Ломоносовского проспекта стоит одинокая девушка, возможно, такси ловит. Подхожу.
– Вот смотрю я на Вас, Галина Ермолаевна, и сердце мое вновь подает тревожные звонки.
– Какие звонки?
Подходит статуя командора. Галина Ермолаевна падает.
Я: О боже! Галина Ермолаевна!
Статуя: Брось ее, Все кончено. Дрожишь, Гордей Гордеич? Дай руку.
Я снял решительно пиджак наброшенный. Казаться гордым мне хватило сил. Ему ответил я: – Всего хорошего. А он прощения не попросил.
Чтобы развеять грусть-тоску, я уехал на автобусе за тридевять земель. Вышел где-то в районе Мичуринского проспекта, помог двум девчонкам дотащить чемодан до дома. Что-то тяжеловат. Рация Кэт?
Плейшнер? Вернулся на пустую остановку. Сквозь листву горят окна соседних пятиэтажек, но людей на улице нет и часов у меня нет.
Похоже за полночь. Постоял, постоял и двинулся пешком. Вот уж окна зажглись. Я шагаю с работы устало, я люблю тебя жись и хочу, чтобы лучше ты стала. Ломоносовский проспект. Темный и тихий университет.
Проспект Вернадского. Мимо проносятся такси, но у меня нет денег.
Метромост перешел внизу, на уровне метро. Эскалатор на горе не работает, пришлось спускаться ногами. Впереди мелькнул милиционер.
Иду, не останавливаюсь, а дяденька куда-то исчез. На лужниковом берегу проходу мешает решетка спортивного комплекса, на воротах замок. Не возвращаться же назад пролез под воротами не касаясь спиной земли. На Комсомольский проспект вступил с бледным рассветом.
Ноги ноют. Проносится одинокое такси. Влюбленные на скамейке. Сидят, молчат. Бессовестные.
Осенью 83-го захожу в подъезд своего дома, как обычно сую мизинец в дырочку почтового ящика – что-то есть. Открываю – брошюра адвентистов седьмого дня. Запрещенная литература. Я внимательно прочел ее. В ней описывались несколько случаев притеснений верующих со стороны кгб. Позвонил Мишке, коротко рассказал, в чем дело, договорились, что приеду к нему. Приехал, почитали вместе. Вернулся домой и понес брошюру в милицию. Там записали мои данные, и дня через три ко мне явился невзрачный и просто одетый дяденька. Он предъявил документы офицера кгб. Я рассказал ему все что мог и написал по его просьбе заявление. Написал про незнакомую старушку, которая вертелась у почтовых ящиков, перед тем, как появилась брошюра.
Кто-то из знакомых сказал, что это проверка на лояльность. Женька, которого случайно встретил в концертном зале 'Россия', тоже рассказал, что их проверяли, он фельдъегерь в кремле.
За два года до этого, когда учился на третьем курсе однажды достал из ящика письмо из кгб. Они предлагали мне работу электромонтером.
По их сведениям я недавно окончил училище электромонтером. Про кгб я слышал, что там ставки в полтора, два раза выше и потому не отказался бы пойти, если бы не институт. После письма я позвонил по указанному телефону и сказал, что учусь в дневном институте, и работать у них не смогу. Письмо с координатами у меня осталось, и на пятом курсе я позвонил туда вновь. Где-то я узнал (или по телефону пообещали или кто-то еще сказал), что у инженера в кгб оклад 190 – против 120 на заводе. На заводе 190 – оклад начальника отдела. Мне этого не достичь – нужно в партию вступать, а хочется жить честно.
Меня пригласили на Кузнецкий мост. Пыльная дверь с номером подъезда, больше ничего. Говорил с одним человеком, рядом молча стояли и слушали человек пять в черных костюмах, белых сорочках и галстуках.
Я сказал, что смогу работать у них инженером электромехаником через год, когда закончу институт. Договорились созвониться ближе к сроку.
Через год планы мои изменились. Я так увлекся компьютерами, и перспективой исследовательской работы после окончания института, что преимущество в деньгах потеряло для меня смысл.
После занятий мы пили пиво в сосисочной на Автозаводской. Потом компания наша разделилась. Гросс со Славой остались, Лаврентий поехал домой, а мы с Мишкой поехали ко мне распить бутылку сухого.
Посидели, выпили не спеша. Звонок. – Але?
– Это мы, Коль. Давайте к нам у нас тут флэт свободный, – это
Гросс и Славка говорят оба сразу по параллельным аппаратам. Они дали свой адрес. Мы с Мишкой поехали, захватили в нашем магазине бутылку красного, чтобы не с пустыми руками. Толи Большая, толи Малая
Грузинская улица. Одноподъездный дом, желтого кирпича, кажется мидовский. Внизу консьержка. К кому? Назвали квартиру и имя.
