Я вцепился пальцами в диван, чтобы удержаться и не дотянуться до ее шеи. Брэкстон обладала врожденной способностью превращать самого дальновидного парня в доисторического пещерного человека. Я был спящим медведем, а она вызывала меня на пробуждение. Хьюстон и Рик ничем не отличались. Последний, возможно, и был хорошим парнем, но он тоже был лжецом. Она поймет это рано или поздно, если Рик когда-нибудь сделает хоть шаг в этом столетии.
— Если ты ищешь кого-то, кто был бы добр к тебе, когда его нет внутри тебя, то я не тот парень. Рик может попросить добавки, но не более того. Хьюстон забудет тебя в тот же момент, когда ты уйдешь.
— Почему ты говоришь мне это так, словно это имеет значение? В первую очередь мне должно быть интересно.
— Твоя голова, может, и не заинтересована, твое сердце все еще подлежит обсуждению, но твоя киска льет слезы рекой всякий раз, когда кто-то из нас проходит мимо, так что прибереги свою чушь для вялых членов и простаков.
Ее губы приоткрылись от моей дерзости, прежде чем она взяла себя в руки и прищурила свои большие карие глаза.
Ага, знаю.
Я мудак, который только что поднялся на новый уровень, но я уже говорил об этом ранее. Брэкстон вытаскивала из меня все дерьмо. Она была у меня под кожей и с каждым днем проникала все глубже. Я повернулся к Рику, который откинул голову назад, чертовски крепко зажмурил глаза, а лицо сморщил от гримасы. Я облажался еще больше, чем Хьюстон.
— У этой тачки есть кабельное?
Открыв глаза, Рик посмотрел на Брэкстон, затем на меня и вздохнул:
— Должно быть, — пробормотал он.
Я молчал, пока он брал пульт с подушки рядом с собой и включал телевизор. Звук сразу же заполнил автобус. Мне было все равно, что играло, лишь бы это отвлекало. Рик переключал каналы несколько минут, прежде чем остановился на фильме, который, похоже, только начинался. Только когда на экране появилась Галь Гадот, я понял, что происходит. Выхватив пульт у Рика, я прибавил громкость.
Потрясающе сексуальная женщина, бегающая в бронированном нижнем белье и надирающая задницы придуркам? Рассчитывайте на меня.
Однако даже это было далеко не так захватывающе, как заявление Брэкстон о том, что она гребаная сексуальная наркоманка. Я на это не повелся, но не мог перестать думать.
Брэкстон — нимфоманка.
Ничто другое не звучало слаще.
Или это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Рик пошел за тремя банками пива из холодильника. Они были лишь слегка охлаждены, но вполне сойдет. Открыв язычки на всех трех, он протянул одну Брэкс, которая, к его удивлению, приняла ее. Он прижал мою к моей груди, пролив немного на рубашку.
Черт, я только забрал ее с химчистки.
Мы обменялись сердитыми взглядами, предупреждая друг друга отступить, прежде чем сосредоточиться на «Чудо-женщине».
Да, я понял, что он имеет в виду. Я продолжал лажать. Так подайте ж на меня в суд.
К счастью, единственным полезным навыком, которому научил меня отец, было умение наводить порядок.
Рик уже съел большую часть пиццы с тремя видами мяса, предназначенной для меня, поэтому я схватила ту, что была еще закрыта, и приподнял крышку. Я наблюдал, как Брэкстон на мгновение притворилась, что смотрит фильм, прежде чем заговорить. — Сыр и ананас, — объявил я так, словно сам ее испек.
— Я же сказала тебе, что не голодна, — как раз в этот момент в ее животе заурчало достаточно громко, чтобы было слышно за кадром фильма.
Идеальное время. Я не был удивлен, так как сомневался, что у нее был хороший аппетит до и после шоу.
— Твой желудок не согласен. Ешь.
— Мне не нужно, чтобы ты указывал мне когда есть, Лорен. Я вполне способна считывать сигналы своего тела без твоей помощи.
Как по команде, у нее снова заурчало в животе, только на этот раз громче. Фыркнув, она наклонилась вперед и схватила один ломтик. Откусив кусочек, прожевав и проглотив, она одарила меня дерзкой улыбкой, прежде чем закатить свои карие глаза.
