– «Третий», – сказал в переговорное устройство плотный мужчина с автоматом, – сообщите номера иномарок.
– Они поехали, – быстро проговорил камуфляж, – скорость набирают. По улицам пригорода так не ездят. У них «муха»! – отбрасывая бинокль, закричал он.
– Да мне водонапорная башня мешает, – перескакивая к другому окну, сказал мужчина со снайперской винтовкой.
– «Второй»! – крикнул в переговорное устройство плотный. – Бей в первую!
– Во второй тоже с «мухой», – услышал он.
* * *
По узкой улице на приличной скорости несся джип. Метрах в пяти за ним мчался другой. Из открытого окна первой машины высунулся парень с гранатометом. Из окна второй – тоже. И тут с небольшим интервалом ударили два винтовочных выстрела. Гранатометчику из первой машины пуля вошла в лоб, он откинулся назад вместе с гранатометом. И почти тут же внутри машины грохнул взрыв. Парень из второго джипа успел выстрелить, прежде чем попавшая в плечо пуля отбросила его назад. Охваченный огнем первый джип остановился. Водитель другого попытался избежать столкновения и выкрутил руль влево. Машину занесло, и она врезалась в горящий джип. Грохнул взорвавшийся бензобак. Обе машины, слетев с дороги, врезались в старый склад. К горящим машинам бежали люди в камуфляже с оружием.
– Пожарную сюда! – кричал в телефон пожилой мужчина, выскочивший из магазина.
– Кудрявцева! – вбегая во двор, крикнул плотный. – Ты где?
– Нормально все, – услышал он и увидел поднимавшуюся из кустарника под окнами женщину.
– Кудрявцева? – уточнил он.
– Я, – кивнула Варя и протянула руку Полине Ивановне.
– Мать честная! – подал голос вышедший Степан Антонович. – Это что за война была?
– По душу вашего сынка, – усмехнулся плотный. – Хорошо, что успели парни, а то бы сейчас у вас тут ад был.
– Папа! – выскочил из дома Яков. – Мама! Вы в порядке? – Увидев поднимавшую мать Варю, бросился к ней. – Мама, – осторожно обняв, он помог ей встать, – что с тобой?
– Да чуток бы и прибило! – Отец кивнул в сторону. Яков проследил за его взглядом и увидел побитый осколками угол дома.
– Как грохнуло! – сказал отец. – Я не понял, думал, бомбят, что ли. И вижу, ментовка, ну, то есть барышня из милиции, – смущенно поправился он, – Польку собой прикрыла. Ну, думаю, все, мать убили. А ничего. Смелая вы, барышня. – Он с уважением посмотрел на Варю. – Другой мужик зазря не то что за чужую, за свою бабу рисковать жизнью не станет, а ты ее закрыла. Вот бы мне дочь такую, чем такого сына, – ожег он взглядом Якова. – Теперь вон – мама, мама. Да если бы ее хотя бы поцарапало, я бы тебя, сукиного сына, тут же и прикончил. Видал, что творится из-за тебя? Короче, вот что, сынок мой разлюбезный, или ты все, что знаешь о своих друганах-бандюках рассказываешь, или сюда больше ни ногой. Посадят, ежели есть за что, чем сможем, поможем. Но больше подобного я не потерплю.
– Я все расскажу, – обратился к Варваре Яков. – Но только в Красноярске… и если вы гарантируете мне одиночную камеру.
– Это решаю не я, – ответила Варя. – Но я поговорю…
– Во вхлюпался, – сказал отец. – Даже в милиции в одиночку хочет. Знать, длинный за друганами твоими хвост, и грязи на нем полно.
– Вы присматривайте за стариками, – тихо сказала командиру Варя.
– Да уж присмотрим. Вы давайте в машину и вперед. Я охрану вам выделю и машину сопровождения. Видно, он действительно многое знает, если на такое пошли. Ведь наверняка им известно, что охраняют его. Или за идиотов нас держат?
– Очень нужно было кому-то убить его, – сказала Варя.
Красноярск
– Понятно, – сказал по телефону Борисов. – Вот что, жди на месте, я сейчас же высылаю вертолет.
– Ничего не можете сделать! – с пеной на губах орал седой мужчина.
– Там была охрана, – тихо проговорил крепкий молодой мужчина. – Вас предупреждали. И теперь вы вините нас. А ведь…
– Да не вас, а этих. – Он презрительно кивнул в сторону стоящих у двери Лисовского и мускулистого узкоглазого мужчину лет тридцати. – Где же ваше хваленое боевое искусство? Или только и можете бабок на рынках на уши ставить да деньги собирать с тех, кто их сам отдает? Самураи хреновы! – Он плюнул себе под ноги.
– Не надо так говорить, – тихо сказал узкоглазый. – Мы потеряли шестерых. Не думали, что…
– А надо думать! Сейчас не то время и размах не тот. В общем, так. Суцкий не должен успеть дать показания. А что насчет Топорика? – Седой взглянул на крепкого.
