в поход и снабжением в 1700 г. почему-то появилось значительно больше, чем в походах Алексея Михайловича. И эти проблемы, не решенные в свое время военным руководством и ближайшим окружением Петра, в историоргафии часто преподносят как иллюстрацию плохого состояния артиллерии допетровского периода.
Состояние русской артиллерии после «Нарвской конфузии»
Итак, после поражения под Нарвой Россия лишилась значительного парка артиллерийских орудий. Значительная часть новых полковых и мортирных орудий 1690-х гг. оказалась потерянной. Псковский и новгородский арсеналы существенно уменьшились – серьезной утратой являлась потеря голландских и шведских крупнокалиберных орудий 1630-х гг.
В то же время нельзя сказать, что ситуация в артиллерийском деле была прямо катастрофической. Из 200 отлитых полковых орудий нового образца 1699 г. было потеряно 64. Из партий мортир, изготовленных в 1699–1700 гг., утрачена едва ли шестая часть. Основной проблемой стала нехватка осадных пушек. Крупной базой оставался еще Смоленск с батареями пушек голландского, польского и русского производства. Весьма крупными арсеналами полковых и полевых орудий были Киев, Севск, Белгород, Азов и Таганрог – однако тянуть из них тяжелые стволы в Москву и на северо-запад было делом трудным, требующим значительных сил и средств.
Негативный опыт управления разнокалиберными пушками под Нарвой, отсутствие унификации осадной артиллерии, наличие большого количества устаревших образцов – добавим сюда еще и страстное желание «бомбардира Питера» создать свое «детище» европейского типа на основе приобретенного в Европе опыта – все это дало сильный толчок к артиллерийским реформам.
Прежде всего необходимо было утвердить новую номенклатуру калибров, опираясь на европейский опыт (в первую очередь на голландский и шведский). Основными типами осадной артиллерии были выбраны пушки в 24, 18 и 12 фунтов. Сложно сказать, модель какой артиллерии была взята за основу – но с учетом того, что образцы разрабатывали голландцы Иоганн Гошке и Филипп Шпекла, можно предположить о значительном влиянии голландской «школы» на дальнейшее развитие русской артиллерии.
К концу года в Пушкарский приказ инженерами-мастерами были представлены чертежи новых орудий, которых планировалось отлить после «Нарвской конфузии». Согласно записям архивной «Вседневной книги», 17 декабря 1700 г. зафиксирован «чертеж пушечной ядром 24 фунтов маеора Ягана Гошки за ево рукою, на том чертеже помета думного дьяка Андрея Андреевича Виниюса», 18 декабря – «пушечной чертеж ядром 12 фунтовой иноземца Филипа Шпекла за ево рукою», 19 декабря – «два чертежа пушечных 12 фунтовых Василя Корчмина, на одном чертеже помета думного дьяка Андрея Андреевича Виниюса» (т. е. один из образцов был одобрен) и «пушечной чертеж иноземца Филипа Шпеклы 24 фунтовой».
22 декабря представлен «пушечной чертеж 18 фунтовой маеора Ягана Гошки за ево рукою, на том чертеже помета думного дьяка Андрея Андреевича Виниюса» и «пушечной чертеж ядром 12 фунтовой маеора Ягана Гошки за ево рукою, на том чертеже помета думного дьяка Андрея Андреевича Виниюса»[505].
В этом перечне перечислены основные калибры осадных пушек, которых предстояло отлить в течение 1701 года, и по нему мы видим «авторов» новых артиллерийских проектов. Итак, 12-фунтовые пушки Ф. Шпеклы, В. Корчмина и Я. Гошки, 18-фунтовые – Я. Гошки, 24-фунтовой – Я. Гошки и Ф. Шпеклы.
Затем в Пушкарский приказ были поданы проекты гаубиц и мортир:
– «декабря 22 числа (1700 г. – А. Л.) чертеж гаубич маеора Ягана Гошки за ево рукою, на том чертеже помета думного дьяка Андрея Андреевича Виниюса»
– «генваря 3 числа 1701 году чертеж гаубич маеора Ягана Гошки за ево рукою, на том чертеже помета думного дьяка Андрея Андреевича Виниюса».
Из этого можно заключить, что утвержденные Виниусом чертежи гаубиц (может быть, речь шла о пудовых и полупудовых образцах) в 1701 г. делались по образцам майора Иоганна Гошке.
Далее по списку шли чертежи мортирам:
– «чертеж мортирной 3-пудовой маеора Ягана Гошки за ево рукою». В сундуке хранились и проекты мортир прежних образцов;
– «генваря 20 числа 1700 году чертеж мортирной 2-пудовой маеора Ягана Гошки»;
– «два чертежа мортирных старых трехпудовых»;
– «три чертежа мортирных старых двупудовых».
Для тяжелых осадных мортир были разработаны также и бомбы, а для пушек – картечи. Иоганн Гошке сделал чертежи бомб для сверхтяжелой 9-пудовой мортиры (и чертеж к трубкам к этим бомбам), а также для 2- и 3-пудовых мортир (проекты датированы еще 9 июля 1700 г.) и для пушек. Кроме того, в документе впервые упомянуты картечи для крупнокалиберных орудий: «декабря 18 числа 1700 году три чертежа картечам к пушкам 24, 18,12 фунтовых маеора Ягана Гошки за ево рукою», а также «генваря 18 числа 1701 году чертеж картечам к гаубицам», заверенные А. Виниусом. Далее на листе 3 упомянуты чертежи орудий меньшего калибра: «Чертеж шти фунтовым пушкам каков подал маеор Яган Гинтер, а помета на том чертеже думного дьяка Андрея Андреевича Виниюса, велено таких вылить 30 пушек в указное число, что велено лить полковые трехфунтовые сто пушек… Генваря 29 числа, таков чертеж Степан Кудрявцев взял»[506].
Таким образом, артиллерийские «посленарвские» реформы начались с утверждения основных типов орудий, которые планировалось отлить на Пушечном дворе. Однако для масштабного производства была необходима как производственная база, так и крупные запасы «пушечной меди» (бронзы).
И здесь мы подходим к одному «животрепещущему» вопросу историографии о масштабах «колокольного» вклада в деле воссоздания артиллерии.
Колокола – в пушки?
С началом нового года начались мероприятия по сбору стратегического металла для литья новых пушек. Конечно же, в первую очередь на переплавку пошли старые орудия. 27 января 1701 г. по памяти в Разрядный приказ предписывалось, ссылаясь на указ царя, «из городов, которые ведомы в Розряде, медной наряд, пушки и вестовые колокола, и медь для переливанья привесть к Москве по нынешнему зимнему пути, чтобы в пушки перелить»[507].
Старых и испорченных бронзовых орудий в городах осталось слишком мало – мероприятия по переливке пушек с последующей заменой городового вооружения чугунными орудиями, проводимые в 1680–1690 гг., привели к тому, что поток поставляемой с крепостей «пушечной меди» был прекращен. Снимать и переплавлять старые, но годные к стрельбе крупные орудия важных в стратегическом отношении городов (Псков, Новгород, Смоленск) было дело рисковым. Необходимо было в срочном порядке найти выход из сложившейся ситуации.
4 февраля 1701 г. по указу Петра I велено «на Москве, и в подмосковных монастырях, и в Московском уезде, и во всех городах у соборных и у прихоцких церквей, и во архиерейских и боярских домах, и в монастырях, и в вотчинниковых сёлах у церквей взять на Пушечной двор в пушечное и в мазжерное литье ис колоколов весом четвёртую часть, сколько по весу
