— А вот и она. Кайли Райанс, это Брент Карш и Мэтт Лейн. Они наши спецы по звуку, и сегодня мы работаем вместе. — Чаз кивнул на каждого по очереди, когда называл их имена.
Тощий рыжий парень выглядел не намного старше её, а полноватый мужчина с залысинами и добрыми глазами, скорее всего, был ровесником Клайва.
Кайли улыбнулась обоим, благодарная за то, что они согласились ей помочь. Ведь об этой стороне создания музыки она не имела ни малейшего понятия.
— Доброе утро! Рада с вами познакомиться.
После того как все пожали друг другу руки и обменялись любезностями, звукорежиссёры ретировались, и Кайли выдалась возможность поговорить с Чазом наедине. Девушка пожалела, что не догадалась принести всем кофе и тем самым выразить свою признательность. Но она и так была на взводе и дрожала от предвкушения. Нервозность вывела Кайли из душевного равновесия. Хоть бы мужчины не заметили, что у нее ладошки вспотели!
— Чаз, я сейчас умру.
— Так что, ты готова? — Его глаза ярко блестели за прямоугольными стёклами очков. Девушка попыталась понять по выражению его лица, какие новости её ждут: хорошие или плохие.
— Э-э, думаю, да.
— Ну, во-первых, нам отказали. Не потому, что ты им не понравилась, — наоборот, понравилась, и даже очень. Но из-за негативных публикаций и интервью твоей сумасшедшей мачехи, а также ситуации с Трейсом, они остановили свой выбор на другой девушке.
От разочарования у Кайли сжалось сердце, но она не стала перебивать.
— Я уточнил, можем ли мы что-то сделать, чтобы они изменили своё решение. Моя подруга, которая помолвлена с директором «Витамин Вотер», сказала, что будь у тебя хит или хотя бы популярный сингл, и выбрали бы тебя.
— Но у меня его нет, — тихо напомнила Кайли.
— Верно, пока нет. Но, помнится, в вечер нашей встречи ты упоминала о песне, которую вы с Трейсом сочинили во время гастролей, и я поделился этой информацией с подругой. Она сказала, что совместно записанной с Трейсом песни будет более чем достаточно, чтобы предпочесть тебя другой девушке, даже если песня ещё не ротируется на радио. Так что… короче говоря, мы не мешкая записываем твой вокал для этой песни. Затем я поговорю с менеджерами Трейса, и он запишет свою вокальную партию, и та-дам — ты отправляешься в тур!
Плохи дела. Скорее, даже ужасны. Стены мира Кайли пошатнулись и грозили погрести её под руинами.
— Э-э, Чаз? Я не могу записать эту песню.
Она даже не помнила, что рассказывала ему об этой песне в Южной Каролине. Но тогда ей нужно было произвести на него впечатление, чтобы он согласился работать с ней.
— Послушай, Кайли, я не слепой. И не глухой. Я кое-что слышал, и знаю, что у вас с Трейсом во время гастролей случилась интрижка, что может несколько осложнить работу над совместной песней. Но никто ведь не говорит о замужестве. Тебе просто следует…
— Нет, Чаз. Я имею в виду, что не имею права. Юридически не имею права. Вчера я подписала отказ от прав на неё.
Боже, вчера был самый долгий день за всю её проклятую жизнь.
На секунду Кайли показалось, что у вполне здорового тридцатитрёхлетнего мужчины сейчас случится сердечный приступ. Его голубые глаза вылезли из орбит, а лицо приобрело багровый оттенок.
— Что ты сделала? Когда? — спросил он напряжённым голосом и покачал головой, будто в неверии.
— Вчера утром. Я встретилась за завтраком с Поли Гэрреттом и подписала документы об отказе от всех прав на сочинённую с Трейсом песню, так что я не смогу её записать. Ни с кем. Никогда.
Её менеджер с выпученными глазами сделал шаг назад.
— Какого хрена ты это сделала? И даже не обсудила со мной! Зачем вообще просила стать твоим менеджером, если вытворяешь, что тебе заблагорассудится?
Чаз возвышался над ней, обрушивая гневные вопросы, на которые у неё не было ответов.
