Я отвел глаза в сторону. То, что раздражает Зинаиду, в доме Подушкиных называлось хорошим воспитанием, я до сих пор не могу от него отделаться.
— Вот и сейчас ты такой, — возмущалась Зинаида, — совсем не изменился. Объяснила же один раз! Виктор Горелов красавец был — высокий, кудрявый, веселый, на гитаре играл, анекдоты травил, плясал лучше всех, к тому же при деньгах. Фуру он по разным странам гонял, вещи оттуда привозил. Неженатый, жил как хотел. Какие к нему бабы приезжали! С авдеевскими-то он не водился, крутил с женщинами из Москвы. Но из-за Адели Вайнштейн свой принцип нарушил. Может, решил: раз она дачница, то с ней можно.
Я сидел, не шевелясь, боялся пропустить хоть слово. А Зина, заметив мою явную заинтересованность, выкладывала давнюю историю с мельчайшими подробностями, припевом повторяя: «Сама, конечно, я ничего не видела, но мама рассказывала, она в то лето к Вайнштейнам дачу убирать нанялась».
… Абрам по утрам уезжал в город, Адель оставалась в избе. Наивный муж, наверное, полагал, что супруга хлопочет по хозяйству, готовит обед, а потом отдыхает на свежем воздухе, ходит на речку, гуляет в лесу, собирает землянику. Собственно, так первую неделю и было, но потом Адель начала вести себя иначе. Она провожала законного супруга до электрички, когда Абрам садился в вагон, махала вслед отъезжающему составу рукой и куда-то исчезала. На дачу она возвращалась около семи вечера, в восемь опять бежала на платформу, встречала мужа, под руку с ним возвращалась в снятую фазенду.
Вероятно, до того лета Адель никогда не жила в деревне, поэтому не предполагала, что у сельских баб по двенадцать глаз, а часть из них расположена на затылке, и кроме всевидящих очей, у них еще чуткие уши и бойкие языки. И вот по Авдеевке змеей поползла новость: Виктор Горелов крутит шашни с красивой дачницей. Адель тайком бегает в избу шофера, приносится утром, уходит вечером, она внаглую обманывает своего мужа.
Спустя месяц кто-то подбросил в почтовый ящик Вайнштейнам анонимку, в которой рассказывалось о похождениях развратницы. Авдеевка затаила дыхание: все знали, что только Абрам утром вытаскивает газеты, блудная жена к ним не прикасается. Доносчик был хитрый, опустил подметное письмо в ночь с субботы на воскресенье, понимал, что в выходной Абрам будет на даче, на работу не поедет, ему хватит времени, чтобы разобраться с прелюбодейкой.
Баба Тоня и баба Маша, жившие справа и слева от дачки, где поселились москвичи, распахнули в своих избах окна, чтобы лучше слышать скандал. Соседи, обитавшие напротив, вышли во двор. Все замерли. Вот сейчас Абрам прочитает послание, озвереет, схватит Адельку за волосы, наподдаст ей от души, помчится в сарай за топором, затем полетит к Виктору… Ой, что будет!
Но в избушке у Вайнштейнов царила тишина. А где-то через час Адель и Абрам под ручку вышли на улицу и дружно пошагали к автобусу. Вернулись они поздно, шли в обнимку. В понедельник Аделька, как всегда, проводив мужа, шмыгнула во двор к Горелову.
Авдеевцы решили, что донос не дошел до адресата, и отправили Абраму новое послание. Но тот и на него никак не отреагировал.
В следующее воскресенье Абрам, вышедший перед завтраком во двор, увидел на сарае надпись, сделанную большими корявыми буквами: «Адель спит с Витькой». Рогатый муж спокойно докурил сигарету и скрылся в избе. А через пару часов супруги, нежно взявшись за руки, отправились гулять в лес. Назад они вернулись довольные, несли корзинку с малиной, смеялись.
— Может, он читать не умеет? — предположила баба Тоня. — Или близорукий сильно, буквы не разглядел.
В понедельник утром стена сарая оказалась чистой, кто стер надпись, осталось неизвестным. Адель проводила мужа и нырнула в избу Виктора.
Деревня впала в ступор — с таким поведением тут никогда не сталкивались.
В конце августа Вайнштейны уехали в Москву и в Авдеевку более не возвращались. К Горелову вновь стали захаживать столичные красотки.
Через несколько лет баба Тоня, поехав в Москву за покупками, увидела в большом универмаге на привокзальной площади Виктора. К слову сказать, в жизни Горелова в то время произошли резкие изменения, он стал жить с веселой, но совсем не симпатичной женщиной по имени Марина Лазарева…
— Марина Лазарева? — не удержавшись, я перебил рассказчицу. — Владелица кондитерского магазина?
