Так я себя успокаивал. Но всё равно я понимал, что делаю скверную штуку. Вздыхая и казнясь, я убрал машинку со стола, а футляр оставил на месте. Завернул машинку в старую папину куртку из плотной тетраткани — я нашел её на чердаке и прихватил с собой. Прислушался. В доме стояла тишина: тётя Вика куда-то ушла, бабушка дремала наверху. Я поднял раму. Окно выходило в чащу сиреневых кустов…
Машинку я закидал лопухами рядом с приёмником. Из будки вылез Дуплекс. Это кудлатый пес, большеухий, песочного цвета. Он обитал здесь давным-давно и раньше был дедушкиным любимцем. Дуплекс посмотрел синими водянистыми глазами и ткнул меня в ногу мокрым носом: погладь. Я погладил и признался:
— Плохой я человек, Дуплекс…
Он вздохнул и мотнул головой: «Нет, хороший».
— Для тебя-то я всегда хороший… Ладно… А как я всё это потащу? Придётся идти за Юркой.
Дуплекс кивнул: «Иди».
ЗАСАДА НА СКРИПАЧА
Топал я босиком — сандалии всё ещё сушились на крыше. На углу я запнулся за кромку тротуара, ушиб палец и разозлился на Юрку: он мог бы и сам догадаться, что мне одному не утащить приёмник и машинку. Болтается где-то…
Юрку я увидел, когда свернул на улицу Марка Твена. Юрка не болтался. Он словно прятался от кого-то.
Улица была горбатая, и на самом верху стоял красный дом с колоннами. В давние времена его построил владелец местной пристани, а теперь здесь была детская поликлиника. От дома спускалась кирпичная стена. Могучая такая и красивая: наверху узорные решётки, а в толще кирпичей полукруглые ниши. В нишах скамеечки сделаны. Тоже старые, прячутся в лопухах и диком укропе. Вот на такой скамеечке и притаился Юрка.
Интересно он себя вёл: вытянет из воротника шею, глянет вверх, вдоль улицы, и опять в тень.
Меня Юрка не заметил: я-то снизу шёл. Подобрался я кошачьим шагом и говорю:
— Руки вверх…
Он чуть вздрогнул, но голову повернул медленно.
— А, пришёл… Садись, не торчи.
Я пролез через укроп, устроился у Юрки под боком. Сказал сердито:
— Это ты торчишь здесь. А я должен, как автоносильщик, весь груз переть к вагону?
— Успеется с грузом. Я тут жду кой-кого.
— Кого?
— Есть тут один… Хочу ему бантик пощупать.
— А, скрипач! — догадался я.
— Встречал?
— Видел. Тётушка мне его в пример ставила…
— Ну вот. Значит, и у тебя к нему счётик есть.
Но у меня никакого счёта к музыканту не было. Пусть живёт себе, как хочет. Я сказал:
— Больно он мне нужен… А тебе он что сделал?
Юрка оттопырил языком щёку, сощурился и плюнул в траву.
— Не люблю трусов. Их надо перевоспитывать, а то человечеству от них один вред.
Надо же, о человечестве забеспокоился. Лишь бы тяжести не таскать! (Палец у меня всё ещё сильно болел.)
— С чего ты взял, что он трус?
— Он вчера от меня драпал, как зайчик… — Юрка усмехнулся. — Я иду через мостик над Пестрянкой, а навстречу это музыкальное произведение. Я остановился, он тоже. И глазища вот такие, будто марсианского ящера увидел…
Я сразу понял, как это было. Стоит Юрочка на мостике, ботинком притопывает, руки сунул в широченные карманы, шевелит щекой и щурит табачные глаза не по-хорошему…
— Ну и что дальше? — сказал я без одобрения.
— Я говорю: «Ну-ка подойди, я посмотрю, что это за чудо с бантиком…»
Он шаг назад. Я к нему — тоже шаг. А он повернулся да как рванёт вверх по дорожке!
Я поморщился. Мне на музыкантика наплевать, но всё равно неловко за него сделалось. Всякое случается: бывает, что и струсишь, и заревёшь, но драпать вот так, без всякого боя — это позор. Это вам самый смирненький первоклассник объяснит.
Однако Юрке я сказал:
— Ты вон какой, на полкочана его выше…
— Ну и что? Он решил, что я его утоплю или съем?
— Решил, что драться будешь. А он драку небось только в кино видел.
— Вот и надо в жизни опыта набираться… А, вон он шагает! Красавчик Ниня…
— Это по-испански, что ли? Не «ниня», а «нинья». Значит «девчонка».
— Это не по-испански. Это сокращенно от слова «Паганиня».
— Не Паганиня, а Паганини.
— Кому Паганини, а кому так…
«Ниня» шёл, не чуя засады. Спокойно так шёл — не быстро и не тихо, ровно. Скрипка в футляре словно плыла с ним рядом. Другой бы махал ею, коленками поддавал, а этот…
— Я навстречу выйду, а ты сзади, — распорядился Юрка.
Не нравилось мне это дело, но с Юркой ссориться не хотелось. Получится, что я ему изменил, если откажусь. Ну и… по правде говоря, стало любопытно: что будет делать этот скрипач, угодивши в ловушку?
