— И? И что? — Базаров вскинул голову.
— Сначала я бы хотел, чтобы вы, Дмитрий, ответили на некоторые мои вопросы. Это необходимая формальность.
Ночью мы с вами не успели побеседовать. Вам было плохо.
— Со мной было все нормально.
— Ну, не удалось, ладно. Может быть, вы хотите, чтобы при разговоре не присутствовали…
— Сергей ваш друг, как я понял, и мой тоже. И тут никаких секретов нет, вы правильно заметили. — Дмитрий положил руку на спинку Катиного стула. Что вы хотите узнать?
— Мы выписали две повестки — вам и вашему брату Степану. Почему вы приехали без него?
— Степка не может сейчас. Он… пожалуйста, не вызывайте его, не тревожьте. Смерть папы, — Базаров запнулся. — Мой брат недавно оправился после тяжелой болезни. Мы только что похоронили деда. Степан очень переживает. Я вам отвечу за него. На любые ваши вопросы отвечу.
— Ладно. Не будем вызывать, — Колосов, к удивлению Кати, вдруг легко согласился. — Сегодня днем сюда приезжал Свиридов Аркадий Григорьевич.
— Это я его просил приехать. Извините, вас Никита зовут?
А то неудобно без имени обращаться, невежливо. — Базаров выдавил некое подобие бледной улыбки. — А как по отчеству?
— Для друзей я просто Никита. Итак, Дима, скажи мне вот что, — Колосов плавно перешел на «ты». — Как я понял со слов Свиридова, твой отец полгода как уже по собственной инициативе ушел из руководства компании по причине пошатнувшегося здоровья.
— Да. Он состоял лишь в наблюдательном совете, уступив Свиридову свою долю акций.
— А каким процентом акций Владимир Кириллович владел в «Нефти и газе»?
— Двумя процентами.
— Вы, Дима, служите в той же самой фирме, у вас совершеннолетние братья, почему же ваш отец предпочел продать свою долю, а не ввести вас в дело?
— Акции — бумага. Они что-то значат в нашей стране только в тех руках, которые, образно говоря, жмут на нужную кнопку. Приносят доход только тем, кто имеет определенный финансовый вес, связи, доступ к информации, благодаря им власть, чтобы разумно ими распоряжаться. Все это в избытке было у отца. У нас же с братьями… Отец считал, что мы не сможем правильно и выгодно распорядиться этой частью акционированной собственности. Мы молоды, нас в определенных кругах пока не принимают всерьез. Да нас просто бы кинули при случае, и все. Поэтому он решил, что разумнее оставить в наследство семье деньги, вырученные от продажи доли. Я поддерживал его в таком решении. Братья тоже не имели ничего против.
— А ваш дядя Валерий… в случае смерти брата он получил бы что-то?
— Нет. Отец написал завещание. Помимо денег, он распорядился также и своей частью имущества деда — квартира, дача тут неподалеку, коллекции монет, картин, ну и по мелочи. Все завещалось нам: Степану, мне и Ивану. В равных долях.
— Дима, ответьте, пожалуйста, теперь на такой вопрос: это ваша электробритва? — Колосов стелил мягко, но что-то в этой змеиной мягкости заставило Катю насторожиться.
— Нет. Бритва просто лежала в ванной. Я даже не помню, кто ее принес. Ею пользовались все, кому это было нужно.
— Но вы пользовались чаще других?
— Возможно.
— В воскресенье, например, после девяти дней… Вы не обратили внимания на исправность провода?
— Провод был исправен. Я бы не стал пользоваться неисправным электроприбором, я очень аккуратен в таких вещах.
Поверьте мне.
— Ясно. Отца в ванне обнаружили вы… ты обнаружил?
И ты выдернул вилку из розетки, отключил электроприбор?
«Они уже провели дактилоскопическую экспертизу, на бритве Димкины отпечатки есть, — отметила про себя Катя. — То-то Никита в него вцепился. А отпечатки Владимира Кирилловича там были или же…»
— Дима, а вас не удивило, что отец задумал бриться на ночь глядя? тихо спросил Колосов.
«Есть отпечатки отца, — снова подумала Катя. — Обнаружены. Только что-то я не пойму, куда он клонит. Почему из круга вопросов он намеренно выключил Степана? Почему вообще не спросит, где находились близнецы, когда их отец в ванной…»
— В тот миг, когда я увидел это… Мне не удивляться следовало, Никита… а голову себе о кафель разбить, — Базаров стиснул кулаки. — Я не знаю, зачем папа стал это делать. Поступок, лишенный логики. Возможно, и так, а возможно…
Но вообще-то, разве существует какая-то логика в этих несчастных случаях? Кстати, это уже не первый раз в нашей семье, когда неисправная техника становится причиной…
— Несчастья? А кто еще пострадал? Когда? Степан? — спросил Колосов. Вы говорили, он болел…
— Ванька. С Ванькой вечные истории приключаются, — Дмитрий поморщился. — У него в машине отказали тормоза.
