Он молился. Дункан, рациональный Дункан, который так часто ставил свой прагматизм выше веры в то, что любил, – он стоял здесь, причем с таким покаянным видом, что у нее на глазах выступили слезы. Она не могла знать, какие слова он возносил к Богу, но она верила, что они, должно быть, имеют отношение к ним, что он ищет какие-то способы сохранить их брак целым, возместить вред, который они причинили друг другу. Джина покинула храм, зная, что произошедшее между ними было благословением, а ее открытие тем утром – даром небес.
* * *
Дункан сидел напротив нее в глубоком сне, не зная, что его молитва была услышана. Он все еще спал, пока Джина заканчивала свое письмо Вайолет и писала другое, почти такое же, своему отцу.
В Вене они пересели на поезд до Рима, где расположились в спальном вагоне для ночной поездки. Джине потребовалось некоторое время, чтобы избавиться от своих мыслей и заснуть, но в итоге она даже сумела выспаться. Дункан разбудил ее утром, чтобы сообщить, что они подъезжают к Римскому вокзалу. Как только поезд остановился, все вокруг засуетились, чтобы успеть на сиенский поезд. На платформе уже собралась тесная, шумная и жизнерадостная толпа: молодые мужчины и женщины флиртовали, фанаты соперничающих клубов насмехались друг над другом. Многие пассажиры принесли с собой ланч и уселись на платформе, чтобы перекусить, другие разливали вино по бокалам. Пока Дункан ждал среди них, Джина отошла разменять деньги, купить билеты и немного еды.
Отдохнувший и почувствовавший себя лучше Дункан съел купленные ею бутерброды, хотя все, что Джина смогла заставить себя съесть, – это ломтик сухого хлеба. В Кьюзи им снова пришлось пересаживаться на другой поезд, а на последнем отрезке пути какие-то пассажиры начали петь хриплыми голосами. Пение подбодрило Джину, напомнило ей, что Прага в прошлом, а то, что ждет впереди, – наверняка будет бурным, новым и, возможно, фантастическим.
На вокзале Сиены уже царил хаос, люди высыпали через двери вокзала на улицу в поисках такси. В отсутствие вокруг свободных носильщиков Джине и Дункану пришлось повозиться со своим багажом, и к тому времени, когда они вышли на улицу, очередь на стоянке такси стала такой огромной, что они отчаялись когда-нибудь попасть в город. Пока они стояли, обсуждая, что делать, к ним подошел молодой человек в кепке и спросил по-английски, не хотят ли они проехать в центр города.
– Si, si, – кивнул Дункан.
Молодой человек взял их сумки и повел к микроавтобусу, заполненному туристами. Путь был ухабистый, в салоне стояла духота, но, к счастью, вскоре они остановились у кирпичной стены с указателями, ведущими к парковкам и на Пьяцца дель Кампо. С этого момента путь для транспортных средств был закрыт – для всех, кроме нескольких полицейских машин, которые ползли среди толп пешеходов по узким наклонным улицам. Вдоль водосточных желобов стояли продавцы с сувенирами, посвященными скачкам, и другими предметами, которые могли понадобиться туристам: биноклями, шляпами, картами, бутылками с водой. Предприимчивый молодой человек заметил, как Дункан и Джина тащат чемоданы, и предложил свою помощь:
– Я могу быть гидом и нести багаж. Всего десять тысяч лир.
Джина настояла, чтобы они согласились: Дункан не в той форме, чтобы таскать сумки. Молодой человек оказался полезным в плане информации и советов. Он сообщил, что им нужно поторопиться, дабы добраться до campo[20] к четырем, потому что после этого будет открыт только вход на Виа Джованни Дюпре. У них еще не было билетов на забег, и он пообещал помочь им найти местных мужчин, palcaioli, в распоряжении которых были деревянные сиденья вокруг площади.
Молодой человек повел их по одной из улиц, которые расходились лучами от центра города, и вскоре они вышли на площадь, вымощенную красным кирпичом и окруженную кольцом красных средневековых зданий, с дворцом и башней, отбрасывающей длинную тень. В центре площади за ограждениями собралась толпа. Узкая полоса открытой земли между толпой и окружающими зданиями образовывала дорожку, по которой должны были бежать скаковые лошади, а по внешней стороне располагались уже заполненные деревянные трибуны.
