С изумлением огляделся вокруг. Увидел дорогущую итальянскую мебель, богатую хрустальную люстру, домашний кинотеатр с огромным телеэкраном; сумасшедшей красоты персидские ковры, старинное оружие, развешанное по стенам…
В какой‑то момент Аристарху Петровичу показалось, что он находится на роскошнейшей вилле нефтяного магната, водочного короля или иного олигарха. В свете лучей яркого солнца он увидел красивое озеро, сосновый лес…
Как он здесь очутился, среди этого великолепия? Что произошло накануне? Ничего не помнит… Может, это сон? Он даже хотел ущипнуть себя, но отвлекся, снова взглянув на часы.
«Где же эта чертова одежда? Нужно торопиться на работу», — подумал он…
Молоканов снова стал осматриваться, на этот раз более скрупулезно, одежды не обнаружил, и тут его взор упал На нечто лежащее рядом с ним в огромнейшей кровати с тончайшей работы тюлевым балдахином, сооруженным над головой. ОНО напоминало человека, свернувшегося калачиком.
С интересом Аристарх Петрович осторожно притронулся к этому калачику… Господи, ОНО теплое и живое!
Он встряхнул головой: выходит, всю ночь ОНО было рядом, а он ничего не помнит. Казалось, его более заботят не тревоги по поводу незнакомой обстановки, а то, что он ничего не помнит из произошедшего ночью. Аристарх Петрович постепенно пришел к выводу, что НЕЧТО является женщиной.
«А, будь что будет!» — сказал он про себя и решительно откинул тончайшую синюю атласную простыню в сторону.
Откинул и ахнул: под ней действительно оказалась особа женского пола, совершенно голая… И какая! Стройная, длинноногая, с высоким бюстом, который невозможно было скрыть даже в лежачем положении. А о таком загаре можно было только мечтать: наверняка он получен под лучами средиземноморского солнца!
На вид ей было немногим больше двадцати лет. А лицо… ну просто настоящая белокурая красавица — фотомодель!
Распахнув огромные синие глаза, девица томно потянулась, по–змеиному изгибаясь красивым телом. Проворковала что‑то невнятно и, заметив недоуменный взгляд Молоканова, совсем по–детски надула пухлые губки и капризно спросила:
Милый Арик, ты почему не ласкаешь свою кошечку при пробуждении, как обещал ночью? Ты такой классный мужчинка! — призывно прошептала она и, сексуально извиваясь всем телом, поползла к нему.
Я классный мужчина? — с удивлением переспросил он.
Следует заметить, что последние несколько лет Молоканов снимал иногда «девочек с Тверской», чтобы не забыть окончательно, что он принадлежит к мужскому полу. Но очень редко, после упорных трудов очередной партнерши, достигал ощущения,
которое можно было, хотя и с большой натяжкой, именовать оргазмом.
А разве подарить такой девушке, как я, четыре вершины сладострастия способен ординарный мужчина? — спросила она и уверенно добавила: — Ничего подобного! Это под силу только такому классному мужику, как ты!
Неужели ты со мной четыре раза кончила? — Аристарх Петрович уже хотел рассмеяться и обозвать ее лживой сучкой, как вдруг все вспомнил…
Это его дом, это его земля, взятая в аренду на девяносто девять лет, а эту девицу привез ему его личный водитель Боня! Вспомнил Молоканов и почему у него такая повышенная мужская активность: накануне он принял синюю таблетку «виагры».
Так это не сон, — облегченно проговорил он.
О чем ты, милый? — томно спросила девушка и потянулась ярко наманикюренными пальчиками к его призывно торчащему приятелю.
Я о своем… — ответил Аристарх Петрович, затем ухватился за роскошную копну ее белокурых волос и с силой направил пухлый рот девушки навстречу своему нетерпеливому приятелю…
Финансовое положение Молоканова резко изменилось, после того как его безногий партнер сумел наконец воплотить свое изобретение в опытный образец. Для этого Аристарху Петровичу пришлось многое совершить. Будучи рачительным человеком, он при помощи своих связей взял в аренду большой участок земли, на котором, наняв по знакомству опытных турецких строителей, в самые короткие сроки и в строжайшей тайне от жены и сына возвел особнячок. Он был двухэтажным, причем один этаж располагался под землей.
Молоканов намеренно постарался возвести такой дом, чтобы он не привлекал внимание роскошью: все богатство скрывалось внутри. Невозможно было представить, что в этом ничем не примечательном внешне доме находятся огромный бассейн с подогревом, тренажерный зал, бильярдная, сауна, вместительная джакузи, богатая итальянская мебель. Все это великолепие скрывалось под землей.