— Тебе точно Таисия все рассказала, — вновь расстроилась Зинаида. — Они с мамкой часто чай пили, болтали о всяком.
— Нет, нет! — возразил я. — Впервые эту историю слышу!
— А откуда про лавку знаешь? — недоверчиво протянула подруга детства.
— Зашел как-то на рынок, увидел вывеску «Марина Лазарева. Конфеты», — лихо придумал я.
— Ох, Ваня, врешь, — покачала головой Зина. — Маринку сто лет назад убили, за долги зарезали. Она, говорят, товар на реализацию взяла, но не расплатилась, торговую точку продала, а потом…
— Зиночка, — попросил я, — давай по порядку. Виктор полюбил Марину Лазареву… И что дальше?
— Они поселились вместе, — охотно продолжила та. — У Маринки была дочка. Кто отец, народ не знал, но точно не Горелов. У того светло-каштановые волосы, глаза голубые и белая кожа, летом он никогда рубашку не снимал, чтобы не обгореть. А Фаинка черная, цыганистая. Кстати, и на мать мало похожа, та тоже светленькой была. Видно, в папашку девочка удалась, да только кто он, местные понятия не имели.
— Фаина, которой ты кефир бесплатно дала, дочь Марины, жены Виктора Горелова? — уточнил я.
— Ну да, — кивнула Зинаида. — Когда Лазарева в Авдеевку переехала, девочке лет девять, может десять, стукнуло. Только Маринка никогда Виктору законной супругой не была. Не расписавшись жили, по документам они чужие друг другу. Ваня, ты меня постоянно с мысли сбиваешь, дай договорю спокойно.
Глава 31
— Прости, — смутился я. — Меня твой рассказ захватил. Я не предполагал, что в Авдеевке такие африканские страсти горели.
— Ты нелюбопытный был, окружающим миром не интересовался, в книгах жил, — улыбнулась Зина. — Я же внимательной росла, ушки на макушке торчком держала. Сяду у забора, сделаю вид, что в траве копошусь или играю, а сама слушаю, о чем взрослые судачат. На ребенка они внимания не обращали, свободно гутарили. Ты-то, Ваня, со своего двора только на участок Гусевых бегал, там дерево огромное стояло, на нем у тебя домик был. Ладно, про Виктора теперь!
Я откинулся на спинку стула. Зинаида, откусив от бутерброда с колбасой, заговорила с набитым ртом:
…Соседка Горелова, баба Тоня, поехала в Москву за покупками и увидела в универмаге Виктора. Он явно кого-то ждал — держал в руке пакет, постоянно смотрел на часы, оглядывался по сторонам.
В бабу Тоню когтями вцепилось жадное любопытство. Она спряталась за колонной и стала подсматривать за водителем, который совсем недавно привел к себе в дом Марину Лазареву.
Кстати! Другая соседка Горелова, баба Маша, говорила Антонине:
— Витька образумился, взял бабу с дитем, перестал шлёндрать.
Но баба Тоня возражала:
— Ненадолго утих, скоро налево свернет. Горбатого кобеля и могила не исправит.
Старухи сначала спорили, затем крепко поругались из-за несовпадения взглядов и стали жаловаться друг на друга всей Авдеевке. Село раскололось на две части, одни были за Антонину, другие за Марию.
И вот сейчас баба Тоня получила шанс, застукав Виктора на горячем, доказать свою правоту. Естественно, старушка не собиралась упускать удачу, поэтому решила обязательно увидеть, кого поджидает шофер.
Минут через десять к нему подошла женщина с маленькой девочкой. Антонина чуть не рухнула замертво. Она сразу узнала Адель Вайнштейн и сообразила, что та родила ребенка от Горелова. Малышка была копией шофера: светло-каштановые кудрявые волосы, белая кожа.
— Сонечка! — обрадовался Виктор. — Как ты выросла! Пошли покупать тебе на день рождения подарок.
Вернувшись домой, Антонина тут же растрепала новость заклятой подружке Маше, последняя поделилась с матерью Зины. Авдеевка принялась взахлеб обсуждать сплетню, и снова жители раскололись на два лагеря. Одни полагали, что Софья — ребенок Виктора, другие восклицали:
— Подумаешь, светлые волосы! Аделька небось со всей Москвой переспала.
Шли годы, Вайнштейны более никогда в деревню не приезжали. После трагической гибели Ростика уехали Гусевы, Виктор на Маринке так официально и не женился, но жил с Лазаревой мирно. Та открыла магазин на рынке, стала торговать конфетами, Фаина училась на инженера. Все вроде шло хорошо, но потом беды посыпались, словно песок из разорванного мешка.
Однажды Виктор пропал — просто не вернулся домой. Марина обратилась в милицию, но там ей живенько объяснили, что она Горелову не законная жена, поэтому подавать заявление о его исчезновении права не имеет.
