— Так, значит, верхушка сошла с ума?! — разум девушки — сигмафина сам нашёл выход из этой ловушки, — Отче, мы не можем позволить их безумию уничтожить весь мир! Господь не для того завещал нам радугу, чтобы потоп повторялся, созданный руками людей!
— Не думаю, что вся верхушка сошла с ума, — честно ответил Чезаре, — Полагаю, кто‑то надеется, в духе Мильтона, выгадать что‑то от этого. Кто‑то искренне считает, что их действия изменят мир к лучшему: Белый Робин считал именно так. Но кто‑то и сошел с ума, да.
Кардинал задумчиво посмотрел вниз, прикидывая, сколько еще лететь.
— И да, мы действительно должны их остановить. Точнее, не столько их, сколько ту, кто выше. Кто стоит и за ними, и за Белым Робином, и за G‑Tech, и Бог знает за кем еще.
— А разве это не Катерина? — растерялась Мария.
— Нет, — ответил Чезаре, — Определенно нет. Ты ведь помнишь: больверк говорил, что за всем этим стоит сигмафин. И Робин кричал про мир для сигмафинов — разве поверил бы он в это, если бы об этом говорил человек? Нет. Катерина сама марионетка.
— Думаю, поверил бы, — отрезала девушка, — Катерина — Чудотворица. Известно, что Лазурный Тюльпан умеет мыть мозги людям. А что, если Катерина тоже умеет это делать? Она вполне могла заставить каждого, участвующего в этом бардаке, думать именно так, как ему было бы удобно.
— При таком могуществе ей не потребовалось бы делать это исподтишка, — усомнился Чезаре, — Зачем тратить силы на международных преступников, причем, при таком раскладе, не только на них самих, но и на их сигмафины, если можно промыть мозги крупнейшим мировым лидерам, главе Интерсигмы и прочим деятелям схожего калибра, после чего проделать все то же самое совершенно официально?
— Может, потому, что, если она проделает всё это официально, ей могут помешать? — резонно заметила Мария, — Всё же, даже Лазурный Тюльпан прячется от Интерсигмы…
— Именно, — кивнул Чезаре, — Даже Лазурный Тюльпан прячется от Интерсигмы, потому что возможности магов и чудотворцев также ограничены. У них меньше ограничений, чем у тебя или у меня, но все же…
— Вот и я о том же! — воскликнула Мария, — У них меньше ограничений, но они есть. Эти ограничения не мешают чудотворцам создавать схемы сигмы, однако радиус действий их способностей и их мощь сильно ограничены.
— Вот — вот, — согласился Чезаре, — Их возможности ограничены, а возможность казаться людям человеком, а сигмафинам — сигмафином… Мне довольно сложно в это поверить. При этом тут даже не идет речь о направленном промывании мозгов: сигмафином «Её» считали и плащ, и плеть, и больверк… Готов поспорить, что если спросить об этом ларец или любой другой из сигмафинов Белого Робина, то он также подтвердит эту версию. В то же время, о том, что чудотворица Катерина — человек, знает весь Ватикан. Так что — одно из двух: либо она настолько могущественна, что без непосредственного намерения промывает мозги всем вокруг, или Катерина и «Она» — все же не одно и то же лицо. Проверить это… Можно будет, если следующий противник будет человеком, а не сигмафином.
— Наверное, вы правы, отче, — вздохнула девушка, — Это, действительно, кажется совершенно неправдоподобным, но… — она на секунду помедлила, а затем радостно воскликнула, — Но ведь Катерина не сигмафин! Давай спросим у неё, кто такая 'она'?
— Если она нам ответит, — заметил Чезаре, — Потому как убедить ее рассказать нам будет затруднительно, а заставить… Можно даже и не пытаться.
Кардинал знал, о чем говорил: последний вариант он сам продумывал, еще когда впервые узнал о 'Пришествии'.
— К слову, версию с автоматическим изменением восприятия можно проверить и по — другому, — сказал вдруг он, — Если я как будто бы случайно пересекусь с Катериной, ты сможешь взглянуть на нее и сказать, что увидишь. Если ты будешь видеть ее так же, как и раньше, то это точно не она.
— Хорошо, — согласилась девушка, — Но есть ещё кое‑что. Сигмафин. Я ведь могу общаться с ними, помнишь? Её нательный крест — это сигмафин. Я это точно знаю. Я слышала, как она говорит.
Чезаре задумался:
— Как вариант на крайний случай оставить можно. Однако если она сама способна слышать сигмафины, то это лишь выдаст, что мы подозреваем ее. Поэтому — только на крайний.
— А что, если они заодно?!
— В смысле, Катерина и ее крест? — уточнил Чезаре, — Такое вполне вероятно. Работает ли она на сигмафин или же сама воспринимается как сигмафин, в любом случае, возможность сговориться с крестом у нее была. Но под 'крайним случаем' я подразумеваю вариант, при котором особо выбирать не приходится.