Лупить мы его не будем. Не за что, да и нельзя двоим на одного. А пугнуть «образцового мальчика», может, и полезно…
Всё получилось очень ловко. Быстро, как в кино. Юрка скакнул на тротуар и вырос перед Ниней. Тот шарахнулся назад, но там уже я стоял — руки в карманах, ноги на ширине плеч. Ниня отскочил вбок — и очень глупо. Оказался в нише, где мы только что прятались. Буквально в каменном мешке.
— Привет, — сказал Юрка и приподнял за хвостик берет.
Ниня прижимал скрипку к животу и перепуганно махал ресницами. Ресницы жёлтые, как его костюмчик, а глаза серые, налитые страхом, будто две чайные чашки. Потом он перестал мигать и спросил почти шёпотом:
— Я вам что сделал?
— Ты? А что ты можешь сделать? — усмехнулся Юрка.
— Тогда почему вы за мной гоняетесь?
— Гоняемся? — удивился Юрка. Не по-настоящему удивился, а по-клоунски. — Да что ты! За таким бегуном разве угонишься? Вчера вон как чесанул.
Ниня слегка прикусил губу. В его глазах за страхом появилось что-то ещё. Сердитость, что ли… Он вдруг быстро положил скрипку на скамейку, за собой, встал прямее, упёрся сзади ладошками в кирпичи.
— Ну и что? — сказал он тихо. — Я же не знал, чего ты хочешь.
— Вот именно! — обрадовался Юрка. — Не знал и скорей бежать! А мне просто поговорить хотелось.
Ниня посмотрел на Юрку, на меня, потом куда-то между нами. Шевельнул плечом.
— Ну вот… теперь говорите.
Юрка усмехнулся и сплюнул. Я вдруг понял, что не знает он, про что говорить. Я тоже не знал, но я и не собирался.
Юрка лениво сказал:
— Теперь уже неохота. И так видно, что ты за персонаж. Еле стоишь, коленки от страха вибрируют.
Ниня глянул на свои жёлтые брючки со стрелками и ответил очень серьёзно:
— Нет. Не вибрируют.
— Всё равно боишься, — хмыкнул Юрка.
Ниня опять посмотрел вниз. Будто раздумывал. Потом глянул на нас честно и спокойно.
— Да, боюсь. Я очень за скрипку боюсь.
Юрка ненатурально засмеялся:
— Ну, вы даёте, маэстро… Не такие уж мы дикари. Бантик могли пощупать, но зачем же трогать скрипку…
— Если в драке, можно ведь случайно. Я всегда за неё дрожу.
— Такое сокровище? Страдивариус? — язвительно спросил Юрка. Он иногда умел показать образованность.
— Нет, — сказал мальчик. — Но она всё равно очень хорошая. Она одна такая на свете…
— Надо же, — сказал Юрка.
Скрипач стоял всё так же: упирался ладонями в стену и загораживал скрипку. Я сейчас разглядел его как следует. Лицо загорелое, нос облупленный, а волосы такого цвета, как шерсть у Дуплекса — будто жёлтый песок. Растрепались теперь… Мы встретились глазами. Я замигал от неловкости, опять разозлился на Юрку и на себя тоже. Чего мы к этому мальчишке привязались?
Чтобы помочь ему, я спросил:
— Значит, что? Если бы без скрипки, ты бы не убежал?
Он подумал секунды три, облизнул губы и сказал негромко:
— Нет. Я бы не убежал.
Глаза его набирали смелость. Не нахальную смелость, а такую, спокойную.
Я дёрнул Юрку за свитер:
— Ладно, пойдём…
— Ага, — охотно откликнулся Юрка. Повернулся, и мы пошли от скрипача. Юрка сказал с усмешкой: — Поговорить можно и потом, когда он будет без скрипки. Как-нибудь встретимся.
Я вдруг мы услышали сзади:
— Если хотите, пожалуйста…
— Что? — Юрка сразу обернулся.
Мальчик не ответил, но глаза не опустил.
— Значит, можно встретиться? — с недоверчивой усмешкой спросил Юрка.
— Ну… пожалуйста, — снова тихо сказал мальчик.
— А когда? — Юрка опять завёлся.
— Хоть когда. Пожалуйста…
— Хоть сегодня?
— Ну… ладно. Раз вам так надо…
— Тогда мы тебя проводим, — деловито сказал Юрка. — Отнесёшь скрипку и выйдешь. Идёт?
Мальчик подумал, кивнул и взял со скамейки футляр. Сказал, будто оправдываясь:
— Я в трёх кварталах живу, на улице Кольцова.
— Посмотрим, где обитает юное дарование, — бормотнул под нос Юрка.
И мы пошли. Скрипач немного впереди, а мы сзади и по бокам. Молча. Я чувствовал себя ужасно по-дурацки. А Юрка вроде бы ничего. Спросил у мальчика:
— Ты откуда взялся? Мы всех в округе знаем.
— Мы из Приморска приехали. Папа будет поликлиникой заведовать, вон той, — мальчик мотнул головой назад..
