идти вдоль третьей стороны треугольника, что сократило бы дорогу ровно вдвое. Проходить в день порядка тридцати миль вполне реально, хотя, для пожилого человека, и тяжеловато. Помимо того что путь этот был намного короче первого, имелось у него и другое преимущество: маршрут Гаю был знаком. Тридцать три года назад, после того, как готская армия Алариха вторглась в Рецию, Стилихон призвал под свои знамена всех солдат Западной империи и расквартированный в Британии Двадцатый легион. Бойцы Гая, стоявшие тогда лагерем на Рейне, совершили марш-бросок в попавшие под угрозу провинции как раз по той дороге, по которой он собирался пойти теперь. Передвижение по данной местности осложнялось наличием в этих местах большого числа поросших густым лесом горных массивов. Германцы называли их Шварцвальдом. Проложить оптимальный путь можно было, лишь приняв за ориентиры вершины гор; Гай надеялся восстановить маршрут по памяти. Заселены эти земли были слабо, поэтому, решил Гай, передвижение по ним опасным стать не должно. Повеселев, он составил план действий – в привычном для себя военном стиле.
I. Цель
Римский форт Сполицин на озере Бриганция.
II. Задача
Предупредить гарнизон Сполицина о бургундских восстаниях.
III. Средства
1. Людские ресурсы: отставной полководец, в здравом уме, но в годах.
2. Провизия: хлеб, соль, бражка – должно хватить на несколько дней.
3. Оружие: отсутствует. (Римлянам разрешалось носить оружие только в тех краях, где существовала угроза нападения со стороны багаудов.)
4. Опорный пункт и средства связи: отсутствуют.
5. Маршрут: от Рейна, через Шварцвальд, на юго-восток, к озеру Бриганция. Примерное расстояние – сто миль.
* * *
Проснулся Гай, едва забрезжил рассвет. За вторую проведенную в сторожевой башне ночь он замерз как собака. Годы давали о себе знать – каждый из семидесяти семи. Старик неспешно поднялся с ложа, сооруженного из опавших прошлогодних листьев. Как там говорил Марк Аврелий (один из кумиров Гая) о тех, кто встает на рассвете? «Поутру, когда медлишь вставать, пусть под рукою будет, что просыпаюсь на человеческое дело». К моей ситуации вполне подходит, криво ухмыльнулся Гай. Дрожа от холода в своем тонком плаще, он съел часть припасов и запил все бражкой из кожаной фляги. Вдруг через дыру в потолке в башню залетел дрозд и приземлился на пол рядом с Гаем, точно туда, куда падал солнечный свет. Из-за холода птичка распушила перья и теперь походила на прыгавший рядом с Гаем крошечный коричнево-красный мячик. Дрозд смотрел на человека с надеждой и отвагой. Улыбнувшись, Гай покрошил птичке немного хлеба, разделив с ней свой завтрак.