– Похитили его.
– Да это я уже знаю! Кто похитил? Почему он вдруг появился? Кто похитил его в первый раз? Почему отпустили?
– Скорее всего он был у вешателей, – проговорил Лисовский, – и что-то им выложил.
– Если к тебе попал человек, – седой заговорил тихо и вкрадчиво, – ты бы отпустил его, после того как он что-то сообщил?
– А он не так уж много знает, – усмехнулся Лисовский. – О москвичах, наверное, выложил все. А что он может сказать о нас? Топорик, как и все остальные, думает, что над ними стоит Грозный.
– В общем, так, – сказал седой, – Суцкий должен сдохнуть прежде, чем он начнет говорить. И как только что-то узнаете о Топорике, сразу звоните мне. В любое время. – Он взглянул на узкоглазого. – Что с лесом?
– Партия готова, – ответил тот. – Ждут покупателя. До железной дороги груз будет доставлен без проблем.
– Будо товар получил? – спросил Лисовского седой.
– Завтра.
– Любимова и Лобикова нашли?
– Тут что-то непонятное, – ответил Лисовский. – Москвичи вроде разговаривали с кем-то из них. Но где и с кем, не…
– Когда они собираются уезжать? – перебил седой.
– Не знаю. Они обещали увезти с собой Топорика, а сейчас…
– Вот что – надо найти Лобикова и Любимова. Узнайте у москвичей любыми средствами. Соловьева с Погодиной надо убрать, и чем быстрее, тем лучше. Кстати, где они?
– Погодина в городе, – ответил крепкий, – на квартире. Ее охраняют двое оперов. Соловьев дома и, похоже, на все хрен забил. Но бухать перестал. Выпивает иногда, но не до упаду. И его приятели, которые…
– Слушать не желаю! – отрезал седой. – Что с Яминым? В больнице еще или перевели в тюрьму?
– Перевели, – ответил крепкий. – Он пока молчит. Правда, неизвестно, долго ли будет молчать.
– Выясни, с кем он в камере, – приказал седой. – И если есть возможность, его нужно убрать. Запомните: все вы у меня в руках. Тебе твою дерзость я простил, – он взглянул на Лисовского, – но в последний раз. И как только все сложится, мы уедем к чертовой матери из этого края и будем… – Не договорив, он рассмеялся. – Но сейчас нужно узнать, кто эти вешатели. Вернули дело девяносто первого года. Если раскопают, тогда всем кранты, потому что люди, которые были там, знают о вас все. И если мы тут не заметем следы, то они сдадут всех.
– Как дела? – Борисов услышал в телефонной трубке голос Петровича.
– Да можно сказать, отлично, – улыбнулся он. – Суцкий готов давать показания. Правда, выяснилось, что у нас есть утечка информации. Как найти этого гада, ума не приложу. Лапин обещал закинуть удочку, он уверен, что обязательно клюнет.
– Удачи ему. А что нового о Топорике?
– Да тут много чего, но понятного мало. Что он был с водителем у вешателей, в этом я почти уверен. Но вот почему его отпустили, не пойму. И кто его взял сейчас?
– Может, тому, кто взял его в первый раз, Топорик рассказал все, и его выкинули. А вот кто сейчас мог его взять? Есть какие-нибудь зацепки?
– Да нет ничего. Свидетелей полно, но никто ничего сказать о похитителях не может. Даже номер машины почему-то никто не запомнил.
– Может, просто боятся?
– Наверное, так оно и есть.
– Борисов! – Послышался голос дежурного. – Давай сюда.
– Извини, Петрович, зовут. – Борисов отключил телефон и пошел в дежурку. – Ну что еще?
– Пятак убит, – сказал дежурный. – Ты же просил, чтоб тебе сообщали, если с кем-то из…
– Висит? – спросил Борисов.
– Говорят, хуже, – усмехнулся дежурный майор. – Поезжай, сам увидишь.
От сильного удара в живот длинноволосый, охнув, согнулся и замер. Метка пнул его по печени. Сильно вскрикнув, тот застучал ногами.
– Кончай его, – кивнул Угол рослому.
Тот, накинув удавку на шею длинноволосого, стянул ее. Всхрипнув, длинноволосый попытался сунуть пальцы под веревку, но не смог. Дернувшись, обмяк.
– Остался Колодок, – сказал Угол.
– Боюсь, менты въедут, кто мочит, – проговорил Метка.
– Это их дело, – усмехнулся Угол. – Мы в это время у Парамоновой оттягивались в номерах.
– Ксендза кто-то увез, – доложил старший лейтенант. – Влюбленная парочка видела, как его около подъезда двое свалили и в тачку сунули. Говорят, в джип. Номер не разглядели, был грязью замазан.
– Усунова, значит, тоже кончат, – сказал Арин. – Он с Пятаком, – кивнул он на тело рыжеволосого, – в одной упряжке ходил. Топорик у них за главшпана был. И скорее всего они с Быком у Олеськи Копиной были. Угол с ними счеты сводит.
