«Спасиба» журналисты «Явки с повинной» тогда не услышали — ни от правоохранительных органов, ни от родителей спасенных детей. А Вучетича, того и вовсе прихватили за малоинтересное место и дернули на ковровое покрытие в кабинет начальника службы собственной безопасности. От мгновенного увольнения по-плохому Виталия тогда спасли лишь результаты проверки, показавшие, что за «слив секретов Родины» от людей Ладонина тот не получил ни копейки, действуя исключительно из альтруистских побуждений. Вместе с тем Вучетичу недвусмысленно намекнули, что блаженных оборотней в погонах в своих, по всей видимости доселе кристально-чистых, рядах терпеть не намерены, и предложили написать заявление по собственному. Вот тут-то и выручил чувствовавший за собой вину за случившееся Смолов: прознав про созданное в Главке новое подразделение, он упросил Мешка забрать Виталия к себе под крыло. Так Вучетич остался в органах, переквалифицировавшись из оборотня в «гоблины». То был для него лучший из всех возможных вариантов исхода, если бы не одно немаленькое «но»: в УОТМ, с учетом всевозможных надбавок и накруток за секретность, Виталий получал гораздо большее жалованье. А поскольку три года назад они с супругой вписались в авантюру по ипотеке, извечная финансовая проблема одновременно с Вучетичем также переквалифицировалась. В Проблемищу…
— …Натах! Я надысь краем уха слышал, как Анюта про пожар в церкви ребятам рассказывала.
— Ребятам рассказывала, а меня так просто затрахала вчера с этим пожаром! — фыркнула Северова.
— Там что, в реале, умышленный поджог был? — уточнил Виталий, продолжая колдовать над картинкой.
Ольга невольно навострила ушки: про вчерашний визит Анечки в контору она была не в курсе.
— Утверждает, что да. Якобы какие-то сатанисты храм спалили. Так мы с ней часа три по базам шарились, информацию по сектам выуживали.
— Нашли чего-нибудь?
— Да ерунду всякую. Я ей в общей сложности страниц сто текстовок вывела, так она их сгребла в охапку и бегом домой, анализировать. А фигли там анализировать? — Северова пожала плечами. — Вот скажи, Виталь, какие у нас в Питере могут быть сатанисты? Так, клоуны ряженые. Вот на Западе… Ты фильм «Омен» смотрел? Жуть, правда?
— Очень может быть, — невпопад пробормотал Вучетич, полностью поглощенный процессом. — Ну, даже не знаю! — какое-то время спустя прокомментировал он, добившись более-менее отчетливого крупного плана. — На сатаниста этот хрюндель явно не тянет. Скорее, на гастарбайтера.
— Какой хрюндель?
— Да вон, в кадр случайный мужик залез. Это я аккурат перед вашим финальным массовым выходом из церкви снимал.
Прилепина, в отличие от Натальи, кадром заинтересовалась и подошла посмотреть.
— Ой, и правда! Интересно, что он там может делать?
— Думаю, ничего военно-морского. Явно строитель какой-то. Там на южной стороне полным ходом реставрация идет.
— Не идет, а шла. По словам Анечки, после пожара не реставрировать, а заново строить нужно, — с места внесла поправку Северова. — И кстати, в день крестин никакие строительные работы в храме не велись.
— А еще крупнее нельзя сделать? Так, чтобы лицо разглядеть? — спросила Ольга.
— Не уверен, что получится. Но щас попробую.
Северова между тем продолжала сдавать с потрохами коллегу:
— Помимо сатанистов, Анька попросила еще и досье на какого-то бывшего сотрудника БЭП для нее составить. А на кой ляд он ей сдался, так и не призналась.
— Думаешь, это он самый и есть? Выйдя на гражданку, бывший бэх увлекся скало-, вернее, храмолазанием? — улыбнулся Вучетич.
— Думаю, что досье-то я соберу, но, пока Анька не расколется за свой интерес, нипочем не отдам. Логично?
— Архилогично, Натали! Как учит нас штабная культура: контроль за молодыми сотрудниками есть «не форма недоверия, но форма борьбы за выживание»… Всё, Ольга, по картинке лучше уже не сделать. Но, в принципе, вполне опознаваемо получилось. По крайней мере видно, что не славянин.
Прилепина внимательно уставилась в монитор.
— Согласна, совсем не славянин. Таджик?
— Скорее, ближе к молдавскому типажу. Наш брат — гуцул Гугуцэ.
— Привет честной компании! Что, опять над Гришкиным хоум-видео глумитесь?
Это в оперскую сунулся Андрей. По причине счастливого избавления от вербальной экзекуции на Суворовском настроение у него было явно приподнятое.
— Андрей Иванович, идите сюда, посмотрите! — замахала руками Прилепина. — Виталий случайно такое заснял!