У пристройки, где располагалась лаборатория Водоплясова, был отдельный вход. Она была оборудована по самому последнему слову медицинской науки и техники. Аристарх Петрович минимизировал расходы на это медицинское чудо, приобретая необходимые приборы по государственным ценам.
Кроме собственно лаборатории в пристройке было несколько комнат: спальня для изобретателя, кухня, столовая, гостевая и отдельные комнаты для охраны и прислуги.
Никто, даже Водоплясов, не говоря уж о прислуге и охранниках, понятия не имел о потайной двери, ведущей из кабинета Молоканова в лабораторию изобретателя. Кроме того, весь особняк и пристройка были напичканы скрытыми видеокамерами, которые передавали изображение исключительно в кабинет Аристарха Петровича. Войти туда мог только сам Молоканов, поскольку двери стерегла современнейшая электронная аппаратура, реагировавшая на радужку глаз хозяина и его отпечатки пальцев.
Не выходя из кабинета, Аристарх Петрович мог одновременно наблюдать за всеми помещениями на мониторах, причем по желанию имел возможность с пульта менять ракурс видеокамер.
Территория с небольшим участком леса и чистейшим озером была окружена внушительным бетонным забором, по всему периметру которого тоже были установлены скрытые видеокамеры, картинки с которых, в отличие от внутренних, попадали не только на пульт в кабинете Молоканова, но и на пульт в комнате охраны.
Ни жена Молоканова, ни его великовозрастный сын даже не догадывались, что их муж и отец стал таким богатым человеком. Он все так же ходил на службу, все так же одевался в скромные костюмы, все так же вел замкнутый образ жизни. Изменилось одно — у Молоканова появилось неукротимое желание похвастать перед домашними своим богатством. Конечно же Аристарх Петрович понимал, что делать это не имеет права, однако, как говорится, охота пуще неволи.
Не выдержав как‑то недовольно–кислой мины жены, когда он отстегивал ей обычную ежемесячную сумму «на хозяйство», Молоканов, с трудом сдержавшись, чтобы не проговориться, все‑таки подчинился тому желанию: резко повернулся, сходил к себе в комнату и из потайного ящичка стола вытащил пачку стодолларовых купюр в банковской упаковке. Вернувшись к жене, все еще переживавшей его резкость, Молоканов молча протянул ей деньги — такое в их жизни случилось впервые.
Откуда? — вконец растерявшись, выдавила из себя женщина.
Премию выдали, — не вдаваясь в подробности, ответил он. — Займись наконец дачей.
Господи, Аристарх, неужели дожили?! — возбужденно воскликнула жена.
О чем ты? — не понял Молоканов.
Наконец‑то тебя оценили! Столько лет ты пахал на них, не зная ни сна, ни отдыха, и вот… — Она с вожделением рассматривала новенькие купюры, и ей хотелось с кем‑нибудь поделиться радостью. — Сынок! — громко позвала она.
Громкий голос был столь необычен для их тихого быта, что отпрыск, вероятно подумав, что матери
кто‑то угрожает, прихватив тяжелую настольную лампу — первое, что попалось под руку, — встревоженный ворвался в комнату отца.
Что, мама, что? — выкрикнул он, оглядываясь по сторонам и пытаясь отыскать врага, чтобы обрушить на его голову свое «грозное оружие».
Смотри, сынок! — воскликнула женщина, раскрывая веером зеленые сотенные купюры.
Откуда это у тебя, мама? — По всей вероятности, вид этого богатства испугал его не меньше, чем если бы он столкнулся с насильником и бандитом.
Нашего папку наконец‑то оценили на работе и выдали премию! — радостно блестя глазами, ответила хозяйка дома.
Это премия? — недоверчиво воскликнул парень.
Аристарх Петрович с тоской подумал, что совершил большую глупость: если жене можно запросто голову заморочить, то с сыном все гораздо сложнее: он такой дотошный, что нужно срочно придумать нечто более правдоподобное, чем премия. Тем не менее Молоканов уверенно сказал:
Да, премия, но не обычная премия, а вознаграждение за то, что мне удалось выдвинуть идею, которая сэкономит государству миллионы рублей…
Зная своего сына, Аристарх Петрович понимал, что только уверенный тон если не заставит его поверить до конца, то успокоит его «любознательность».
Отец дает эти деньги на ремонт и благоустройство нашей дачи, — вставила женщина.
Ее волновало не происхождение денег, а как их с умом потратить.
