в пути. Поднятого срача на четверть часа и так всяко хватит. Если не хватит — можно будет добавить градуса по необходимости.
А там — пока-а-а судья отвлечется на приведение её в чувство, пока-а-а ему базу прогрузят, да пока-а-а попытается приговор выписать.
Её посетила неожиданная идея. Подкрутив кое-что в настройках концентратора, она продолжила:
— Судья! Вы сейчас ведёте себя так, как будто занимаете эту должность по наследству! Вы ничего не попутали в этом мире? Ничё, что вы всего лишь клерк не из крупных, да на стуле, с которого вас и переизбрать можно, если что?! На тёплом месте жопу наел — и решил, что всё можно?! Совсем страх потерял?!! — заводясь по спирали, она абсолютно естественно повышала тон, сорвавшись в итоге на крик.
Ну а чё, надо же когда-то и особенности этноса оправдывать.
Шестнадцать лет, кстати, по местным японским стандартам — несовершеннолетие. Пока так болтаешь языком и сама первой драться не лезешь — чистое мелкое хулиганство. Штраф, говоря иначе. Даже на три недели надо очень здорово извратиться, чтобы залететь.
Да, была бы постарше — в других местах можно было бы нарваться на что-то весьма серьёзное, вплоть до обвинения в экстремизме и в попытках свержения законного строя, хи-хи.
— Аве Конституция Федерации! — абсолютно серьёзно выдала Эскобар-младшая.
Именно Конституция тут была ни при чём, но не будешь же славить процессуальный кодекс. Совсем не тот пафос.
В продолжение своих мыслей, не обращая внимания на изумление присутствующих, она уверенно поднялась в вертикальное положение, подняла ладонь вверх и, прикрыв глаза, добросовестно и искренне помянула благодарностью Иисуса и Деву Марию на родном языке.
Судья за своим столом резко осёкся и озадачился ещё глубже, хотя дальше вроде некуда: было очевидно, что он прямо сейчас то ли отзывает какие-то свои коммуникации (решения, Айя, решения), то ли корректирует некий выбранный в её отношении курс (видимо, озаботился наконец её идентификацией для кутузки — а там по мере чтения включились мозги. Фамилию всё же разглядел, пф-ф-ф).
Она не стала говорить вслух, это вообще было бы детством — но при мобилизованном эскадроне система сдержек и противовесов в верхах общества, г-хм, приобретала чуть иную конфигурацию. Технике абсолютно пофиг, титульный ты или нет.
Если у тебя в распоряжении есть не одна сотня дронов-камикадзе, а местное рыхлое законодательство этого прямо не запрещает, то и самый заслуженный судья до дома может просто не доехать — вопрос бюджетов. Особенно на фоне того, когда принадлежащие тебе охранные предприятия уже и до структуры плохонькой ПВО доросли (а ну как чужие дроны налетят?) — а у ближайших конкурентов даже вшивая разведка с воздуха не поставлена. Даже небоевыми машинами.
— Дикие люди, чё с вас взять. Живёте при таких возможностях и ничего не используете, — из вредности проворчала она по-испански себе под нос, поймав взгляд чиновника и не отпуская его. — Реально же вопрос только бюджета. Ну надейтесь дальше на своё государство! А у нас с бюджетами всё в порядке.
Поразмышляв под ускорением, Айя лихорадочно и быстро отправила матери запрос из трёх пунктов. Если смотреть логически — зачем-то же Дальхис Эскобар во всё это ввязалась на стороне Тики Хамасаки?
Нафига нужен такой арсенал, если хлопать только второстепенную шушеру типа Фархата Али? Судя по судейскому беспределу, самое время доставать обрезы из седельных сумок — ибо после драки кулаками не машут (а вот на упреждение — в самый раз).
* * *
Мартинес на каком-то этапе срывается с нарезки. Ну, по крайней мере, так это смотрится для остальных.
Я уже знаю её получше прочих и более чем уверен: она ломает комедию и играет какой-то свой спектакль (непонятно, правда, для чего).
— Аве Конституция Федерации! — после откровенного мата в адрес судьи (даже я подвис всерьёз и абсолютно искренне — ну реально завертелось как-то неожиданно), она поднимается и выдаёт это на полном серьёзе стоя.
Вытягиваясь по стойке смирно, вздевая над головой правую ладонь и поминая по-испански Иисуса и Марию, других слов я не понимаю.
Если видеть её в первый раз, наверняка можно подумать, что одноклассница тронулась мозгами. Но у меня её актёрские таланты при непредсказуемости мышления подобных опасений не вызывают.
Судья, судя по его направленному внутрь себя взгляду, развил бурную деятельность в нейроинтерфейсе. Оно тоже понятно: если позволить каждой школьнице гадить себе на голову подобным образом, можно и какой-нибудь негласный рейтинг среди паствы потерять.
Взятки заносить перестанут, говоря категориями моей бывшей родины, ну или платить станут во много раз меньше.
А Мартинес, отморозившись по полной, какое-то время вещает что-то по-испански, глядя на чиновника и возмущаясь. Под влиянием этого он выныривает из расширения, вроде как не завершив чего хотел — от меня до него далеко, а расстояние имеет значение, подробности не вижу.
Миру была права, заниматься надо больше.
— Удалить её из зала! — судья наконец протирает мозги и находит некое паллиативное решение.
Одноклассница демонически хохочет, демонстративно опускается обратно в кресло и забрасывает ногу на ногу.
"Тс-с-с. Не дёргайся! Тянуть время, экспертиза в пути!" — сообщению на свой внутренний интерфейс я уже даже не удивляюсь, поскольку что-то подобное и предполагал. — "Я щас с охраной зарублюсь, так ты не лезь. Мне максимум 3 нед, а тебе впаяют по совокупности подозрений".
Государственный обвинитель Сосохара, мой адвокат, судья и прочие титульные, не отрываясь, поглощены разворачивающимся спектаклем.
Охрана суда старается минуты полторы: Мартинес какое-то время остаётся на месте. Вцепившись в скамью, которая привинчена к полу, она врубила своё расширение на силу и её банально не могут оторвать.
Титульные на каком-то этапе начинают хохотать. В итоге одноклассницу выносят из зала, а судья, не скрываясь, вытирает рукавом со лба пот.
— Результаты экспертизы! — какой-то латинос в форме патрульного, не обращая ни на кого внимания, идёт по проходу и передаёт документ судье.
Похоже, Айя успешно рассчитала время по секундам.
— К чему такие хлопоты? Могли бы и по электронке отправить, — бормочет председатель заседания.
Полицейский пожимает плечами:
— Ваша честь, пожалуйста, распишитесь на моём экземпляре! — его тон не предполагает альтернативы либо отказа. — Если отправить вам по электронке, с нашей стороны невозможно проконтролировать ваше время ознакомления. А так я вас сейчас жетоном с точностью до секунды фиксирую.
— Вы решили контролировать время моего ознакомления?! — да у судьи сегодня, похоже, день удивлений.
Я не в теме, но происходящее явно отличается