Проходите. Поднялись на лифте. Выхожу первый, деловито. Впереди стена, в обе стороны коридор. Напротив лифта у стены стоит дяденька в сером. Глаза на секунду задержались на нем и пошли искать номера квартир. В дальней квартире дверь настежь, в коридор падает свет из прихожей. Из двери высунулся человек, посмотрел на нас и сказал тому, что в сером:
– А, еще прибыли, давай их сюда.
Только теперь я заметил у серого человека кокарду на шапке.
– За что, за что, о, боже мой? За что, за что, о, боже мой?
– Дяденьки, отпустите нас. Мы – за мир.
– Шпага разрешит все споры, бей, безумствуй и коли. Чем храбрее мушкетеры – тем бодрее короли.
Нас завели в квартиру. Тут уже сидят Гросс и Славка. Капитан в штатском, тот, что высовывался, расспрашивает их о чем-то. Мы с
Мишкой стоим, молчим, ничего не понимаем. Огляделся. Квартира богатая – стенки, мягкая мебель, аппаратура, обои из пластика в красно-белую полоску, тут и там блоки сигарет 'Кент' и 'Мальборо'.
В сосисочной к Гроссу и Славке прилип мальчик, ровесник, угостил пивом, ребята с удовольствием выпили за чужой счет. Потом этот мальчик пригласил ребят к себе, продолжить. Приехали, врубили музыку, еще выпили. Мальчик – хозяин отключился. Соседи по площадке вызвали милицию – им мешала музыка. Выяснилось, что квартира чужая, какого-то босса, а мальчик – его гей.
Нас повезли в отделение. Для Мишки не оказалось места в машине, думали посадить его в собачник. Капитан отпустил Мишку и объяснил, как добраться троллейбусом. Сидим в грязном приемнике, в отделении.
Нам с Мишкой вопросов не задают, мы ничего не знаем. Расспрашивают
Гросса и Славку. Дежурный обзвонил отделения по месту нашего жительства, справляясь о каждом. Капитан извинился, и нас отпустили.
Мы вышли на морозный вечер. К метро шли пешком, вспоминая историю.
Вспомнили, что у Мишки осталась бутылка красного. Зашли в ближайший сквер, курим, пьем из горлышка. Курим 'Кент'. Из той квартиры. Там его блоками. А Славка успел напихать их в пачку из-под 'Пегаса'.
Столом для нашей бутылки служит Славкин желтый дипломат. На нем навсегда осталось красное кольцо от донышка.
Началась кампания по борьбе с Солженицыным. Умные люди, патриоты родины писали в газетах, что он отщепенец, диссидент. Да, нехороший, наверное, человек, если о нем так пишет 'Правда'. Никто в институте, да и родственники ничего не слышали о нем и не читали его книг.
В 83-м умер Леонид Брежнев, генеральный секретарь КПСС. Страна стояла в минуте молчания, в институте мы прервали занятия, стоял транспорт на Автозаводской, завод гудел.
В начале шестого курса будущие выпускники начали готовить материалы для диплома. Я работаю в преуспевающем отделе электроавтоматики. Здесь много сильных специалистов, любящих свою работу и виртуозно выполняющих ее. Два ведущих конструктора выполняют ежемесячный план на четыреста процентов! Электрические схемы управления линиями и станками разрабатывают на микросхемах
'логика-И'. Для диплома можно заполучить великолепных консультантов и написать такой диплом, который будет реально внедрен. Это особо приветствуется приемной комиссией. А я решил делать диплом по микро-ЭВМ. Литературы по этой теме почти нет. На кафедре никто ничего не знает. В отделе, через третьи руки, мне удалось достать материалы на английском по одноплатной микро-ЭВМ на базе процессора
Intel-8080. Через маму нашел переводчицу, заплатил. ('интерфейс' она перевела как 'поверхность раздела'). Подыскать отечественные аналоги для американских микросхем несложно. Наша электронная промышленность просто напрямую копирует микросхемы всех ведущих мировых производителей, не только Интеловские. Только нумерация микросхем у нас своя.
Начертил свою одноплатную микро-ЭВМ: принципиальную схему, весьма непринципиальную и схему печатной платы. Сдул из импортной книги программу на ассемблере. Ассемблером уже владею, могу объяснить, как работает программа. Мне все это жутко понравилось. Это был первый шаг к вычислительной технике. Защитился без проблем – в стране еще не делают микро-ЭВМ, на нашей кафедре этими вопросами не владеют, задавали общие вопросы. Нам раздали дипломы и значки. Значки мы опустили в кружку и залили шампанским.
Вороново
Каждое лето, начиная со второго курса, мы с мамой и Димкой ездим в вороновский пансионат. Большую часть времени здесь я провожу один, готовлюсь к сессии, а потом отдыхаю до конца лета. Пансионат в нашем распоряжении на три летних месяца. Номер стоит рубль в день.