— Прости, Чаз. Послушай…
— Нет, Кайли. Это ты послушай. Я жопу рвал, чтобы заключить эту сделку, поднимал все свои связи и просил об одолжениях людей, перед которыми теперь в долгу, чтобы ты отправилась на гастроли в надежде, что тебя заметят и это поможет заключить выгодный контракт. А ты действуешь за моей чёртовой спиной и подписываешь какую-ту туфту, которую наверняка даже не читала и не догадалась взять себе второй экземпляр.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Она стыдливо опустила голову, потому что он был прав, и чтобы не увидел слёзы в её глазах. Почему она такая глупая? Именно об этом её и предупреждал Трейс.
— Должно быть, ты меня разыгрываешь. — Менеджер громко выдохнул. — Тебе вообще всё это нужно?
— Да, конечно нужно. Я всегда об этом мечтала.
Но её голосу не доставало убеждённости. Она не знала, что с ней случилось, с девушкой, которая не выпускала из рук гитару, пожертвовала всем ради музыки и которая не позволяла глупым велениям сердца встать на пути к её мечте. Трейс предупреждал её. Поли предупреждал её. Даже Тоня говорила: «Ты никогда ничего не достигнешь в этом деле, если будешь позволять эмоциям влиять на свои решения». И они правы. В то время как Кайли оказалась слишком упряма, чтобы прислушаться к ним, и слишком занята упрёками в отношении Трейса за нравоучения в её адрес.
Менеджер покачал головой.
— С меня хватит. Тысячи других девушек мечтают оказаться на твоём месте.
Кайли подавила всхлип. Не печальный, а сердитый. Она сердилась на себя, ведь винила в случившемся только себя.
— Ты хочешь сказать, что больше не станешь помогать мне попасть на гастроли с «Витамин Вотер»? Наверняка будут и другие турне, а пока мы можем заняться записью альбома и…
— Нет, мисс Райанс. Я хочу сказать, что с меня хватит. Я не желаю иметь ничего общего с этим дерьмом. Ищи себе другого менеджера. И не подставляй его, когда он будет пытаться тебе помочь.
«Так вот каково это, когда теряешь всё. Снова».
— Чаз, подожди. Пожалуйста, скажи мне, как я могу загладить свою вину.
Она с трудом подавила желание ухватиться за него, упасть к его ногам, как ребёнок, и умолять не уходить. Её карьера не могла закончиться, едва успев начаться. Просто не могла.
Повернувшись к ней лицом, он глубоко вздохнул и продолжил:
— Честно говоря, единственное, что приходит мне в голову, — это позвонить мистеру Корбину и его менеджеру и узнать, успели ли они передать эти документы лейблу. Если да, то твои дела плохи, потому что от них уже ничего не зависит. А если нет, то можешь попробовать убедить их порвать бумаги и записать совместную песню. Только так.
Ладно, ещё есть шанс всё исправить. По крайней мере, у Чаза есть план.
— Так ты это сделаешь?
— Сделаю что? — спросил он, наморщив лоб.
— Позвонишь Тре… э-э… мистеру Корбину?
Кайли наблюдала, как её менеджер, если он всё ещё был её менеджером, потёр глаза за очками, а затем прижал пальцы к вискам.
— Нет. Ты подписала эти документы. И сама себе вырыла яму. Так что тебе и вытаскивать себя оттуда. Если, и только если они согласятся записать с тобой песню, я останусь твоим менеджером. Но, честное слово, Кайли, если ты ещё когда-нибудь выкинешь что-то подобное, я не только перестану с тобой работать, но и всем посоветую держаться подальше от твоей неуравновешенной задницы.
— Я поняла, — кивнула она. — Спасибо. И прости… за всё.
Какое-то время Чаз просто смотрел на неё, будто пытаясь что-то решить. А после вздохнул, повернулся и вышел из студии, оставив её одну.
Кайли осталась стоять на том же месте, переваривая свой позор, и вздрогнула, когда дверь открылась. Выглянул молодой рыжий парень.
— Вы готовы, мисс Райанс?
— Хм, наверное, запись лучше перенести.
Глава 38
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Привет, Поли! Это я, — поздоровалась Кайли в трубку, сидя в пустой квартире. Недавно доставили несколько новых предметов мебели, о покупке которых она уже жалела, ведь если Поли успел передать документы лейблу, то ей придётся всё вернуть обратно.
— Кайли, — резко ответил он. — Чем я могу тебе помочь?