— Ну и что же он там такое заснял? — подходя, спросил Мешок.
— Смотрите, вот этот человек зачем-то поднимался по лесам к самому куполу. Если верить газетам, пожар начался именно там. Важный момент: человек, одет в строительную робу. Но, по словам Наташи, в тот день никакие ремонтные работы в храме не велись.
— М-да, любопытно.
— Андрей, лично я особо не обольщался бы, — заметил хорошо известный своим скептицизмом Вучетич. — Допустим, в тот день работы и не велись. Но почему вы не допускаете, что кто-то из работяг мог туда залезть по каким-то своим делам? Может, у него там заначка спрятана? Или еще что.
— «Или еще что», — в задумчивости повторил Мешок, достал мобильник и набрал номер. — Олежек, привет! Категорически тебя приветствую!.. Да… Слушай, это ваши ведут дело по субботнему пожару в церкви?… А кто конкретно?… Еще раз, как фамилия? Я понял, не Воронин, а Хворонин. Прикольная фамилия. Слушай, а экспертиза уже была?… И что?… Какая бумага, селитровая?… Понял, дальше можешь не объяснять. Инициация, соответственно, по мобильнику?… Да нет, пока ничего, просто надо кое-что проверить. Ты мне телефон этого вашего Хворонина, на всякий случай, продиктуй… — Андрей подхватил со стола карандаш. — Да, пишу… Всё, спасибо. Я тебе еще перезвоню. Бывай! — Мешок отключил трубу и с азартом посмотрел на Виталия с Ольгой. — Ну что, братцы мои, похоже, есть контакт!
— В смысле?
— Эксперты установили, что в районе купола была установлена закладка. Там нашли обгоревшие фонарик и мобилу.
— Оп-па! — присвистнул Вучетич. — Ты хочешь сказать, что на самом деле это я удачно зашел?
— Именно так.
— Чудеса! Хотя, в самом деле, на хрена изобретать велосипед? Все гениальное — просто и ясно.
— А вот я — не гений. Поэтому мне ничего не просто и не ясно, — рассердилась Ольга. — Объясните дуре, при чем здесь фонарик?
— Объясняю. В место, в котором должно произойти возгорание, закладывается обыкновенный фонарик с разбитой лампочкой. То бишь с оголенной спиралью накаливания. К фонарику присоединяется «одноразовая» левая мобила с левой же сим-картой. Потом всё это дело заворачивается в селитровую бумагу… Я, когда пацаном был, сам такую делал. Покупал в хозмаге селитру, пропитывал ее раствором газету и поджигал.
— А зачем?
— А просто так, — улыбнулся Виталий. — Горит очень красиво, искорками. Короче, все это дело оставляется в нужном месте и в нужный момент поджигается путем обыкновенного звонка с мобильника на мобильник. Дешево и сердито.
— И в самом деле, — согласилась Ольга. — Дешево.
— К слову, можно сделать и еще проще, — большой охотник до подобных штучек, Вучетич оседлал любимого конька. — На моей практике был случай, когда преступники инсценировали пожар как результат самовозгорания с помощью обыкновенных фосфорных спичек.
— О как? — удивился Мешок. — Ну-ка, ну-ка! Я про такой способ еще не слышал.
— Элементарно, Ватсон! Фосфорные спички опускают в воду. Фосфор при этом, как известно, оседает на дне. Далее получившимся водным раствором пропитывают легковоспламеняющиеся предметы, раскладывают их, к примеру, на крыше. И те, под воздействием солнечных лучей, через некоторое время загораются.
— Гениально!
— Не то слово. Вот только по нашему переменчивому климату с погодкой можно запросто промахнуться.
Глаза Прилепиной блеснули азартом. Словно пресловутым фосфором.
— Мужчины, а что, если нам прямо сейчас взять, да совершить вылазку в Парголово? — озвучила она не лишенную оригинальности идею. — А ну как повезет, и мы прямо там, возле церкви, на этого работягу наткнемся? Вероятность, конечно, невелика, но каких чудес не бывает? Вон, одно такое чудо буквально на глазах случилось.
— А что, Андрюх? Что-то в этом есть? — поддержал Ольгу Вучетич.
— Есть-то оно есть, — признал Мешок. — Вот только очень неохота во все эти церковные разборки влезать.
— Что, сказывается пионерско-атеистическое воспитание?
— В том числе. Я, в отличие от нашей Анечки, всего этого благолепства не понимаю и не принимаю. В этом смысле мне весьма импонирует высказывание голливудской мегазвезды Этнони Хопкинса.
— Это который играл в «Молчании ягнят»?
— Он самый. В одном интервью Хопкинс рассказывал, как однажды попросил священника-иезуита прочесть самую лучшую из всех известных тому коротких молитв.
