Как бьется его сердце.
Как рвано он дышит.
Как отчаянно хочет потянуться ко мне всем, что у него есть – телом, существом, мыслями...
Ох, блин, чем дальше в лес, тем веселей ухабы.
Выдирать свою руку из пальцев вампира пришлось со стиснутыми зубами, потому что это было почти что больно. Но я справилась. Шумно выдохнула и зашагала дальше в сторону гостиницы. Сама себе захотела поставить памятник. Золотой. В полный рост.
Самое обидное – чувствовать я не перестала. Осязание стало чуть глуше, но я все еще чувствовала каждый его шаг, каждое движение. Он будто стал моей тенью. Больше, чем моей тенью, потому что тень – она просто есть, её присутствие не чувствуешь так остро.
И это ведь не надуманное? Я никогда не надумывала себе вот такого! И все увлечения раньше… Да даже самый первый мальчик, в которого я влюбилась в школе – ничего такого не вызывал. Вот желание двинуть ему портфелем по башке – это да. Но в этом плане и с ди Венцером у меня то же самое. Одно только мешает – бесценное содержимое сумки.
Я должна вызвать бабушку завтрашней ночью. А восковые свечи должны были не меньше шестнадцати часов пропитываться розмариновым маслом. Да и начертание печати вызова – увы, мне предстояло заморочиться с её рисованием – должно было закончиться не позднее чем за час до заката.
Короче, весь завтрашний день я проведу в запаре и в ста пятидесяти отчаянных попатках не налажать с ритуалом. Отрада успела напугать меня тем, что одна только легкая ошибка от ритуала – и фига мне, а не встреча с бабушкой. Бегать по магазинам и искать новые свечи взамен поломанных об чугунную вампирскую башку – будет некогда.
И чего, спрашивается, приперся?
Идет за моей спиной, молчит, топает, бесит – бесконечно.
Шагал по улице. Дошел до гостиницы. Поднялся за мной на мой этаж. И только в дверях своего номера я резко развернулась и разъяренно рыкнула:
– Джулиану ди Венцеру вход воспрещен.
И это сработало!
Это выглядело так, как если бы вампир налетел вдруг на невидимую стену. Налетел, приложился всем прикладом и отпрянул назад, схватившись за лоб и глядя на меня, как верный пес, которому я выстрелила в грудь в упор.
– Переигрываешь, – хладнокровно проронила я, скрещивая руки на груди, – для мужчины, который всего лишь два дня назад сожалел, что потратил пару капель своей драгоценной крови на спасение моей жизни – ты прям слишком фальшивишь. Не верю.
– Ты не поняла, – негромко произнес Джулиан, – ты совершенно не так поняла, Марьяна. Позволь мне объяснить…
– Не надо ничего объяснять, – качнула головой, – так уж сложилось. Все что могли друг другу дать – мы дали, Джулиан. Я вернула ваш аракшас, ты – спас мне жизнь. Квиты. Так вышло, что ты считаешься моим мужем. Я не разбираюсь в этих ваших вампирских фокусах, но так и быть – готова поверить на слово. И готова не претендовать на тебя как на мужчину, ни сегодня, ни завтра, ни до конца моей жизни. Вопрос с наследником для клана реши самостоятельно.
Дверью хлопнула побыстрей, чтобы те слезы, что рванут из моих глаз после этого остались моим маленьким позорным секретом.
Готова я на него не претендовать. Ага! На сто процентов готова. Сейчас, только сопли подотру…
А ведь он не ушел. Так и стоял за дверью, лишенный возможности пройти за неё вампирскими тропами. Касался ладонью сухого дерева и жмурил глаза.
– Ты для меня – мои сны, тель алаан.
Это был не голос, не шепот, это были слова, которые я не слышала, а осязала их кожей.
Кажется, я вдыхала эти слова в себя, и они растекались в легких чем-то горячим и сладким.
– Мне жаль, что я решил спасти твою жизнь, Марьяна, – это он произнес уже своим голосом. Повторил то, что сказал после дуэли, – жаль, не потому что я хотел бы твоей смерти. Жаль потому, что сейчас я вижу – моя помощь была тебе не нужна. Только время. И лучше бы я дал тебе это время, ты бы выжила. И сама бы поняла, что мы такое друг для друга. То, что я понял, один раз попробовав твою сущность на вкус.
