– Точно так. Я знал, что он работал на Иванова. С другой стороны, бухгалтер-шотландец из Ванкувера – ну какие с ним могут быть проблемы? – Негромко хохотнув, Чонгор шлепнул себя по бедрам, надеясь, что остальные оценят иронию и тоже немного посмеются.
Питера не проняло – он спросил:
– Кто такой Иванов? Какую работу для него выполнял Уоллес?
Чонгор внезапно почувствовал усталость, откинулся в кресле и потер глаза.
– Я шесть лет проработал на этих людей, прежде чем увидел Иванова. Однажды тот заявился в Будапешт, сводил меня на хоккей, потом в ресторан – вот тогда стало ясно, кто у них главный.
– Но было поздно.
– Да, я уже слишком много знал. В России есть несколько групп вроде той, в которую входит Иванов; одни – как, например, его – из этнических русских. Другие из чеченцев, узбеков – да мало ли из кого. Русские группы существуют очень давно – наверное, со времен Ивана Грозного. Если вы член такой группы, то проводите в ней всю жизнь.
– О да, это серьезно, – фыркнул Питер.
– Прошу прощения?..
– Какая у гангстеров средняя продолжительность жизни? Лет тридцать?
– Все как раз наоборот. Именно потому, что их деятельность в основном скучная и однообразная, многие умирают от старости. А это проблема.
– Проблема?
– Для Иванова – да.
– То есть как?
– У подобных групп всегда есть фонд, называемый общак, – общий резерв, который используют на самые разные цели, в том числе как страховые деньги.
– Страховые?! Хочешь сказать, русские мафиози платят из них стоматологам?!
Чонгор пожал плечами.
– Не понимаю, что в этом удивительного. Если у человека болят зубы, их надо лечить, и род занятий тут ни при чем. Стоматологам платят из общака. За его же счет живут те, кто вышел на пенсию. Ну и, само собой, из общака финансируют… – Чонгор обвел взглядом салон, – операции.
– То есть мы сейчас гости общака, – заметил Питер.
– Да, но вряд ли с общего одобрения.
– То есть?
– Мне кажется, Иванов попросту стащил деньги на аренду этого самолета. Потому что обычно эти ребята таких операций не устраивают. В основном они ужасно консервативны как инвесторы, и подобных заскоков у них не бывает.
Питер фыркнул.
– Пенсионный фонд есть пенсионный фонд, – заметила Зула.
– Именно, – подтвердил Чонгор, оборачиваясь к ней. – Общак по большей части вложен в приличные финансовые инструменты. А Уоллес, он… мне не хватает словарного запаса…
– Инвестиционный управляющий? – подсказала Зула.
– Он управляет инвестиционными управляющими – распределяет фонды своих клиентов между профессиональными менеджерами, оценивает их эффективность и по необходимости переводит деньги с одного счета на другой.
– Он занимается не только этим, – вставил Питер. – Мы познакомились, когда Уоллес хотел купить у меня краденые номера кредиток.
– Для него это нетипично.
– Его шефом был Иванов, и, думаю, тот напортачил. Одну часть контролируемых им денег полагалось инвестировать легально – эту задачу он доверил Уоллесу. А другую следовало пустить на проекты, которые мы называем криминальными. Наверняка я не знаю, но, по-моему, Иванов вляпался.
– Проекты провалились, – кивнула Зула.
– Или он просто обкрадывал общак, – добавил Чонгор. – Видимо, Иванов не тот человек, которому стоит доверять деньги.
Питер хохотнул.
Чонгор едва заметно ухмыльнулся и продолжил:
– Квартальные отчеты не радовали. Он понимал, что нажил себе проблемы и что надо рискнуть и все исправить. Люди вроде него вообще не могут без риска. Иванов и Уоллес замутили сложную махинацию и к тому же вложили часть денег, которые контролировал Уоллес, в аферу вроде тех самых краденых номеров кредиток. А когда Уоллес потерял файлы…
– Карточный домик рухнул, – закончила Зула.
– Да.
– Тогда почему за Иванова до сих пор не взялись?
– Потому что ничего не знают. Иванова держат на свободном поводке. Когда его боссы выяснят, в чем дело, он будет уже в Сямыне.
– Значит, мы действительно летим в Сямынь, – сказала Зула.
– Мне так сказали. Искать Тролля.
– Нас убьют?
Чонгор обдумывал ответ, на взгляд Зулы, очень уж долго.
– Полагаю, это зависит от Соколова.
– А он тут при чем?
– Соколов – такой же наемный работник, как Уоллес, только отвечает за безопасность.
– Боюсь даже спрашивать, откуда он такой взялся.
– Дважды герой – за Афганистан и за Чечню.
– То есть военный, – пояснил Питер, – а не гангстер.
– С другой стороны, с него – как это? – взятки гладки. Выполнил заказ – и свободен. Так что все непросто.
– Если Иванов в самом деле пошел против общих интересов, военному это не понравится, – предположила Зула. – Соколов не обязан выполнять приказы, если командир чокнулся.
– Я не знаю, что он за человек, – только и ответил Чонгор.
* * *
На борт поднялся Соколов и отступил в кабину пилотов, пропуская остальных: коротко стриженные русские консультанты по безопасности один за другим вошли в салон и по указанию Соколова стали занимать места. Они выглядели моложе своего командира, хотя молодежью их не назовешь – лет по тридцать – сорок. У всех были колоритные лица, но Зула не решилась разглядывать их в открытую, чтобы ее любопытство не заметили. Ей, Питеру и Чонгору позволили остаться в своих креслах. Те, кому не хватило мест, расселись в проходе. Всего русских вместе с Соколовым было семеро.
К самолету подъехала машина. Из нее вышли двое русских пилотов и принялись заполнять бумаги. Грузовой отсек забили до отказа, не поместившееся передали в салон и рассовали куда только можно. Явился Иванов и, дыша перегаром, прошел в личный салон в хвосте самолета. Соколов передал Зуле магазинный пакет. В нем обнаружились резиновые туфли «кроксы», несколько футболок и нижнее белье.
Пилоты закрыли дверь. Соколов приказал поднять шторки. Самолет вырулил на полосу, взлетел по направлению к северу и взял курс на юг. Зула выглянула в иллюминатор и долго внимательно смотрела на крупный портовый город на краю массивного полуострова. Владивосток (по крайней мере Зула считала, что это он) тянулся вдоль длинного, похожего на загнутый палец залива.
Некоторое время летели молча. Консультанты – такого в самолетах Зула еще не видела – курили.
– Раз уж нам надо найти Тролля, может, составим план? – предложил Чонгор.
Спецконсультанты удивленно посмотрели на него, но быстро отвлеклись и, ухмыляясь, начали отпускать комментарии и шуточки на русском. Иногда Соколов приказывал им заткнуться и притихнуть – возможно, обрывал нежелательные темы. Какие именно, Зула даже думать не хотела.
– Ты хоть что-нибудь знаешь о Сямыне? – спросила она.