Весной это было, слава богу, асфальт был сухой. Он чудом не пострадал. Машину, правда, вдребезги… Подарок отца…
С тех пор даже за руль не садился, не может себя заставить.
— Я говорил сегодня ночью с вашим Иваном. Мне показалось, ваш младший брат, Дима, хм… не очень-то вас, старших, жалует и любит.
— Еще бы! Еще бы нашей домашней Линде Евангелисте нас любить и жаловать! — Дмитрий зло улыбнулся. — Весь в свою маман уродился, та отцу почти открыто изменяла, стерва.
Катя чувствовала, как в нем снова нарастает ночная истерика. Ей хотелось положить руку ему на плечо, успокоить, но… Она лишь вздохнула.
— Щенок, — Дмитрий опустил голову. — Сколько горя отец из-за него вынес. Думаете, легко, приятно было старику осознать, что сын — не сын, не мужик даже, а проститутка, которую все, кому не лень, в задницу трахают? Степка — брат мой — человек прямой. Чуть что, сразу в ухо, так привык с молодежью разговаривать, у них чуть не до драки доходило иногда. А я… сколько я с этим слизняком мучился! Отец просил. С девицами его знакомил, к сексопатологу таскал, психоаналитика откопал, убеждал, умолял, Христом богом просил не позорить нашу семью! В этом году Ваньку на первый курс юрфака приняли, отец деньги заплатил. Так он бросил учебу после первого же семестра! Снова связался с этой своей попсовой кодлой. Студию они музыкальную организовали, как же! Щенки! В апреле, после случая с машиной, он вообще из дома смылся. Снял квартиру с этими своими королевнами с периферии. Отец меня умолял вызволить его из этого бардака, а я… Что я мог? Не за шиворот же было его оттуда тащить?
В кабинете воцарилось неловкое молчание. Колосов хмыкнул.
— Отец свое здоровье на Ваньке сорвал. Это факт, — устало закончил Дмитрий. — Как он страдал, только мы со Степкой знаем. И этого скотства мы Ванечке нашему никогда не простим. И он это отлично знает. Потому и ненавидит нас.
— Ну ладно, м-да-а… Формальности… Покончили мы с формальностями, Дима. Прости, если причинил тебе боль… — Колосов придвинул к себе результаты судебно-медицинского исследования трупа. Помолчал секунду, а потом спросил:
— Скажи мне: когда стало точно известно, что отец болен раком?
Катя вжалась в стул, затаила дыхание. Это еще что такое?
— Зимой. В феврале. Папа сначала в ЦКБ лег, потом ездил в Швейцарию на консультацию. — Дмитрий провел рукой по лицу, словно сдирая липкую невидимую паутину. — У него обнаружили рак поджелудочной железы. Это неоперабельно, так сказали. Вообще, ни при каких условиях для него… В апреле он снова лег в клинику ненадолго и… Никита, скажите ради бога… скажи мне правду: это ведь не несчастный случай?
Он сам… сам это с собой сделал? Да?
Колосов хмуро пролистал подшивку документов.
— Возможно, Дима, это было и совпадение — несчастный случай, но… На проводе возле разрыва оплетки обнаружены его отпечатки пальцев. Ваш… твой отец мог намеренно сам сдернуть эту оплетку перед тем, как… Согласись, бриться в ванной, наполненной водой, он ведь техническое образование имел, да… Вот тут врачи пишут, что злокачественная опухоль была уже в той стадии, что… В общем, ему оставалось жить максимум месяц, а то и меньше. На таблетках. Ведь он уже начал принимать обезболивающее?
Дмитрий кивнул. Он сидел сгорбившись, напоминая больную нахохлившуюся птицу с перебитыми крыльями.
— Возможно, ваш отец боялся мучительной смерти. И выбрал быстрый конец. Поражение электротоком, мгновенный паралич дыхательного центра и… Некоторые в таких случаях стреляются, а некоторые…
— Могу я вас попросить об одолжении? — Базаров смотрел в пол. — Пусть никто, кроме нашей семьи и близких, не узнает, что, возможно, папа сам… Пусть для всех это будет несчастный случай.
Колосов встал.
— Сделаю, что смогу. К вам и вашей семье у нас больше нет вопросов. Можете забирать тело из морга. Похороны, ну и все, как полагается… Один, последний вопрос, можно? Вы с братьями… вы с самого начала думали, что ваш отец, возможно, сам это сделал?
Базаров как-то судорожно мотнул головой — жест можно было истолковать и как согласие, и как отрицание.