вы сделали все, что могли.
— Нет, я имею ввиду... это ненормально. Ты потерял значительную часть мозга. Твоя личность была уничтожена. Ты с трудом мог вспомнить свое имя. Ты был, как тень. Пустое тело.
— А теперь я нет.
Она уставилась на него. — Гол, я просканировала твой череп инфраометром и магнитным резонатором.
Никаких изменений. Твой мозг в таком же состоянии, как и был. Никакой реконструкции, всего лишь небольшое количество излеченных синапсов. Абсолютно невозможно, чтобы ты был... в таком состоянии. Колеа поднял руку и пробежался пальцами по сетке шрамов.
— Ты сказала, что это было чудо.
— Чудо. В буквальном смысле этого слова. Для тебя и Вена.
— И это тебя пугает.
— Да, пугает. Он заморгал при этих словах и отвернулся. Керт подпрыгнула на ноги.
— Ох, Гол! Нет! Не пойми меня неправильно! Меня только пугает неизвестное. Как и Дордена... Боже-Император, да всех!
Она подошла к нему и крепко обняла, чмокнув в щеку перед тем, как отстраниться.
— Но мы фесово счастливы, что ты вернулся.
Он улыбнулся. Старая улыбка. Та, которой она когда-то давно была увлечена.
— Расскажи мне остальное,— сказал он. — Как, еще раз, называется это место?
— Херодор,— сказала она.
— А до этого мы где были?
— На Айэкс Кардинале. Траншейная война.
Он медленно кивнул. — У меня смутное, приглушенное воспоминание о грязи и воде. И бомбардировке.
Мощной бомбардировке. Кто командовал отрядом?
— Крийд,— сказала Керт и рассмеялась, когда он от удивления открыл рот. — Первая женщина-сержант. Вещи сильно поменялись за два года. Жажжо стал разведчиком.
— У нас первый Вергхастский разведчик? Ох, Святая Терра... — прошептал Колеа, искренне чувствуя гордость.
— Самое гаково время.
— Мюрил тоже почти им стала. Она была в программе, и Вен говорит, что рекомендовал бы ее на эту специализацию. Лицо Керт потемнело. — Но она погибла на Айэксе.
— Кто еще? — тихо сказал он. — Ну, давай. Кого мы еще потеряли, пока я был во тьме.
— Ну так... могу я идти? — спросил Маквеннер.
Дорден складывал инструменты и бросил на него взгляд. — Ты кажешься поразительно равнодушным ко всему этому, Вен,— сказал он. Он пытался отключить питание от резонатора, но мысли его были где-то там, и он не мог вспомнить, как работает свинцовый штекер. Он хотел быстро убрать прибор, чтобы Маквеннер не заметил, что его мысли не в порядке.
Маквеннер пожал плечами. — Ты сказал, что я в норме?
— Совершенно здоров. Никаких следов внутреннего кровотечения. Даже никаких остатков крови в твоей брюшной полости.
Маквеннер стал натягивать свою черную майку. — Значит, я могу идти?
— Ты, вообще, знаешь, что произошло?
— Да,— сказал Маквеннер.
— Итак, а я ни феса не знаю! Объясни мне тогда.
Маквеннер снова пожал плечами. — Это честь для меня служить Империуму Человечества, и делая это Бог-Император защищает нас всех. Ночью, в своей безграничной мудрости, он сберег меня, и он сделал это через его избранный инструмент. Я не собираюсь спорить с этим. И, так же, меня это не пугает.
— Да, но...
— Нет никаких «но», Дорден. Мы сражаемся с архиврагом, потому что верим в Святые Истины.
Происходят ужасные вещи, неестественные, магия варпа, и мы соглашаемся с ними, потому что мы верим. А сейчас произошло нечто хорошее, и ты думаешь, что мы должны задавать вопросы? — Дорден нахмурился. — Нет, пусть будет так.
Маквеннер поднял взгляд. Послышались звуки голосов снаружи.
— Останься здесь,— сказал Дорден, и пошел к выходу из лазарета.
Толпа собиралась в залитом светом свечей зале снаружи госпиталя. Дорден видел группы аятани и эшоли, группы экклезиархов и адептов, и даже несколько инфарди. У большинства из них были молитвенные четки, значки пилигримов, ампулы со святой водой или плакаты с изображениями Святой. Некоторые пели или размахивали кадилами. Многие несли исполненные по обету свечи.
— Что это? спросил он.
— Мы хотим увидеть Чудотворных,— сказал один экклезиарх.
— Это невозможно. Это госпиталь, и здесь больные, которым нужен отдых.
— Святая прикоснулась к людям здесь! — заявил аятани. — Мы должны встретиться с этими людьми, и проверить их на веру и правду.
— Уходите,— сказал Дорден.
Аятани Килош пробирался к нему сквозь собравшуюся толпу.
— Покажи мне этих людей,— сказал он старому доктору.
— Это не может подождать?
Килош замотал головой. — Подтверждение должно быть засвидетельствовано, и записаны свидетельские показания для того, чтобы эти чудеса были внесены в священные записи.
— Почему?
— Почему? Доктор, если чума распространяется, разве вы не пытаетесь обуздать ее, определить и задокументировать на благо всего Империума?
Дорден моргнул. — Естественно.
— Итак, тут произошло чудо огромной важности для Церкви Людей. Мы обязаны исследовать это и задокументировать, и так мы сможем полностью понять, что оно означает. Бог-Император говорил с нами, и мы обязаны выяснить, что Он сказал. Дорден вздохнул. — Тогда только вы, Аятани Килош. Вы и ваши писцы. Я не хочу, чтобы другим пациентам было дискомфортно.
В воздухе чувствовался сильный запах пекущегося хлеба. Дальше от схолы, где располагались Танитцы, была галерея магазинов и лавок – ткацкая лавка, шляпная лавка, третейский судья, мясной магазин и пекарня. Почти рассвело, и городской хранитель света, сервитор с длинным телом, грохотал вниз по галерее, перенастраивая вмонтированные в стены люминесцентные лампы на дневной режим. Пекарня была единственным магазином, которая работала в этот час. Печи работали в задней части магазина, и лампы светили в окна. Меньше, чем через час, начнется утренняя жизнь улья, и вся территория будет заполнена рабочими, идущими из своих домов на работу к элеваторам в главном улье. Пекарня, которая была очень занята каждое утро, изготавливая на завтрак рулеты и
