Она больше не смеется и показывает пальцем на другую девочку, которая удаляется от нас, потом начинает отчаянно махать в ее сторону. Я не понимаю, чего хочет ребенок. Она начинает плакать, а я оборачиваюсь назад и понимаю, что стою один на каком-то пустыре. Никаких девочек вокруг. Только холод и завывающий ветер. Мое сердце ноет и разрывается. Я в отчаянье. Захлебываюсь от боли. Прижимаю руку к груди и кричу в полный голос.
– Майкл!
Женский испуганный голос вырывает меня из кошмара. Я открываю глаза, встречаю настороженный изумрудный взгляд. Она совсем не выглядит заспанной, в комнате светло, и я осознаю, что уже глубокое утро. Мне же казалось, что я спал всего мгновенье.
– Ты кричал, что случилось? – спросила Лили.
Я тупо смотрю на нее, медленно приходя в себя. Снова этот хвост на затылке, шорты и майка, которая ничего не скрывает. Ее пальцы в муке, я замечаю это, потому что она проводит ими по своей щеке, убирая за ухо выбившийся локон. Черт, я …. Не знаю, что сказать, но ее вид вызывает во мне волну неподдельной нежности. Она начинается где-то в области живота, заполняет все внутренности, накрывает с головой. Я не готов к подобному.
– Тебе тоже снятся кошмары? – шепотом спросила Лили. И ее глаза сказали мне, что она видит их регулярно. Протянув руку, я нежно погладил ее по щеке, провел большим пальцем по пухлым губам. Мое тело снова болезненно жаждет ее. Прикусывая губу, я шумно выдыхаю, пальцы крепко обхватывают девичий затылок и притягивают прямо в мои объятия. Она отрицательно качает головой, но я уже вижу это, в глубине ее глаз – дымку разрастающегося желания.
– Я жарю блинчики, – выдохнула она мне в губы прежде, чем я засунул язык ей в рот. Отпустив ее затылок, мои ладони обхватили упругую задницу, усаживая на меня сверху.
– Ты превратилась в кухарку. То яйца, то блинчики. Я смотрю, ты взялась за меня всерьез, – смеюсь между поцелуями, расстегивая ее шорты. Она не удосужилась надеть трусики. Моя девочка. Лил трется об меня, тихо постанывая. Пробравшись в шортики, я проникаю в нее двумя пальцами, проверяя готовность Лил. Мокрая, черт, какая же она …. Вчера ночью Лили жаловалась, что меня было слишком много. И даже плакала, когда я взял ее сзади.
– Ты готова? – хрипло шепчу я. Если нет, я просто не переживу. Мне мало ее губ и рук. Я хочу это сладострастное ощущение, когда, кончая, она сжимает меня своими тугими мышцами доводя почти до потери сознания.
– А ты не чувствуешь? – спрашивает она, отстраняясь только для того, чтобы снять шорты. – Боже… – выдыхает она, направляя в себя и медленно принимая мой член. – Хочу тебя, Гетти, – шепчет она, начиная двигаться, я помогаю ей, постепенно увеличивая темп, мои пальцы сжимают ее ягодицы, оставляя свежие синяки, словно мало вчерашних, я насаживаю ее на себя в безумном ритме, теряя остатки контроля. Мне похер, что сейчас, возможно, горит чертова кухня. Я сам горю, словно в лихорадке. Она стонет, кусая губы, выкрикивая мое имя, когда я вхожу слишком глубоко, а потом выгибаясь матерится, и я взрываюсь, сразу после нее. Ее оргазм всегда вызывает ответную волну во мне. И я рычу от пронзившего все тело удовольствия. Задираю ее майку и до боли сжимаю грудь, щипая соски пальцами, а потом утешая губами. Она задыхается, я тоже. Кладу ее рядом с собой, перебираю фальшивые волосы. Хочу спросить, но не решаюсь. Женщины такие обидчивые. Не любят, когда мы видим детали и недочеты. Скорее, простят измену, что упоминание о лишних килограммах или искусственных волосах.
– Надеюсь, ты убрала с плиты сковородку? – спросил я, восстановив дыхание. Она смотрит на меня туманным взглядом. В нем читается удовольствие и грусть…. Лил отстраняется. И лицо ее снова непроницаемо. Она отворачивается, поднимает одежду.
– Я выключила газ, – отвечает она, когда я уже забыл о вопросе, поглощенный любованием ею, ее телом….
– Через полчаса спускайся обедать, – доносится до меня уже из коридора.
И кто кого сейчас поимел, спрашивается? Стоп! Обедать? Вскакиваю на ноги, шарю по комнате глазами, ища часы или какую-то технику с часами, или свой телефон. Ничего! Айфон наверняка валяется где-то внизу. Именно там мы начали…
Я иду в душ, потом спускаюсь в гостиную в одном полотенце, нахожу на полу возле бара джинсы и футболку. Одеваюсь, проверяя карманы. Айфон в кармане, но полностью разряжен. Но я уже знаю время. В гостиной есть часы. Час дня.
Отлично. Проспал половину выходного дня, а завтра снова на работу. Черт, чувствую себя вымотанным, и как ни странно, возбужденным.
Топаю на кухню за обещанными блинчиками. Лили переоделась. Сейчас на ней простой шелковый сарафан розового цвета. Причем, вполне приличный. Даже не прозрачный и не короткий. Может же!
– Ммм, вкусно пахнет, – втягивая носом аромат горячих блинчиков, бормочу я и усаживаюсь за стол. Она уже все подготовила. Тарелки, кофе, вишневый джем.
– Расскажешь, что тебе приснилось? – спросила она, присаживаясь, напротив. Тарелка с блинами опустилась между нами. Я нетерпеливо потянулся, и слегка обжог кончики пальцев.
– Как ни странно, ничего страшного, – пожал плечами я, окуная блин в джем и направляя в рот.
– Ты напугал меня, – Лили тоже принялась за еду, но не так жадно, как вчера.
– Очень вкусно, малышка. Ты кулинар. На самом деле мне снились дети. Две девочки. А что именно меня испугало во сне, я так и не понял. Может, это были вы?
Я смотрю на нее, лицо ее бледнеет. Поднимает в недоумении брови.
– Мы?
– Ну, ты и сестра. Ты зря думаешь, что я такая сволочь. Мне действительно жаль, что Алан обманул тебя, и в итоге ты не смогла помочь сестре. И весь этот ужас, что ты пережила… – я положил блин на тарелку перед собой, протянув руку, накрыл ладонью ее пальцы. – Я не могу ничего исправить и переиграть, но мое сожаление искренне. Правда, Лил. Я…
– Я просила… – она закрывает мой рот ладошкой.
– Черт, я не
