— Ложитесь спать, — повелительным тоном сказал он женщине.
«Если я правильно разгадал ее характер, — подумал я, — она пошлет его к черту». Но Ева против ожидания этого не сделала.
— Хорошо, — ответила она безразлично и встала на колени.
— Не уходите, — попросил я. — Вы, наверное, оба проголодались. У меня кое-что есть в холодильнике. Может быть, поужинаем?
— Мы пообедали в Глендоре, по пути сюда. Пусть идет спать, она устала.
Я посмотрел на Херви и рассмеялся, но он промолчал, тупо уставясь на свой пустой стакан. Только на лбу у него вздулись вены, что выдавало сдерживаемое напряжение Бероу. Ева встала. Она была меньше ростом и изящнее, чем я предположил в нам азе. Ее голова не доставала мне до плеча.
— Где я буду спать? — спросила женщина, глядя куда-то поверх моего плеча.
— Вы можете занять спальню, а я устроюсь в комнате для гостей. Но если все же не хотите спать, буду рад продолжить с вами разговор.
— Я хочу спать, — сказала Ева, направляясь к двери.
Когда женщина ушла, я сказал:
— Пойду взгляну есть ли у нее все необходимое. — Я вышел вслед за ней прежде, чем Бероу сделал хотя бы шаг.
Ева стояла в спальне у камина, заложив руки за голову. Потянулась, зевнула, не замечая меня, но когда увидела стоящего в дверях, ее губы сжались и в глазах появилось уже однажды отмеченное мною оценивающее выражение.
— Есть ли у вас все необходимое? — улыбнувшись, спросил я. — Вы уверены, что не хотите есть?
Она рассмеялась. Я решил, что она издевается надо мной, так как прекрасно понимает, чем продиктована моя забота о ее комфорте. Такое понимание женщины меня устраивало: не надо было тратить лишнее время на предварительное ухаживание.
— Мне ничего не нужно… Благодарю вас.
— Если вы так уверены… Я хочу, чтобы вы чувствовали себя как дома. У меня сегодня праздник: впервые в мой дом вошла женщина.
Как только я произнес эти слова, я сразу понял, что совершил сшибку. Улыбка в глазах женщины тут же сменилась холодным недоверием.
— Да? — спросила она и, подойдя к кровати, вынула из сумки розовый шелковый пеньюар и небрежно бросила его на стул.
Ева зната что я соврал, и изменившееся выражение ее лица не скрывало того, что она считает меня лжецом. Я разозлился.
— Этому трудно поверить? — спросил я, делая шаг вперед.
Она собрала разбросанное по кровати белье, засунула его в сумку и поставила ее на пол.
— Чему трудно поверить? — спросила Ева, подойдя к трюмо.
— А тому, что у меня не бывает женщин.
— А мне-то какое дело до того, бывают они здесь или нет?
Она, безусловно, была права, но меня задело ее безразличие.
— Да, безусловно, это должно быть вам безразлично, — сказал я, чувствуя себя униженным.
Женщина сосредоточенно занялась собой: она стала причесывать волосы, внимательно глядя на себя в зеркало. Уход в себя произошел у Евы мгновенно. Я почувствовал, что она забыла о моем присутствии в комнате.
— Дайте мне вашу промокшую одежду, — предложил я, напомнив о себе, — ее следует повесить в кухне просушить.
— Я сама могу позаботиться об этом, — слова прозвучали резко и даже надменно. При этом Ева повернулась ко мне и плотнее запахнула халат. Две морщинки на переносице обозначились отчетливее и придали лицу хмурое выражение, которое совершенно опростило женщину. Но, несмотря на такое невыгодное для нее преображение — а женщина выглядела совсем простушкой, когда на ее лице появлялась зачастую странная, делающая лицо деревянным, маска — гостья по-прежнему продолжала меня интересовать. Ева посмотрела на дверь, потом на меня, еще раз повторила это движение глаз, и я понял, что мне отдается приказ уходить. Для меня это было в новинку и пришлось мне не по вкусу.
— Я хочу лечь спать… если вы не возражаете, — сказала женщина и отвернулась от меня.
Ни благодарности, ни единого доброго слова, ни извинения, что она выгнала меня из моей собственной комнаты, только холодность и упрямое желание остаться одной.
— Доброй ночи! — сказал я, удивляясь тому, что чувствую себя как-то смущенно и неуверенно. Я колебался, не зная, уходить мне или подождать, но Ева снова ушла в себя и забыла обо мне, как и прежде. Ее больше волновало, как уложить волосы для сна, чем я. Мне оставалось только одно: выйти из комнаты.
Когда я вернулся в гостиную, Бероу приготавливал себе виски с содовой. Он, шатаясь, подошел к креслу, сел и уставился на меня тяжелым взглядом. Словно для того, чтобы лучше разглядеть, протер глаза, не спуская их с меня. А начатый им разговор выдал те мысли, что не давали мужчине покоя в мое отсутствие.