Схватив один из ломтиков из ее коробки вместо своей, я съел половину за один укус, как будто это помогло бы мне проникнуть в мысли Брэкстон. Было неплохо. Конечно, я был чертовски голоден. Я тоже не мог вспомнить, когда ел в последний раз. Время в дороге может быть жестоким. Были времена, когда даже самые элементарные человеческие потребности были либо необязательными, либо забытыми.
Мы смотрели фильм в основном молча. Мы с Риком издали несколько одобрительных мужских возгласов, которые вызвали у Брэкстон безграничное отвращение.
— Ты когда-нибудь наряжалась на Хэллоуин? — спросил я без предисловий, рифмы или повода.
Она перевела на меня взгляд:
— К чему это?
Я кивнул в сторону телевизора и Галь Годот, играющей свирепую амазонку, но невежественную полубогиню:
— Уверен, что с нужными телефонными звонками мы смогли бы достать тебе аутентичный костюм. С другой стороны, думаю о «Ядовитом плюще». Предположу, что ты натуральная рыжая.
Мои брови поползли вверх, пока я ждал ответа. Конечно, она не клюнула на наживку, хотя на самом деле я этого и не ожидал.
— Ты утомительный, — сказала она, покачав головой.
— Я предпочитаю захватывающий.
— Как насчет свинья?
— Ты можешь так меня называть, но ты все равно захочешь, чтобы я тебя трахнул, — я пожал плечами.
Наши взгляды встретились и задержались, но она не стала утруждать себя отрицанием. Оказаться вместе в постели было всего лишь вопросом времени. Мы не подходили друг другу во всех отношениях, кроме одного — химия, возникшая между нами, могла бы разрушить самую крепкую гору.
Поскольку я был джентльменом, когда мне это было удобно, я позволил ей сорваться с крючка, сосредоточившись на фильме до тех пор, пока у меня не начали слипаться глаза.
Фильм даже не был близок к окончанию. Как долго длилась эта чертова хрень?
Скоро мне понадобится кровать, желательно с Брэкстон.
Движение привлекло мое внимание краем глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как она зевает в третий раз за десять минут. Засыпая, она, должно быть, придумала для меня идеальное наказание, потому что повернулась на бок и, прежде чем положить голову на колени Рику, остановилась:
— Это нормально?
Ублюдок даже не колебался, прежде чем кивнуть. Она наградила его сонной улыбкой, а затем ее голова оказалась на его гребаном бедре.
Я увидел красное.
На щеках Рика расцвел румянец, словно он был тринадцатилетней девочкой.
— Почему я дружу с тобой? — я выпалил это из ревности. Мне было насрать на то, что я это скрывал. — Тебе двадцать семь лет, и ты краснеешь, потому что девушка попросила прикоснуться к тебе платонически, — я покачал головой с завистью, замаскированной под отвращение. Брэкстон должна была лежать на мне. — Боже, ты смущаешься.
— Игнорируй его, — пробормотала Брэкстон, когда ее веки сомкнулись. В любой момент она могла отключиться. — Он ревнует, потому что ты милый, и мне нравишься больше.
Чувствуя себя чертовски злым, я улыбнулся им обоим.
— Жаль, что он женат, — настучал я, к ужасу Рика.
К счастью для него, Брэкстон уже заснула.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
На следующее утро, проснувшись в одиночестве, я почувствовала облегчение. Я не была уверена, что спала одна. Все, что я могла смутно припомнить — как меня отнесли в спальню и осторожно уложили на ортопедический матрас. Ну и нежный поцелуй, прижатый к моему лбу. Я лишь хотела бы подставить лицо к этим губам.
Следуя за запахом французских тостов, я вошла на кухню и застукала Лорена за кражей ломтика бекона с тарелки, предназначенной для меня.
— Значит, ты еще и вор, — я прошаркала к стойке и почувствовала восхитительный запах, исходящий от тарелки. Я могу реально привыкнуть к тому, что рядом есть шеф-повар. Это казалось стоящим вложением средств для девушки, которая ничего не смыслила на кухне.
