пожарный щит, мысленно провела меня к нему и обратно, и встала на то место, откуда, по ее мнению, был нанесен удар топором по голове несчастного Мизина. По окончании виртуального удара, девушка кинула взгляд на лежащий на ковре топор, а оттуда мысленно перенеслась на лестницу.
– А ты не забыла, что видела меня на носу яхты вместе с Стеллой? – на всякий случай спросил я.
Алина вздрогнула и метнула на меня испепеляющий взгляд.
– Не забыла, – вызывающе ответила она. – Я очень хорошо помню, что вы стояли на носу яхты вместе со Стеллой четыре минуты спустя после того, как Мизин очнулся и позвал на помощь.
Я смотрел в светлые глаза девушки и тонированное легким загаром лицо, более темное, чем шапочка серебристых волос. Теперь мне все ясно, подумал я. Агата Кристи, Чейз, Буало Нарсежак… Маниакальный синдром с нестерпимой тягой кого-то подозревать и раскрывать преступления. Даже те, которых не было.
– Тебе лечиться надо, – сказал я, серьезно глядя на Алину. – Ты совсем себя не жалеешь.
Она улыбнулась – той улыбкой, которая изводила меня с момента нашей первой встречи. Затем, словно дразня, покрутила на пальце ключи и открыла дверь пятой каюты. Оказывается, мы были с ней соседями.
– Идем, выпьем водки, – сказал мне генерал, опустив свою волосатую руку мне на плечо. – Я уже больше не могу вдыхать запах крови. И нога разболелась.
Я остановился перед лестницей и убрал руку генерала с плеча.
– Лоры в баре нет, – вспомнил я. – Она подменил отца у штурвала.
Генерал отрицательно покачал тяжелой головой и, сопя, стал подниматься по лестнице.
– Ты думаешь, что капитан не может оставить на некоторое время штурвал?.. Напрасно ты так думаешь. Очень даже может. Для этого есть автопилот.
Пока мы шли к бару, за стойкой которого игралась бокалами и полотенцем Лора, я думал над словами генерала. Ветер ослаб, небо, как мурашками озноба, покрылось звездами. Яхта, управляемая автопилотом, неслась в бездонную темноту.
– О чем задумался? – спросил генерал, когда мы сели за стол и уставились на рюмки.
– О том, что случилось, – признался я.
– Не стоит, – посоветовал генерал. – Потом от прилипчивых мыслей не отвяжешься.
– А вы предлагаете спокойно пить водку и делать вид, что ничего не произошло? Почему никто не хочет сказать то, о чем все думают?
– А кому это надо? Все ведь прекрасно понимают, что этого мальчишку ударил топором не какой-нибудь морской дух. Не Посейдон, и не Несси. Это сделал кто-то из нас. Ведро помоев на весь наш прекрасный коллектив.
Каждое слово генерала напоминало мне свинцовый шар, который падал на стол, скатывался на пол, отчего все вокруг дрожало и гудело.
– От того, что мы будем хранить молчание, ничего не изменится, – произнес я, глядя, как по пузатой рюмке медленно скатывается маслянистая капля ледяной водки. – Того, кто ударил, можно высчитать.
– А кто будет высчитывать? – спросил генерал. – Ты?
– Все вместе.
– Этого не будет, – моментально отпарировал генерал. – Запомни, на этой яхте никому не выгодно поднимать шум и вызывать службу безопасности. Этого не хочет ни капитан, ни вечно курящая дама, ни сам Мизин… И ты этого не хочешь. Я прав?
Взглянув на меня, генерал подмигнул и одним махом выпил рюмку. Потом встал, крякнул от боли в ноге и оперся о мое плечо.
– Думай о приятном, – сказал он напоследок. – Спокойной ночи!
Я смотрел, как он тяжело, враскачку идет по палубе, зажав барсетку под мышкой. Водка не лезла в горло. Я был переполнен острыми ощущениями до предела, в том числе и спиртным. Невыносимо хотелось чего-нибудь постного, пресного, вялого – или манной каши, или звонка от Эммы. Я вынул трубку мобильного телефона, включил ее, но она не отозвалась гудком: радиолуч улетел в пустоту, не найдя в бесконечной темноте ретранслятора.
– Лора, – сказал я, подойдя к стойке. – Кто первым увидел Мизина?
– Генерал, – без сомнения ответила девушка, продолжая заниматься бокалами. – А потом он позвал врача.
– А твой отец…
– Моего отца тоже генерал позвал. Нужна была сумка первой медицинской помощи. А она хранится в рубке.
– Значит, генерал сюда поднимался?
– Да, он поднялся и рассказал мне, что господин Мизин ранен в затылок.
– На палубе еще кто-нибудь был в это время?
Лора отрицательно покачала головой.
– Нет, больше никого.
– А ты все время находилась здесь?
– Да, все время. Только раз я отлучилась на минуту. Пришла госпожа Алина и попросила принести ей кофе в салон.
– Это было после того, как генерал увидел Мизина?
– Нет. Незадолго до того.
– Как незадолго?
– Может быть, минут за пять, – ответила Лора. – Желаете еще чего-нибудь?
– Спасибо, – ответил я. – На сегодня хватит.
В коридоре у каюты врача стало свободнее. Генерала, Алины и Дамиры уже не было. Капитан, присев на корточки, белой перчаткой упаковывал топор в полиэтиленовый мусорный макет. Мизин уже не лежал, а сидел в кресле, а Виктор и Стелла возились у его затылка с клеем и бинтом, накладывая повязку на швы.
– Как самочувствие? – спросил врач, отступив на шаг и любуясь повязкой.
– Уже нормально, – ответил Мизин. – Только шею поворачивать больно.
– Придется пока не поворачивать. Сейчас идите к себе, ложитесь на правый бок. На ночь я сделаю вам еще один укол.
– На мне все заживает как на собаке, – похвастал Мизин, поднимаясь с кресла. Он был бледен, на лбу выступили капли пота. – Я в детстве знаете сколько раз балдой бился об асфальт? И ничего! У меня тут не лоб, а броня! – добавил он, постучав себя кулаком между бровей.
Стелла поймала мой взгляд, незаметно от Виктора поцеловала кончики своих пальцев и, прощаясь, взмахнула ладонью.
Я вернулся в свою каюту, запер дверь на два оборота, погасил свет и, не раздеваясь, повалился на кровать. Если сегодня ночью кого-то убьют, подумал я, то ничего удивительного в этом не будет. На месте госпожи Дамиры я вызвал бы на борт этой яхты не частного детектива, а взвод омоновцев.