что тут же заставило Дамиана пару крохотных секунд ликовать.
— Объяснитесь, — коротко сказала женщина, снова сев в кресло и недовольно скрестив руки на груди.
— Я люблю Элис, — лаконично отчитался младший сын, взглядом передавая эстафету отцу.
Тот вскинул брови так, словно отчитываться вовсе не обязан. Но все же сказал:
— Мы с сыном заключили сделку. Я позволю ему жениться на этой девушке, если он выучится и станет моей заменой в бизнесе.
Лицо Виктории скривилось так, что все присутствующие почувствовали себя крайне неловко.
— Дорогой, ты и правда думаешь, что сможешь занять место отца? — покосившись на Дамиана, спросила женщина.
Парень, почувствовав себя оскорбленным до самых почек, молча кивнул.
— И вытерпишь год, а после женишься на Элис без каких-либо сожалений?
Дамиан скривился пуще прежнего, еле сдерживаясь, чтобы не ляпнуть что-нибудь.
Однако выражение лица Виктории резко изменилось и стало совсем серьезным.
— Неужели это пребывание в том месте так подействовало?
— Не думаю. Тут дело в девушке, — ответил Гордон, словно вопрос был адресован именно ему.
Виктория посмотрела мужу в лицо.
Пару секунд царила гробовая тишина. Отчего онемевший Кристофер и заткнувшийся Дамиан нервно переглянулись.
Мать семейства вновь взглянула на младшего сына. После чего, кивнув головой, выдала реплику, которая удивила Дамиана не меньше реакции отца в его кабинете:
— Похвально.
— …Так я свободен? — выдержав паузу, чтоб не спугнуть настрой родителей, осторожно спросил парень. Ему и правда хотелось хоть немного поспать. Глаза уже были сухими настолько, что веки, закрываясь, скребли зрачки.
— Иди, — бросил Гордон, глядя на Викторию.
— Да. Ступай. Думаю, отдых ты на сей раз действительно заслужил, — сказала женщина, поднимаясь на ноги.
Дел из-за сложившихся обстоятельств навалилась целая куча. Нужно было всех обзвонить и все отменить, принося свои искренние извинения. А это та еще нервотрепка. Но все же женщина чувствовала удовлетворение. Ее младший сын остепенился. Наконец-то. Хотя она до сих пор не могла поверить в это. Ведь Дамиан с детства был той еще головной болью. Особенно в школе. Вечно дрался с другими детьми. Ну, если точнее, бил. Задирал всех. Особенно самых задиристых. И богатые родители избалованных чад вечно грозились подать на них в суд. Виктория просто убийственно уставала от этого. Но при этом наказывать младшего просто рука не поднималась. Как накажешь такого озорного и энергичного ребенка? Вот и рос такой весь вольный и любимый. Но вот когда повзрослел, и пришла пора брать ответственность, просто взял и уперся рогами, не желая покидать радужное детство.
Да уж…
Похоже, судьба воистину справедлива и делает все так, как надо.
Случайности сложились в одну гармоничную и самую крепкую цепочку.
Выходя из гостиной, Виктория, сама не замечая, довольно улыбнулась.
Разве это не чудесно, когда твой ребенок находит свое счастье? Внутри тебя самого словно просыпается новая жизнь. Начинаешь радоваться и за него, и за себя.
26. В больнице
Со дня эпичной завязки все развивалось немыслимо быстро. Дамиану не хватало времени даже посрать. Он практически сутками торчал на работе отца. Гордон ему в учителя приставил старого матерого помощника, который по совместительству являлся его компаньоном и наставником. Можно сказать, что Гордон и этот мужчина вместе основали фирму с нуля. Но в отличие от Гордона у старика не было ни семьи, ни детей. За всю свою долгую жизнь он так и не завел их, поэтому любил старшего Джексона как родного сына. Он с великой радостью взялся за обучение его сына-оболтуса, видя в этом некое предназначение. Вкладывая в это дело душу, внушал себе, что жизнь прожил не зря и оставит после себя достойную замену. Да и парнишка был уж очень похож на Гордона в молодости. Ностальгия придавала еще больший азарт. Старик не скупился на похвалу, когда Дамиан схватывал на лету, но и раздраженно бранился, когда тот не понимал или ленился. Короче говоря, заебывал парня по полной программе.
Временами Джексону казалось, что у него скоро лопнет голова от переизбытка новой информации, которую было не так-то легко запомнить и не путать. Все перемешивалось в неразличимую однородную кашу. И парень, отвечая старику, порой начинал нести сущую околесицу, не в силах вникнуть в суть из-за переутомления. И уж тогда старик в гневе порой даже бил его чем-нибудь по голове. Один раз так заехал толстенной папкой, что у Дамиана аж шишка вскочила. Но он сносил все, хоть временами и грубил, и перечил. Но старик как-то внушал ему уважение. Казался умным и мудрым, несмотря на вздорный и ворчливый старческий нрав. И Дамиан старался. Ему хотелось, чтобы этот старпер признал его. И дело было уже не только в Элис и свадьбе.
Просто ему хотелось доказать отцу, старику, маме и всем, кто его знает, что он не такой безответственный дурак, каким кажется. Просто раньше он так себя вел, потому что у него не было цели. А теперь, когда она у него есть, он добьется всего, чего захочет. Что все это время он вел себя так не для того, чтобы на него обратили внимание, чтобы заметили его. Нет. Просто ему было реально наплевать. Он не инфантильный дурачок. Он самодостаточный, упорный человек, который наконец нашел то, что искал.
Так как у самого Дамиана времени на походы в больницу совсем не было, всем этим занималась его мать. Виктория навещала Элис так часто, как только могла. Не то чтобы ей было нечем заняться в свободную минуту. Просто она хотела узнать о будущей жене сына как можно больше и при этом сблизиться с ней по максимуму. Все-таки ее младший сын совсем не подарок, поэтому женщина даже немного сочувствовал Крамер. И при каждом удобном случае намеками говорила о некоторых особенностях сына, при этом не забывая рассказывать и положительные моменты. Рассказывала Элис, чем сейчас Дамиан занимается и почему не навещает ее. Рассказывала, каким суровым нравом обладает Гордон, который заставляет сына работать на износ. Но сам Дамиан работает и учится еще упорнее, радуя отца. Доказывая своим родителям, как сильно хочет быть с Элис. Глаза девушки в такие моменты начинали счастливо блестеть, растворяя в себе глубокую печаль. В такие моменты Крамер словно пробуждалась ото сна-депрессии и начинала улыбаться. Ненадолго, но зато искренне. И Виктория чувствовала себя обязанной прийти сюда снова. Разговаривать с девушкой как женщина с женщиной. А может даже по возможности дать ей ту любовь и заботу, которую не смогла ей дать родная мать. Ведь после визитов Виктории Элис снова начинала выглядеть одним сплошным серым