После долгих поисков Джина нашла два свободных места, и их гид договорился о билетах с пожилым мужчиной, который обслуживал трибуны. Он продал им билеты за солидную цену, но был непреклонен в том, что чемоданы занимают слишком много места и их нужно убрать. Молодой человек предложил им проследовать в отель Duomo, где за отдельную плату можно оставить сумки, и они вдвоем с Дунканом отправились туда, оставив Джину сторожить места.
В половине четвертого дневная жара стояла невыносимая, и красный кирпич площади сверкал под летним солнцем. Пока Джина торчала среди шумной, толкающейся толпы, вдыхая запах пота и грязи, она начала чувствовать, что у нее болят глаза и ее головокружение возвращается. Сцена вокруг нее казалась чересчур яркой: фанаты были одеты в цвета своего района: синий, красный и зеленый. Все это казалось нарочитым, театральным – и развевающиеся флаги, и пышное представление, и идеальная старинная площадь. Джина не могла до конца поверить, что это реально, что теперь это действительно может стать частью ее жизни – это безумное приключение, которое они с Дунканом начали.
Весь тот день она стремилась навстречу этим скачкам, которые станут лишь преддверием начала – гораздо более длительного и ведущего неизвестно куда. Ничто из этого не казалось возможным, да и не будет, пока она не поделится новостями с Дунканом. Джину охватило желание немедленно поведать ему, и из-за этого она теперь была вся на нервах. Ну почему она не могла рассказать раньше о тайне, которую хранила и которую теперь так сильно хотела раскрыть ему?
Это было их будущее, которое она носила под сердцем, – их ребенок.
Глава двенадцатая
Дункан
Сиена, июль 1996 года
Спустя некоторое время Дункан и его сопровождающий достигли места назначения: респектабельного трехэтажного здания, выкрашенного в мятно-зеленый цвет, – отеля Duomo. Вестибюль кишел людьми, некоторые сидели на стульях, другие стояли, большинство собрались вокруг телевизора, который показывал прямую трансляцию скачек для тех, у кого не было желания толкаться на площади. Одна группа болтала по-итальянски – судя по виду, местные жители, в основном пожилые люди, которые, вероятно, видели гонку десятки раз и сочли, что не стоит рисковать получить тепловой удар, чтобы в очередной раз увидеть ее вживую.
Дункан прошел мимо них к человеку за стойкой регистрации. Он представился, спросил мужчину, говорит ли тот по-английски, а затем поинтересовался, может ли он за определенную плату оставить свой багаж в отеле на время заездов.
– Боюсь, мы храним багаж только наших гостей, синьор.
– Мы с женой как раз ищем комнату.
Клерк тяжело вздохнул.
– Я сожалею, но номера на эту неделю забронированы, синьор.
– Понятно.
– Однако, – продолжил клерк, – некоторые частные лица сдают комнаты… чтобы помочь туристам. Я знаю человека, у кого есть комната. Это мой сосед. Я мог бы и сам вам помочь, но, к сожалению, полиция против такой практики. Поймите, я рискую получить штраф, предоставляя вам эту информацию.
– И сколько будет стоить этот штраф? – Дункан потянулся за бумажником, выбирая банкноту в двадцать тысяч лир, прежде чем мужчина смог назвать бо́льшую сумму. Мужчина принял плату и потянулся к своему настольному телефону.
– Я сейчас позвоню своему соседу.
Дункан подождал, пока клерк вел переговоры по-итальянски, а затем объявил, что стоимость комнаты составит двести тысяч лир – высокая, но не возмутительная, и, безусловно, стоит того в данных обстоятельствах.
– В цену входит и еда, синьор. Вам будет сложно питаться иначе, поскольку рестораны забронированы так же, как и отели. – Клерк сделал паузу, чтобы дать Дункану осознать это, а затем протянул ему листок бумаги. – Могу я узнать ваше имя, синьор, и имя вашей супруги? Если можно, ваши документы.
