Ну вот, потому что взрослые такие неразумные, я уж думала, задразнят мою малышку в школе, дети-то всему от взрослых учатся. Тайо постоянно твердила: «Защищай сестру, ты старше». Но знаешь, страхи оказались напрасными! Никто особо к цвету волос не придирается, и про уши дразнилок не сочиняют, нашли они с Тайо себе компашку, гуляют вместе, дружат.
Вот, кстати, был один случай.
Я заметила, что у Тайо начала перетираться ленточка с ключами, которую он должен бы таскать на шее, а носит в портфеле. (Тайо – наш ответственный хранитель дома: мы с Индреком целыми днями на работе, и детям приходится возвращаться в пустую квартиру, самостоятельно замок открывать.) И, значит, взяла я эту ленточку, хотела подшить, а Тайо сказать забыла. И наутро дети отправились в школу без ключей, потому как ленточка осталась лежать на моём столе, в спальне. Я же, балда этакая, вспомнила об этом только в конце дня, незадолго до того как домой идти. Картинка перед глазами встала, как живая: лежат ключи на столе, лента свисает, я ещё подумала, не смахнуть бы, да и забыла. Подшить подшила, а в портфель ребёнку всунуть забыла.
Бегу я, ворона, домой. Стремглав мчусь, думаю только о детках своих голодных, озябших, на часы посматриваю, пытаюсь вычислить, кто раньше вернётся, я или Индрек. Прибываю к дому, бегу к подъезду, поднимаюсь, наконец, на наш этаж – и что же? Никого перед дверью. Открываю – навстречу Тайо выскакивает: «Мама пришла!» Все дома, и дети, и Индрек.
Я, конечно, подумала, это он им дверь открыл, даже спрашивать не стала. А потом смотрю – а ключей-то и нет. Посмотрела на столе, на полу, везде порылась – нет, как будто не было никогда. Тогда уже спрашиваю у Индрека, вечером, когда дети спать пошли, мол, это ты им дверь открыл? Он на меня глаза удивлённые: нет, мол, уже дома были, когда я вернулся.
А ключей-то и нет.
Каково, а?
Я только потом сообразила: верно, Тайо вспомнил о ключах и перед уходом зашёл в нашу комнату, взял. А мне сказать и забыл. Я потом у него спросила, так и оказалось. Но напугал же он меня – я уже столько всего передумала: как дети могли достать ключи из запертой наглухо квартиры? Да ведь Тайо и не знал точно, куда я их подевала, разве что случайно заметить мог...
Похоже, сумбурным получился мой рассказ. В общем, так мы и живём, как я рассказываю: сумбурно, но зато весело. Тайо порой хулиганит, Хиден общается с воробьями (ну, это я так называю её дружбу с птицами, порой кажется, что они и впрямь понимают один другого), Индрек по уши в своих книгах, а я бегаю между всеми ними и ставлю всё с ног на голову.
Короче, живём весело – приезжай скорее и окунайся в нашу атмосферу!
Индрек передаёт привет, дети кричат, чтобы ты привозила Ксюшу.
Жду! Отговорки не принимаются!
Неля Кеваде»
Таллинн, 28 августа 1991 года
Воробей нахохлился, склонил голову набок, рассматривая булку, затем смело спорхнул с ветки прямо на ладошку и начал клевать. В то же мгновение гам и чириканье заполнили солнечную тишину школьного сада: ещё с десяток пугливых пичуг устремились к детской руке. Беловолосая девочка рассмеялась, протягивая к птицам вторую ладонь. Старый рыжий кот посмотрел осуждающе: опять его оставили без добычи.
– Здравствуй, Хиден, – раздался незнакомый голос.
Девочка недовольно огляделась: ну вот, сейчас всех птичек распугает. Но вокруг не оказалось никого, только шумные воробьи да потрёпанный полосатый кошак. Выбросив странности из головы, Хиден поискала взглядом очередного воробья. Поманила, заставив приземлиться на ладонь.
– (Хиден-эли), – голос позвал вновь, и девочка вдруг сообразила. Кто-то обращается к ней мысленно, как может только Тайо. Но брат с мамой в здании школы, смотрят там расписание. Да и голос явно чужой.
Девчушка подозрительно покосилась на кота. Тот зевнул, всем видом показывая, что считает разговоры с человеческими детёнышами ниже своего достоинства. Нет, её точно звал не этот полосатый зверь.
– (Хиден-эли), – третий раз зазвучал в голове голос.
Девочка ещё раз осмотрелась. И тут наконец заметила незнакомца по ту сторону витой выкрашенной в бледно-зелёный цвет решётки, обозначающей территорию школы. Высокий, чем-то похожий на папу, он улыбнулся:
– (Здравствуй)!
– Добрый день, – Хиден ответила вслух, подходя к забору. – Откуда вы знаете, как меня зовут?
– (Я друг. Твоих родителей).
– Мама скоро выйдет. Она смотрит, во сколько нам в понедельник в школу приходить.
Друг родителей? Это неинтересно.
Девочка отвернулась, присела на корточки, опять подзывая птиц.
Мамин знакомый – ещё один из тех взрослых, которые приходят в гости, гладят их с Тайо по головам и называют миленькими детками. А потом на кухне цокают языком, сетуя, какая Хиден хрупкая да бледненькая, и советуют разных врачей. Мама расстраивается, папа сердится, а дочь снова начинают кормить разными лекарствами.
– (Пришёл. К тебе), – он говорил странно. Не как Тайо, не словами. Сообщения незнакомца были обрывисты, и каждое вспыхивало в голове небольшим фейерверком. Непрерывные залпы мутили мысли.
Хиден поморщилась.
– (Хочу говорить. С тобой).
– (Мне нельзя разговаривать с незнакомыми), – вспомнив о запрете, девочка перешла на мысленную речь. – (Вдруг вы на самом деле маньяк, а не мамин товарищ. Сегодня утром по радио передавали про маньяка, он детей ворует).
Мужчина за решёткой явно удивился. Хиден не знала, как поняла: внешне в облике незнакомца ничего не изменилось. Но чужое резкое удивление толкнуло её в висок изнутри. Неприятно.
– (Хиден-эли), – голос и глаза мужчины лучились укором. Как можно подозревать его, лучшего друга семьи, в подобной низости? Даже воробьи зачирикали осуждающе.
– (Извините), – мысленный разговор с похожим на папу дяденькой отнимал много сил. Внутренняя энергия исчезала капля за каплей.
Девчушка села, совершенно не заботясь о том, что платье может испачкаться травяной зеленью. За испорченный наряд мама отругает потом, а сейчас надо было сесть. Очень кружилась голова, и ноги перестали держать.
– (О чём вы хотите со мной говорить?)
– (Ты необычна. Другая. Не такая, как все).
– (Я знаю), – десятилетняя малютка по ту сторону забора едва заметно кивнула, утомлённо прикрыв веки. – (Папа всегда так говорит).
«Папа»… Мужчина невольно поморщился. Но девочка, похоже, этого не заметила: именно в этот момент она зажмурилась и потрясла головой, отгоняя усталость. Нехорошо. Кажется, телепатическая беседа отнимает у Хиден-эли слишком много внутренней энергии, восстанавливать которую девочка пока не научилась. Но другого способа общаться с ней пока не было.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