— Выбросьте все мыслишки на этот счет, — сказал Херви, ударяя кулаком по ручке кресла, — держитесь от нее подальше. Ясно?
Я в упор посмотрел на порядком надоевшего мне гостя.
— Как вы смеете так со мной разговаривать? — спросил я, взбешенный его наглостью.
Красное лицо Херви вытянулось.
— Оставьте ее в покое, — пробормотал он. — Сегодня она моя. Я знаю, что вы затеяли, но хочу сказать вам пару слов. — Он наклонился вперед и наставил толстый палец в мою сторону. Его рот кривился. — Я купил ее. Она стоила мне сотню баксов! Вы слышите? Я купил ее! Она моя! Прочь руки.
Я не поверил ему.
— Вы не могли купить ее. Кто угодно, но только не такая трухлявая гнилушка, как вы.
Он расплескал виски на ковер.
— Что вы сказали? — слезящиеся злые глаза Херви уперлись мне в переносицу.
— Я сказал, что вы не могли купить эту женщину, потому что вы — трухлявая гнилушка.
— Вы еще пожалеете, что оскорбили меня, — заявил мужчина, не скрывая кипевшей в нем злости. — Как только я увидел вас, я сразу понял, что вы заварите кашу. Вы хотите отнять ее у меня.
Я усмехнулся:
— А почему бы и нет? Чем вы можете мне помешать, хотел бы я знать?
— Но я же купил ее, черт вас побери! — воскликнул он, колотя кулаком по ручке кресла. — Вы что, не понимаете, что это значит? Сегодня она моя! Неужели вы не можете вести себя как джентльмен?!
Я все еще не верил пьяному бреду Херви.
— Позовите ее сюда, — смеясь ему в лицо, сказал я. — В конце концов сотня долларов не такая уж большая сумма. Я готов предложить больше.
Бероу пытался встать с кресла. Он был пьян, но у него были мощные плечи. Если он набросится на меня и застанет врасплох, он сможет изувечить меня. Я отскочил назад.
— Не волнуйтесь, — сказал я, продолжая отступать. Он надвигался на меня. — Можно решить этот вопрос без драки. Позовите ее.
— Она получила от меня сотню баксов, — прохрипел он яростным голосом. — Восемь недель я ждал этого дня. Я просил Еву уехать со мной, и она соглашалась. Но когда я приезжал за ней, проклятая служанка заявляла, что хозяйки нет дома. Четыре раза сыграли со мной такую шутку, и каждый раз я знал, что Ева дома, что она смотрит на меня из окна и смеется надо мной. Но я хотел ее, я, простачок, понимаете? Я набавлял цену всякий раз, как приходил. И женщина поехала со мной, когда я сказал, что дам ей сотню баксов. Все было хорошо, пока не появились вы. Теперь ни вы, ни какая-нибудь человекообразная обезьяна не остановит меня.
Меня тошнило от этого типа. Я не вполне еще поверил ему, но определенно знал, что не потерплю его больше в своем доме. Он должен уйти. Я вытащил бумажник и бросил к ногам Бероу стодолларовый билет. Туда же полетело еще десять долларов.
— Убирайся! — сказал я. — Вот твои деньги с процентами. Убирайся из моего дома.
Бероу уставился на деньги. Кровь отлила от его лица. Из горла у него вырывались какие-то странные, квакающие звуки. Потом он поднял голову, и я понял, что придется применить силу. Я не хотел драться, но если он предпочитает пустить в ход кулаки, пусть пеняет на себя. Херви бросился на меня, вытянув свои длинные руки, словно собирался самым решительным образом разделаться со мной, и схватил меня за лацканы пиджака. Я не отстранился, я даже шагнул навстречу и, опередив его, с размаху ударил своего гостя кулаком по лицу. Большое кольцо-печатка, которое я носил на мизинце, врезалось ему в щеку, оставив глубокую кровоточащую царапину. И тут же второй рукой я нанес Херви сильнейший удар по голове. Бероу качнулся, хватая воздух ртом. Мой следующий удар пришелся мужчине в переносицу, от него Херви упал на четвереньки. Тогда я подошел к нему и, тщательно прицелясь, стукнул его ногой в подбородок. От удара голова Бероу запрокинулась, и он растянулся на ковре. С Бероу было покончено, причем он даже пальцем не прикоснулся ко мне. Ева стояла в дверях и наблюдала за дракой. Ее глаза были широко открыты от удивления. Я улыбнулся ей.
— Все в порядке, — сказал я и подул на кулаки. — Ложитесь в кровать. Он сейчас уйдет.
— Вы не имели права бить его ногами, — холодно сказала женщина.
— Правильно. — Мне понравилось, что глаза ее горели гневом. — Я не должен был делать этого. Я, наверное, сошел с ума. А теперь я хочу, чтобы вы ушли.
