насилие в то утро.
— Где все? — спрашиваю я.
Она даже не смотрит на меня, когда отвечает. — Наверху.
Странно. Я направляюсь к лестнице, когда Райли останавливает меня.
— Абсолютно уверена, что тебе туда нельзя.
Моя челюсть отпадает в полном недоумении. Она действительно только что сказала это? — Мой брат владеет половиной этого места, а тот, кто владеет другой половиной, прошлой ночью был глубоко в моей киске. Я уверена, что это означает, что я могу делать все, что захочу.
Ее глаза расширяются от шока и немного от ярости, но я не даю ей шанса ответить, уходя и направляясь вверх по лестнице. Когда я поднимаюсь туда, я вижу, что Девин и Мали выглядят беспомощными, а Хейс в бешенстве. Кэм пытается его успокоить, но у него ничего не получается.
— Что происходит?
Девин поворачивается, чтобы бросить на меня взгляд, но когда Мали подталкивает ее, она вздыхает и протягивает мне конверт, точно такой же, как тот, что был оставлен в моей машине. Я достаю его и обнаруживаю еще одну фотографию с той ночи. На ней Девин протягивает Хейсу сумку. Я на заднем плане, вся в крови Монти и выгляжу совершенно несчастной.
— Переверни ее, — говорит мне Дев.
Я переворачиваю, и почерк, которым она была исписана, оказывается слишком знакомым.
Пока ты мочишь свой член в кладовках,
я присматриваюсь ко всем твоим близким.
Все еще хочешь игнорировать меня? Это предупреждение, чтобы ты не делал этого.
Господи. Неудивительно, что он взбесился. Это явно угроза в адрес Девин.
Я провела пальцами по волосам. — Где он это нашел?
— Он этого не делал, — отвечает Мали.
— Это было на моем лобовом стекле, когда я выходила из дома престарелых после посещения мамы, — объясняет Девин.
— Все в порядке? — спрашивает Райли, поднимаясь по лестнице.
Я быстро засовываю фотографию обратно в конверт и передаю его Девин, после чего поворачиваюсь к ней. — Разве ты не должна быть внизу? Не думаю, что переступать за пределы территории бара входит в твои должностные обязанности.
Мали фыркает, а Девин бросает на меня косой взгляд, но когда Хейс переворачивает стол и отправляет все, что на нем лежит, на пол, он приковывает к себе все мое внимание.
— К черту! — рычит он на Кэма. — Этот ублюдок перешел слишком много чертовых границ! Моя гребаная сестра? И в доме престарелых моей матери, не меньше! Не-е-ет. Нет. Я не стану это терпеть.
Кэм вцепился в свои волосы, беспомощно дергая их. Очевидно, что он не знает, что еще сделать, и когда его глаза встречаются с моими, я не могу игнорировать его умоляющий взгляд.
Я не знаю, способна ли я еще на это. Прошло слишком много времени с тех пор, как я был для него утешением. Его безопасным местом. Единственной, кто может его успокоить. И если Кэм не смог достучаться до него, не думаю, что я смогу ему помочь. Не тогда, когда именно из-за меня мы получаем эти угрозы в первую очередь. Но я должна попытаться.
— Отойди, — говорю я брату, подходя к Хейсу.
Он уходит с дороги и подходит к Мали. — Будь осторожна.
Я не свожу глаз с Хейса. — Не волнуйся. Он не причинит мне вреда.
Хейс в ярости. Его лицо окрасилось в красный оттенок, а пот, выступивший на лбу, говорит о том, что он занимается этим уже давно. Бумаги разбросаны по полу, матрас сдернут с кровати, стоящей в углу, а письменный стол лежит на боку.
— Эйч, — тихо говорю я. Он поворачивается и смотрит на меня, его грудь быстро поднимается и опускается. — Поговори со мной. Что происходит?
— Происходит то, что я собираюсь убить этого ублюдка! — рычит он. — Я выясню, кто, блядь, посылает нам это дерьмо, и убью их нахуй!
Блядь. — Ладно, я понимаю. Но давай сначала успокоимся, чтобы можно было попытаться выяснить это, больше ничего не сломав, хорошо?
Он тряхнул головой, адреналин ускорил его движения. — Нет. Я не могу успокоиться. Я больше не хочу успокаиваться! Этот сукин сын отнял у меня достаточно. А теперь у них хватает наглости угрожать моей сестре?
Его кулак летит в стену, и это напоминает мне о той ночи, когда между ним и мной все окончательно взорвалось. По крайней мере, на этот раз он не задел гвоздь. Он просто вытаскивает руку из гипсокартона и поворачивается ко мне с раздувающимися ноздрями.
— Я стану именно тем монстром, каким ты меня считала, — рычит он. — Я оторву их гребаную голову и брошу их тело в том же месте, где я…
Черт, Райли! В порыве паники я бросаюсь на него, заслоняя его собой и прижимаясь своими губами к его. Его руки обхватывают мою талию, и я притягиваю его к себе за шею. Райли издает звук отвращения, а Мали смеется, но все, на чем я могу сосредоточиться, — это ощущение его рта на моем.
Он хнычет в поцелуе, крепче прижимаясь ко мне и делая меня еще ближе. С того дня, как я вернулась, у меня никогда не было такого ощущения «возвращения домой». Но сейчас, когда я стою здесь и целую его вот так, оно чертовски сильное.
Это как вспомнить, как дышать, или устроиться в теплой постели после самого ужасного дня в своей жизни.
Это все.
Зная, что у нас есть зрители, я разрываю поцелуй, и он прижимается своим лбом к моему, переводя дыхание. Я смотрю на него снизу-вверх, но его глаза по-прежнему закрыты.
— Лучше?
Он кивает, наконец-то отпуская меня и отступая назад, так как начинает успокаиваться. Я оглядываюсь и вижу, что Мали и Девин смотрят на меня, обе совершенно потрясенные. Райли больше нет в комнате, она, вероятно, вернулась вниз, где ей и место. А Кэм? Он даже не жалуется.
— Ну… спасибо, что сделала это так, чтобы мне не пришлось, — говорит он мне.
Я усмехаюсь, позволяя своим глазам закрыться, покачивая головой. Но когда я открываю их, настает время быть серьезной. Я подхожу к Девин и кладу руки ей на плечи.
— Я знаю, что ты меня ненавидишь, и это нормально. Я это понимаю. Твои чувства обоснованы. — говорю я ей. — Но ты должна поверить мне, когда я говорю, что тебе нужно уехать отсюда. Вернись в колледж и возьми несколько летних курсов. Путешествуй по миру. Делай что хочешь, но тебе нужно уехать подальше от Колдер-Бей, по крайней мере, пока мы не выясним, кто за всем этим стоит.
Она покачала головой. — Я не могу. Я не хочу.
— Я знаю, но ты
