моё ожерелье, пропил, а теперь возвращаться не желаешь?
Ясно. У нас здесь та самая монстряка, с которой наш развратник Лок резвился четыре дня, пока добывал для меня ожерелье.
- Ладно, потом, разберёмся, - махнул рукой я. – Мы собираемся отплывать. Давай на корабль, там поговорим.
Его Величество изготовился вновь произнести прощальную речь, как вдруг в переулке, выходящем к гавани, раздался звон железа, вопли и треньканье лютни. Из узкого проулка вылетел бард, Орю Каминари, и прямо на ходу наяривая на своей балалайке, понёсся к нам. Следом вывалился начальник городской стражи в форменном мундире с золотыми эполетами, в сопровождении трёх пикинёров.
- Стой, рифмоплёт поганый! – ревел капитан. – Я тебе покажу «медный лоб – забралом хлоп»!
- Кайл! – заорал бард. – Я плыву с тобой, куда бы ты ни направлялся. У меня тут разногласия с капитаном стражи.
- Это кто? – поинтересовался у меня король.
- Орю Каминари, - вздохнул я. – Помните, я вам про него рассказывал.
- Пропустить, - приказал рыцарям охраны король.
Те расступились, пропуская бегущего вприпрыжку барда, и снова сомкнулись, прикрывшись щитами. Разъярённый начальник стражи врезался в охрану, и, ослеплённый яростью, попытался прорваться внутрь.
- Арестовать смутьяна? – поинтересовался капитан рыцарей.
Розалин, прищёлкнула пальцами, и на обезумевшего от ярости стражника вылился поток морской воды.
- Ваше Величество, - опомнился несчастный, - я прошу прощения, но этот наглый рифмоплёт…!
- Орю, - поинтересовался я, - что у вас произошло?
- Разошлись во взглядах на поэзию, - пожал плечами бард. – Его милость, капитан стражи Медный Лоб, изволили считать себя поэтом, и мучали несчастных посетителей таверны «Якорь в печени» своими виршами. Деваться людям было некуда, всем, кому эти «стихи» были не по нраву, стражники обещали настучать по кумполу. Бедные томились в заточении, страдая от невыносимых пыток стихами, хотя, какие это стихи. Было даже три обморока. Но тут появился я, словно глоток свежего воздуха, бесстрашный бард Орю Каминари, и продекламировал пародию на словоблудческие экзерсисы этого осквернителя возвышенного жанра стихосложения. Ему это не понравилось и… Да, кстати, той попойки со студентами Мореходной Академии и расписывание казарм рифмованными оскорблениями не было. Это наглый навет.
- Ну, всё ясно, - махнул рукой я. – Ваше Величество, Ваше Высочество?
- У тебя всегда такой бардак случается? – поинтересовался принц. – Каждый раз, когда мы путешествуем вместе, происходит какой-то цирк.
- Всегда, - вздохнул я. – Наверное, это судьба.
- Раз судьба, то добро пожаловать на борт, бард, - решил принц. – Отправляемся.
Глава 4. Приглашение в ловушку
Корабль шустро летел по волнам, шустро, для скоростей этого мира, примерно километров тридцать в час, то бишь узлов эдак 16. Это корабль не военный, королевский персональный курьер, вооружения не несёт, брони, считай, не имеет. Отсюда мораль, тяжёлые боевые корабли плетутся гораздо медленнее, а про транспорты и говорить нечего.
Значит, можно скорость поделить пополам. Всё, конечно, от ветра зависит, но примем именно такие средние значения.
К чему это я? Да к тому, что морского сражения нам в любом раскладе не избежать. Северный Альянс нападёт на Вестерн, это даже думать нечего, но основная ударная сила будет доставлена по морю. Через узкое горлышко Ущелья Смерти попросту не протащить достаточного количества войск, чтобы устроить масштабное вторжение. Значит, мой проект броненосца придётся как раз к месту. Так, пороемся в памяти. Помню, читал, что скорость колёсного броненосного корабля была как раз восемь узлов, но это на тех паровых силовых установках, а наши двигатели, КР-2(к), то бишь «Кайл-Розалин второй модели (корабельные)», будут гораздо мощнее. Да ещё и колёс будет не два, а три. Боковые и кормовое. По манёвренности мы лучше, броненосцу плевать на ветер, он может и против него идти. А уж вооружение…
В общем, повоюем.
От размышлений меня оторвал Феликс. Поманив рукой, он указал в направлении королевской каюты на корме. Ясненько, ожидается совет. Я встал с бухты верёвки и пошёл к нему. В принципе, многое надо обговорить.
- …И откуда ты взялась, чудо синеглазое? – услышал я голос принца.
Вся моя команда, включая двух незапланированных пассажиров, Орю и нахальной малявки, собралась в королевской каюте. Принц, развалясь в кресле, с интересом рассматривал мелкую, вцепившуюся как клещ во всё ещё бледного Лока.
- Я заколдованная принцесса, - улыбнулась девчонка, - которую Лок расколдовал своим поцелуем… Ну, не только поцелуем.
- Принцесса? – с подозрением переспросила Розалин. – Ой ли?
- Ну, не совсем принцесса, - понурилась синеглазая. – Скорее, жрица. Младшая…
Она вздохнула и принялась исповедоваться. Оказалось, что мелкую зовут Марика, и она правда была жрицей, только в незапамятные времена. Там, в горах, куда я отослал нашего волчару в поисках ожерелья, некогда располагался город. Не то, чтобы город, городок. Ладно, ладно, крупная деревня. Земли было мало, урожай довольно скудный, жилось так себе. Что? Как выживала крупная деревня? Хреново выживала, народа было немного. Да чтоб вас, село это мелкое было, отстаньте уже! Почему село? Потому что храм при нём, это и дураку понятно. А что за бога там чтили… не помню уже, какого. И как звали, тоже не помню, да какая разница? Нет его уже давно, помер.
- Бог и помер? – удивился я.
- Вот такой хреновый бог, - отрезала Марика. – Во всех смыслах. Слушай дальше.
В храме забытого бога всегда было три жрицы, старшая, средняя, и, соответственно, младшая. При храме, в качестве божественного артефакта, состояло ожерелье… Инвентарный номер? А что это такое? Тьфу, не перебивай!
Божество, как потом выяснила Марика опытным путём, вовсе не был бессмертным. Для продления жизни ему требовалась жизненная сила жриц, которых периодически приносили в жертву на алтаре, наполняя этой самой силой священное ожерелье. После чего оно возлагалось на статую божества и божественный упырь, чтоб ему в аду для мелких божков не чихалось, впитывал подношение, продляя себе жизнь.
Надо ли говорить, что на роль жертвы избрали как раз Марику? Ну не старшей же под нож ложиться, правильно? У средней муж и дети, а мелкая – она сирота, да и кто про неё вспомнит? В общем, жреческий коллектив посовещался и решил, что почётная обязанность перейдёт к младшей. Мнение Марики, естественно, никто учитывать не стал.
Мелкая дурой не была, она давно уже подозревала неладное, благо части мозаики всегда были перед её глазами, и