– И что же?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сама не знаю, как получилось оформить мысли вот в этот потусторонний мысленный шепот, предназначенный только для одного.
– Две половинки единого.
Нет. Не верю. Не верю я в этот бред. Потому что нет во всей вселенной сопряженных миров глупее мысли, чем существование одного единственного, предназначенного мне мужчины, да еще и происходящего не из того мира, в котором я родилась.
– Это все очень сложно и запутанно, Марьяна, – тихо произносит Джулиан, все там же, за дверью, – я сам не сразу понял, что слишком быстро отвыкаю без тебя дышать. Даже для Обручения Кровью – слишком. И то что мне казалось моим личным выбором сейчас оказывается гораздо большим. Истинной связью. Судьбой. Тем, что мы сами привыкли считать слащавыми байками для томных девиц. Я все тебе расскажу. Только дай мне шанс. Я еще не привык быть твоим. Слишком долго принадлежал только себе. Потому и… делаю глупости.
А у меня нет времени на такие глупости. Своих проблем выше крыши.
Я вспомнила себя, вчера, после чертовой дуэли, когда казалось – ради спасения его жизни вывернулась нутром наружу, выкладывая абсолютно все. И после этого магии во мне – была пара капель на донышке и никак не больше. Крепче стиснула кулаки.
– Я не хочу тебя видеть, Джулиан, – произнесла в полный голос, – ни видеть, ни слышать, ни давать тебе шанс. Тебе ясно?
На этот вопрос – он не ответил. Только зажмурился крепче и сильнее прижался к двери. На секунду перед тем как уйти.
– Не гуляй по ночам одна, – произнес на прощанье.
Кажется, он меня услышал. Жаль, что счастья в моей жизни не прибавилось.
17. О том, что даже у самых бравых ведьм бывает любимая бабушка
Если вы хотите, чтобы ваша работа делалась долго, муторно, закрывалась под дедлайн, чтоб за неделю месячную норму – доверьте её перфекционисту. Он сам себя затыркает в самом начале проекта, вылизывая все до черточки, а потом впопыхах, тяп-ляп, добьет проект “к сдаче”.
Если же хотите, чтобы работы были выполнены в срок, и может быть, даже с опережением – сделайте себе одолжение. Найдите себе перфекциониста с вырванным из груди сердцем. Вот уж кто, заради того, чтобы хоть на время отключиться от печалей, сделает все быстро, эффективно, так, что комар носа не подточит. Просто потому что действительно глубоко уйдет в работу.
Мне хотелось ругаться. Самыми скверными словами, которых я нахваталась в обоих мирах. Потому что ди Венцер-то ушел, а вот горячие струны между нами никуда не исчезли. И только, кажется, сильнее натянулись, намекая, что со своим посылом далеко и надолго я переборщила.
Я игнорировала и тоску, пустоту, вот это все нытье.
Мне было не за что прощать этого вампира. Свинья, хам, редкостный придурок и…
Нет, лучше не думать.
Лучше в десятый раз проверить, все ли готово к ритуалу?
Да, все готово.
Белый круг, похожий на мишень, вычерчен на полу. Не замкнут. Малое кольцо внутри большого. В малом буду сидеть я, в большой войдет бабушка. Малый круг я замкну, дорисую линию, большой – так и останется с одной стороны открытым. Чтобы бабушка смогла уйти.
По периметру большого ждали момента зажжений семь пропитанных розмариновым маслом свечей. Тонкой дорожкой вдоль меловой линии была насыпана соль. Все для того, чтобы нашей с бабушкой беседе не помешали никакие злые духи.
Дожидаться последних лучей заката было реальной пыткой.
Колдовство оказалось ужасно интересной штукой. Хоть и не всегда простой и вообще никогда – не понятной. А еще… Боже, неужели я и правда её увижу?
Я похоронила бабушку пять лет назад. Только-только уехала от неё с выходных, хороших таких выходных, которые только и можно провести в деревне, когда понимаешь вкус чистого воздуха и свежей озерной воды. А через день дядя позвонил и сказал, что её сердце остановилось ночью. Не выдержало. Это было для меня настоящим ударом.