— Но, отче, вы ведь сами сказали, что верхушка церкви безумна! — воскликнула Мария, — Иначе зачем Катерине участвовать в конце света?
— И как это противоречит моим словам? Того же Робина тоже не назовешь нормальным, но тем не менее, ты сама сказала, что он слыл освободителем…
— Время подлёта минута, — констатировал пилот.
— Вы готовы? — спросил капитан. Кардинал молча кивнул.
Выглянув за пределы планера, постепенно замедляющего скорость вплоть до зависания в воздухе на одном месте, Чезаре увидел своего противника. Чёрт был просто огромен. Кардинал не был уверен, что если эта гора дыма и мышц выпрямится, её голова не загорится, оказавшись в защитной прослойке чистого кислорода. Чёрт перемещался на четвереньках, а город располагался у него на спине. Отсюда священник видел, как разрушаются иные высотки, не выдерживая тряски. Рим, в любом случае придётся восстанавливать.
— О, боже… это сигмафин? — поражённо проговорила Мария.
Чезаре, однако, интересовали в первую очередь более практические вопросы:
— И насколько близко тебе следует к нему подобраться? — поинтересовался он у ларца, не переставая демонстрировать недоверие и скепсис.
— Мне будет достаточно около десяти метров, — ответил ларец.
— Оу! — воскликнула Мария, имевшая представление об управлении планерами, — Это опасно.
Чезаре мысленно согласился: приближаться на десять метров к существу, которое может этот планер не то что проглотить, а даже вдохнуть, было довольно‑таки опасно. Можно было попробовать бросить ларец в сторону демона, однако кардиналу совсем не хотелось упускать столь опасный сигмафин. А если… Чезаре прикинул максимальную длину лески в своем левом предплечье, одновременно спрашивая:
— А времени сколько потребуется?
— Около трёх — пяти секунд, — сообщил ларец.
— Кстати, а почему бы просто не забросить ларец на голову гиганта? — поинтересовалась Мария.
— Об этом я и думал, — согласился Чезаре, — Однако, нам потребуется кое — какая мера предосторожности…
Небольшая часть длины уйдет на узел… И хотя бы метр, чтобы не на пределе длины… Пожалуй, можно просто округлить…
— Вы сможете пролететь на расстоянии примерно пятнадцати метров от головы демона? — спросил он вслух.
— Сейчас будет сделано! — крикнул пилот, после чего планер плавно начал приближаться к голове… самолёт затрясло, и пилот резко вывернул штурвал, чтобы улететь в сторону от демона, существенно потеряв в высоте.
— Похоже, не получится! Электроника и воздушные потоки рядом с ним просто сходят с ума!
— Ясно, — мрачно кивнул священник, — Значит, придется действовать без страховки. В таком случае, у нас всего одна попытка. Нужно разогнаться в направлении демона, чтобы инерция увеличила дальность броска.
— Это можно! — крикнул пилот и начал удаляться в сторону от демона.
— Прыжки без страховки, меч в рукаве, леска… вы не обычный священнослужитель, — с подозрением произнесла Мария.
— Ты права, — шепнул Чезаре в ответ, — Ты очень многого обо мне не знаешь, начиная с того, что я амагус, и заканчивая даже моим настоящим именем. Думаю, нам нужно будет серьезно поговорить об этом… Но только после того, как разберемся с этой ситуацией.
Взяв в руку ларец, он начал примериваться для броска. Высовываться наружу он не собирался вплоть до последнего момента, дабы встречный ветер не ослепил его.
— Зачем паладину скрывать своё имя? — ещё более недоверчиво спросила девушка.
Отлетев на добрых две сотни метров, планер замер. Пилот, видимо, высчитывал траекторию для полёта.
— Готовы?
— Готов, — ответил Чезаре, игнорируя вопрос Марии. Единственная попытка управиться с огромным демоном — самый лучший момент, чтобы объяснять, что он не паладин… Совсем не паладин.
Планер двинулся вперёд, постепенно набирая скорость. Это выглядит просто только со стороны, а когда ты стоишь у дверей, подобный трюк кажется совершенно невозможным. Земля движется где‑то внизу слишком быстро, а дымящаяся голова демона, состоящая из плотного тумана, выглядит такой неплотной, такой иллюзорной.
Наконец, расстояние сократилось до тридцати метров. Чезаре размахнулся и, резко высунувшись из самолета, метнул ларец в голову демона. В принципе, на такой скорости его можно было и просто отпустить: инерция движения сделала бы остальное; однако направив бросок своей рукой, Чезаре мог хоть как‑то повлиять на прицел. Хоть в метательном оружии он и разбирался куда хуже, чем в стрелковом или в оружии ближнего боя, но цель была достаточно велика, чтобы не бояться промахнуться. Единственное, чего он в данный момент действительно боялся, это того, что сигмафин солгал…
