Эмоции в ловушку сильно манят,
И выбора тебе там не дают.
А эти горькие слова?
Ведь не тобою сказаны они.
Они играют разумом твоим
И волею завладевают.
И гнев лишь к смерти приведет,
А страх убивает.
Пистолет оказывается тяжелым и чуть не выскальзывает у меня из рук, пока я медленно спускаюсь по ступенькам, стараясь не шуметь. Я вздрагиваю каждый раз, когда лестница подо мной скрипит. Слишком много шума. Руки вспотели, сердце бешено колотится, когда двигаюсь по лестнице, прислонившись спиной к стене.
Тук-тук-тук. В ушах отдается мое сердцебиение. Слишком громко. Я почти ничего не слышу, кроме постоянного ритма.
Я едва дышу. Бросаю взгляд на входную дверь, через витражное стекло которой проникает свет, а затем обратно на лестницу. Я задерживаю дыхание, пока не встаю ногами на холодную плитку в холле. Входная дверь находится в нескольких метрах от меня, но, когда я подхожу к ней, с другой стороны раздаются шаги. Ручка дергается, и мое сердце пытается вырваться из груди.
Кто бы это ни был, он не стучит и не звонит в звонок. Я жду мгновение, дрожа, сжимая пистолет изо всех сил, молясь, чтобы за дверью оказался тот, кого я знаю, но на другой стороне только тишина.
Мое сердце бьется сильнее, когда я тихо бегу по коридору, глядя вперед и оглядываясь назад каждые несколько секунд. Мне нужно сбежать через черный ход.
Закрытый задний двор не спасет меня, но я могу перелезть через забор и проскользнуть сквозь тонкую завесу леса прямо на переполненные тротуары города.
Так близко к защите, так близко к безопасности. Просто бежать.
Я останавливаюсь, крепко прижимаясь спиной к стене, затем подхожу к краю и заглядываю за угол в гостиную.
Там пусто, и до раздвижных дверей всего пятнадцать футов или около того.
Я добегу. В тот момент, когда возникает эта мысль, я собираюсь рвануть. Но внезапный грохот на кухне пугает меня, и я вскрикиваю, нащупываю пистолет и падаю на задницу. Я прикрываю рот и быстро поворачиваюсь лицом к тому, кто там находится. Мой пульс учащается, а тело дрожит.
Пистолет приземлился позади меня, и я изо всех сил пытаюсь дотянуться до него. Но при этом смотрю вперед. Я в шоке обнаруживаю, что гляжу на Лиама Олсена.
— Вау, — легко говорит он с улыбкой на лице. — Вот ты где, — произносит он так, словно ждал меня. Как будто он поджидал меня. Он делает два шага вперед, и мой страх усиливается, когда Лиам наклоняется и поднимает магнит с холодильника.
— Он упал, — говорит он, пожимая плечами.
— Что ты здесь делаешь?
Едва произнеся вопрос, я медленно встаю, убирая пистолет за спину и кладя палец рядом со спусковым крючком.
— Мне сказали, что ты хочешь поговорить о чем-то очень важном.
Тон Лиама игривый, дразнящий, и с ухмылкой он начинает ослаблять галстук на шее.
— Что ты хотела…
Я медленно выставляю пистолет перед собой.
Руки Лиама мгновенно взлетают вверх, его глаза расширяются от шока.
— Я не хочу ни о чем говорить с тобой, — произношу я, и мой голос дрожит. Тело горит, и единственное, что я ощущаю сейчас кроме адреналина, — это страх. Воспоминания о прошлой ночи возвращаются с полной силой. Его руки на мне, его губы так близко к моей шее.
— Держись от меня подальше! — Я кричу на него, и сила моих эмоций заставляет меня дрожать.
— Хорошо, сейчас тебе нужно опустить его, — произносит он властно, хотя на лице видно беспокойство.
Он делает шаг вперед, все еще держа руки поднятыми.
— Я сказала, не двигайся! — Я кричу, словно напугана и бессильна, хотя именно так себя и чувствую. — Убирайся к чертовой матери!
— Ухожу. Ухожу, — быстро говорит Лиам. — Я вошел через парадную дверь и сейчас пойду к выходу, хорошо?
Он произносит это очень быстро с прерывистым дыханием.
— Должно быть, произошло недоразумение, — продолжает он, торопливо выговаривая слова.
В этот момент он поднимает взгляд чуть выше, его внимание больше не сосредоточено на мне, а вместо этого сконцентрировано на чем-то позади меня. Я не слышала, как открылась задняя дверь, пока не стало слишком поздно, и мою кожу покалывает от осознания того, что я в ловушке. Позади меня кто-то есть.
Я кричу, и в этот момент пистолет снова выскальзывает из моей потной руки и выстреливает. Мои глаза устремляются на Лиама, и я как будто наблюдаю в замедленной съемке, как все происходит.
Звук выстрела.
От отдачи пистолета мои руки дернулись.
Большие руки ложатся мне на плечи, когда крик разрывает мое горло.
Грохот все еще отдается в моих ушах, меня трясет, и я пытаюсь оттолкнуть мужчину позади меня, но он прижимает меня к себе.
— Все в порядке!
Я едва могу дышать, не говоря уже о том, чтобы узнать этот голос.
Страх — это то, что руководило всем. Я клянусь. Я не хотела, чтобы произошло что-то подобное.
Я поднимаю глаза и смотрю в глаза Мейсону, только это не он. Это его отец, глядящий на меня сверху вниз с сочувствием, печалью и ужасом.
Только когда я понимаю, что это он, я оглядываюсь на Лиама.
Кровь отливает от моего лица, когда я вижу, что он не двигается. Он лежит лицом вниз, его рука вывернута под странным углом.
— Лиам, — зову я, но он не отвечает.
В моей руке горячий пистолет. Меня начинает тошнить.
Я в неверии качаю головой. Что случилось? Это не я. Клянусь, я в него не стреляла.
Отец Мейсона снова обнимает меня, и я отшатываюсь назад, отчаянно пытаясь убежать от него. У меня словно онемели ноги, пока я пытаюсь отодвинуться от
