ее с какой-то другой…. Я дотрагиваюсь до ее сосков, мягко и нежно, с восторгом наблюдая, как они твердеют, превращаясь в твердые камушки. Она солгала мне, и все-таки прошла реабилитацию. Как еще объяснить ее проснувшуюся чувственность? Если даже она научилась изображать оргазм, то тело врать не будет. А ее тело говорит мне о том, что она хочет меня снова. Я выпрямляюсь, замечая ее удивленное выражение лица, когда она смотрит на мою эрекцию.
– Ты сексуальный маньяк, Майкл Гетти, – говорит она, когда я забираюсь ванну, устраиваясь напротив нее. Ее ножка игриво скользит по моему члену вверх-вниз.
– Кто бы говорил, – отвечаю я приглушенно. – Определенно хочу твои губы вместо ноги, – смеюсь.
– Боюсь, я захлебнусь, – она тоже смеется, вставая на колени и медленно подползая ко мне. Садится на меня сверху. Я беру в рот ее сосок и начинаю сосать, толкаясь членом в ее промежность. Она помогает мне, и мы стонем в унисон, когда я начинаю медленно и глубоко иметь ее. Она нетерпеливо всхлипывает, умоляя двигаться быстрее, но я не спешу, купаясь в наслаждении, которое дарит мне наш секс. Я кончил дважды, и поэтому теперь могу тянуть удовольствие. Ее жадность меня забавляет. Я знаю, как помочь. Снова втягиваю в рот твердый сосок, потираю ее взбухший клитор большим пальцем руки.
– Хитрый ублюдок, – кричит она, содрогаясь в оргазме.
Я выхожу из нее и приподнимаясь, сажусь на край ванны, моя эрекция оказывается напротив ее лица. Я хочу эти чертовы губы. И она делает это.
Сосет меня. Умело. Виртуозно. Так же, как трахается.
Я переполнен похотью. Мне кажется, что даже мозги переполнила сперма. Я кончаю ей в рот и Лил лижет, а не отворачивается брезгливо, как делает это Камилла. Черт, Камилла.... Я совсем забыл о своей жене. Она, наверно, тысячу раз звонила мне. Я конченный ублюдок. Если она бросит меня, то будет права. Так мило с моей стороны вспомнить о жене, после третьего оргазма с другой женщиной.
– Наверно, с меня хватит, – произносит Лили. Я постепенно прихожу в себя. Она уже стоит на полу, закутанная в розовое полотенце, протягивая мне такое же, розовое. – Есть хочешь?
Я кивнул, слишком обессиленный, чтобы говорить.
– Пойду сварю кофе и сделаю бутерброды, – бодро улыбнулась мне Лил, оставляя одного.
Я быстро всполоснулся и почистил зубы. Обмотал бедра полотенцем, прежде чем выйти.
Лили хлопотала на кухне в футболке, которая едва прикрывала голый зад. Я ухмыльнулся, прижимаясь плечом к холодильнику. Обернувшись, она медленно прошлась по мне взглядом. Щеки ее вспыхнули, как и глаза, когда она встретила мой такой же пристально-изучающий взгляд.
– Клевый пресс, – голос ее прозвучал немного сконфуженно.
– У тебя тоже, – отрекошетил я комплимент. Она пожала плечами, и футболка задралась чуть выше. О, Боги, эти ноги! Я снова хочу их на своей талии.
– Хочу кубики, как у тебя, но не получается.
– Потому что ты женщина. Пей мужские гормоны, если хочешь кубики, – я усмехнулся. – Но вырастут не только они, но и усы. Что будем кушать?
– Я же говорила.
– Я забыл. Ты так славно мне отсосала, что я просто не мог думать.
– Фу, Майкл. Это пошло.
– Раньше тебе нравилось, – я выпрямился, медленно надвигаясь. Она отвернулась, разрушая наш зрительный контакт. – Как и многое другое, – хрипло добавил я, глядя на задницу Лил. Я вспомнил, как увидел ее в тех шортах на тренажере. Сколько раз после я мечтал оказаться в этой славной попке?
– Многое изменилось с тех пор, – говорит Лили. Она жарит яйца. Черт, я не думал, что смогу возбудится от того, как женщина жарит яйца, если только она не делает это в переносном смысле. Я просто как похотливый подросток. Лили берет сковородку, собираясь повернуться и поставить на стол, но натыкается на меня. Ее задница прямиком натыкается на … ну, вы поняли.
Она смотрит на выпуклость на полотенце, потом медленно скользит взглядом по всему моему телу. Когда наши глаза встречаются, я вижу то, к чему не готов, растерянность и смятение.
– Не могу поверить, у тебя опять стоит, – она качает головой. – Ты точно извращенец, Гетти. Вы, бл…, сто процентов родственники с Аланом. Твоя жена, вообще, ходить может?
– Ты злишься? По-моему, это должно льстить, – я сажусь за стол, наблюдая, как она ставит тарелки и накладывает яичницу.
– Что льстить? Твой неуемный сексуальный аппетит? – достает кружки и наливает кофе из аппарата. – Должна тебя расстроить, женщине совсем не нужно, чтобы ее имели всю ночь. Достаточно одного акта, одного полноценного, удачно закончившегося акта. У нас их было три. И у меня реально там болит. Если ты попробуешь подкатить снова, это будет, бл*дь, последним сексом между нами!
– Мне нравится, как ты ругаешься. Я становлюсь еще тверже, – я смеюсь, а она режет хлеб и колбасу. Ее щеки алеют. Я протягиваю руку, гладя ее задницу. Она фыркает и садится напротив. Ее взгляд изучает мое лицо пристально и настороженно. Лил словно огорчена или расстроена чем-то.
– Тебе кажется, что я постарел? – предположил я. Пять лет здорово изменили меня. Много работы, сплошной стресс....
– Нет, мне кажется несправедливым то, что ты так хорош внешне. Такое несовпадение, – она впивается зубами в кусок хлеба. Я хмурю брови и злюсь. Какого хера она имеет в виду?
– В тебе совершенно не чувствуется русских корней, – поясняет Лил. – Как и американских. Когда мне сказали, что я должна ублажать американца, я представляла тощего, бледного, прозрачного ботана с бесцветными глазами. Обязательно тупого, с плохой потенцией. А получила озабоченного красавца-мачо, похожего на Энрике Иглесиаса.
– Ты расстроена? – удивился я, не забывая орудовать вилкой. Забавно было наблюдать, как Лили набивает рот. Она явно не заботится о лишних килограммах. – Кстати, у нас в роду были и итальянцы, и мексиканцы.
– Мне было бы проще, не будь ты… – она обвела меня взглядом. – Таким похожим на суперзвезду. Я была совсем девчонкой, Майкл. Ты же не мог не понимать, что
